Салов Борисович: - Игры маньяков

Берик Чекмезов сидел на песке, прислонившись к заднему замызганному колесу огромного трейлера. Он носил грязные и в пятнах от пота рубашку хаки с длинными рукавами, грязные джинсы, и тяжелые сапоги с голенищами, которые достигали почти его коленей. Он сильно загорел от сорока одного года, проведенного под палящим солнцем приграничной территории, и только лоб его был белым, как труп, но только там, где его защищал козырек кепки.

Было совсем раннее утро, и Чекмезов сидел посреди бескрайней пустынной местности, известной географам как степь Северного Казахстана. Проезжая эти территории, обычно примерно каждые двадцать километров он находился в пятидесяти километрах от какого-нибудь мелкого поселка. А сейчас он сидел в совсем глухом месте. Солнце еще не взошло. Насколько хватало глаз, в любом направлении простирался бесконечный выжженный ландшафт — заросли верблюжьей колючки и саксаула, перемежавшихся обугленным от жары ковылем и тырсой.

Напротив него стоял высокий мужчина в шортах и рубашке и вел серьезный разговор по мобильному. Его внедорожник стоял на холостом ходу в свете восходящего солнца, его крошечные на фоне раскинувшейся утренней степи янтарные огоньки фар мерцали, как угольки затухающего костра.

С середины девяностых Чекмезов возил скот из Казастана для животноводческих ферм в России. Он знал больше проселочных дорог через отдаленные приграничные фермы от Троицка до Орска, чем кто-либо из ныне живущих. Он знал и о скрытых взлетно-посадочных полосах на обеих сторонах, и об усилении пограничного патрулирования из-за увеличения контрабанды наркотиков и людей.

Чекмезов тоже занимался контрабандой людей, но его способ был весьма оригинальным. Чтобы отвлечь внимание пограничных собак, он соорудил две кабинки в изогнутой крыше своего трейлера прямо посреди загона, где перевозились большие группы вонючего, обгаженного скота. Кабинки были шестьдесят сантиметров в высоту (чуть больше толщины человека, лежащего на спине), метр восемьдесят в длину и шестьдесят сантиметров в ширину. Он подключил кондиционер к кабинкам и поставил туда длинные узкие резервуары с водой, из которых можно было пить. Там можно спокойно прожить три дня и не почувствовать почти никакого дискомфорта.

Однако там могло уместиться только два человека. Доставка была гарантирована и плата была высока. И Чекмезов прекрасно понимал, что это значит. Кто бы ни пришел к нему, желая заплатить его цену, в России его ждало нечто большее, чем работа в бригаде монтажников или мойка посуды в забегаловке. Он занимался контрабандой людей, имевших проблемы с законом.

И это срабатывало. За шесть месяцев он заработал почти шестьдесят тысяч долларов. Наличными.

Чекмезов вспотел, нервничая и жалея, что согласился на такую нагрузку. Он собирался бросить уже это дело, хотя бы на время. Этот переброс должен был стать последним.

Высокий мужчина напротив снова тихо заговорил по мобильному, и они оба повернулись и посмотрели на восток.

Тишина.

Прошла минута, две, три, пять. Наконец они оба увидели характерный синий отсвет вертолета прежде, чем услышали его, так как двигатель металлической птицы издавал не больше шума, чем тихий кашель в отдалении.

Чекмезов проникся уважением к организаторам этой акции. Он видел эту военную машину только однажды, но слышал о ней много историй. Учитывая уровень операции, он мог взять вдвое больше, чем запросил. Жаль.

Черный вертолет приземлился на песчаную площадку за зарослями, простоял там не более минуты, затем снова поднялся и с хрипом улетел в предрассветные сумерки.

Они ждали.

Вскоре из-за кустов показалась небольшая группа людей, выползая из них, словно партизаны.

Это были трое подтянутых спортивного вида мужчин и две фигуры в черных балахонах, скрывавших лица. Люди в капюшонах были одеты лучше других и общались только знаками. Берик мог сказать, что они могли видеть сквозь плотную, тускло поблескивавшую ткань. Более мускулистый из двух мужчин в капюшонах нес дешевый пластиковый мешок с парой яблок и апельсинов.

Один из трех сопровождающих перебросился парой фраз на незнакомом Берику языке с высоким, а потом повернулся к Чекмезову и заговорил с ним на безупречном русском.

— О'кей, Берик, — с улыбкой сказал он, — это тебе поможет. Да, мы не имеем никакого отношения к любому форс-мажору, что может произойти за границей.

Чекмезов кивнул, и парень протянул ему толстый конверт. Берик спокойно надел очки и начал считать. Ему было все равно, сколько людей стояло вокруг и ждало его. Это был приятный для него момент. Он заботился о своем будущем.

В этом конверте было все. Он поднял голову.

— Хорошо.

— Давайте погрузим этих ребят, — сказал улыбчивый.

Двое мужчин в капюшонах вскарабкались на борт трейлера и заползли ногами вперед в крошечное отделение наверху. Они не сказали ни слова. Как только они оказались внутри, Чекмезов, стоя на рельсах снаружи трейлера, начал терпеливо объяснять им, как пользоваться вентиляционными отверстиями и водяными шлангами.

Наконец погрузка была завершена.

В первых лучах солнца Берик Чекмезов закончил со всеми бумагами, используя капот пикапа в качестве стола и получил от высокого необходимые инструкции. Они пожали друг другу руки, и Берик сказал, что собирается перекусить прямо здесь, в своем грузовике, а потом уже ехать за скотом. Облокотившись на переднюю часть грузовика, он наблюдал, как высокий и трое из вертолета уезжают на внедорожнике, направляясь на север.

Добравшись после полудня до нужного места, Чекмезов вяло наблюдал за тем, как подручные знакомого фермера не спеша погрузили в его фургон множество голов крупного рогатого скота. По документам их нужно было отвезти на другое фермерское хозяйство, но уже в России, в ста пятидесяти километрах к северу от границы.

Животные были заведены в огромное чрево фургона, у которого поручни были словно на ржавой буровой трубе нефтяной вышки. Длинный пандус из железа и дерева вел из загона в заднюю часть трейлера, массивного двенадцатиколесного двухэтажного «Фаро». Теперь начинался самый сложный этап.

Казахский коридор был обеспечен. «Подмазанные» пограничники быстро выпустили внушительный фургон с территории страны, не донимая водителя никакими формальностями.