Рашид Кешоков - По следам карабаира

Она почти не притронулась к еде и грызла орехи.

- Ты похожа на белку, - порозовев от выпитого вина, сказал Борис. - А зубы у тебя, по-моему, мелкие, как у грызуна. Ну-ка покажи, ну покажи…

- Что я тебе, лошадь?! - не на шутку рассердилась Зулета и встала из-за стола. Настроение было вконец испорчено.

- Чего ты дуешься? - пожал плечами Борис.

В дверь громко постучали. Зулета изменилась в лице.

- Спрячься за занавеску, - шепнула она Фандырову. Тот послушно скрылся в угол комнаты, отгороженный темной баракановой шторой. Там стояла супружеская кровать Шукаевых, тумбочка и маленькая этажерка с книгами Жунида.

Кого угодно, но только не Евгения Кондарева ожидала Зулета увидеть на пороге своей квартиры. Она не была с ним знакома, но в лицо его знала: как-то Жунид показал на улице.

- Здравствуйте, разрешите войти?

Кондарева сопровождали два милиционера.

- По… пожалуйста, - растерялась Зулета.

Кондарев бегло оглядел комнату. Пальто Бориса висело в передней на вешалке. Стол накрыт на двоих.

- Мне очень жаль, Зулета Хасановна, - вежливо, но твердо сказал Кондарев, - миссия моя далеко не из приятных… Тем более, что я нахожусь в доме человека, которого очень уважаю…

- Что вы… хотите?..

- Я должен арестовать гражданина Фандырова… - ответил он и, не спрашивая разрешения, отдернул занавеску.

Фандыров сидел на кровати, закрыв лицо руками…

…Зулета, как во сне, вспоминала потом события того вечера. Кондарев и оба милиционера были очень вежливы, но от этого не становилось легче. Мучительные слезы стыда, запоздалого раскаяния и необъяснимой, не понятной ей самой обиды застилали ее глаза.

Зулету о чем-то расспрашивали, она машинально отвечала, подписывала протокол, а когда они все ушли и увели Бориса, - долго рыдала, обливая слезами подушку…

И было отчего лить слезы. Все оказалось ненастоящим. Пока оформляли протокол, Борис попытался сунуть под подушку похищенный пистолет. Жест этот не ускользнул от Кондарева. Он схватил Фандырова за руку.

…И Зулета все поняла. Впервые за много дней она показалась самой себе ничтожной и жалкой.

Шукаев приехал в Краснодар на два дня. Нужно было доложить Дыбагову о состоянии расследования, посоветоваться относительно дальнейших действий, а заодно показать руку хирургу. Рана воспалилась и сильно болела.

Вадим Акимович тоже обрадовался случаю повидаться с женой и, едва скрывая нетерпение, простился с Жунидом у трамвайной остановки, пообещав через два часа быть в управлении. Жунид явился к Дыбагову, не заходя домой.

Асхад Асламурзович встретил его чуть ли не с распростертыми объятиями, но от Жунида не укрылась какая-то непонятная напряженность и неловкость в поведении начальника.

Шукаев начал было рассказывать о том, что сделано, но Дыбагов, все так же избегая его взгляда, перебил:

- Я в основном знаком с вашими успехами… и одобряю все, что вы сделали. И знаете, голубчик, ведь вы устали… Езжайте-ка сейчас домой… Отдохните, а потом и поговорим. Скажем, завтра утром. Кстати, должен приехать и заместитель начальника управления милиции Северо-Кавказского края Иван Михайлович Колосунин… Знакомы с ним?

- Встречался. Так мне идти?

- Разумеется. Отдохните денек. И не принимайте близко к сердцу… - Дыбагов прикусил язык.

- Чего не принимать близко к сердцу?.. Асхад Асламурзович, я все время чувствую, что вы от меня что-то скрываете. Я прошу вас…

- Нет, нет, дорогой, увольте, - замахал руками Дыбагов. - Я не гожусь для таких разговоров. Идите к Жене Кондареву, он все знает…

…Домой Шукаев ехал, испытывая удивительное безразличие ко всему на свете. То, что рассказал Кондарев, не было для Жунида неожиданностью - он давно подозревал Зулету, и тем не менее поразило его. Одно дело предполагать, другое - знать наверное, когда уже не остается места сомнениям. И самое непонятное, что он не находил в себе зла на свою запутавшуюся жену. Наверное, он сам виноват не меньше. Нетрудно быть непогрешимым, когда у тебя есть Дело, которому ты служишь, которое захватывает тебя целиком. У нее же не было ничего… И он не помог ей найти. Наставлениями ведь не поможешь. Зулета мимо ушей пропускала его нотации и упреки…

Уже возле самого дома он вдруг представил себе встречу и замедлил шаг. Сейчас она будет снова лгать, изворачиваться, юлить и плакать. В нем накипало раздражение. Может, не заходить вовсе?..

Но он вошел, пересилив себя.

Зулета, одетая, лежала на кровати поверх одеяла и смотрела в потолок. Бледное лицо ее со следами бессонницы было грустным и отрешенным. Глаза сухие.

- Здравствуй, - тихо сказал Жунид. - Вот я и приехал.

- Вот ты и приехал, - повторила она, садясь на кровати. - Ты еще не знаешь?

- Знаю.

- Тем лучше. Ты меня, конечно, прогонишь?..

Это было что-то иное - ровный, потускневший голос Зулеты, ее молчаливая покорность и приниженность. В них как будто не чувствовалось обычной фальши, которая постоянно злила Жунида, временами выводила его из себя. Он решил проверить.

- Не думаешь ли ты, что все может остаться по-прежнему? После того, что ты сделала…

- Я не думаю. Я собрала чемодан, - сказала она. - Я знаю: ты меня прогонишь. И будешь прав тысячу раз…

Жунид закурил и, не снимая плаща, сел на табурет.

- Да. Нам надо расстаться, - устало сказал он.

- Ты ранен?

- Какое это имеет значение?..

Зулета встала и подошла к окну. На ней было старенькое платье, то самое, в котором она приехала в Краснодар. Он помнил его.

- Когда ты едешь? - спросил он.

- Сегодня… Через два часа поезд…

- Куда?

- В Нальчик.

- А не к родным?

- Я не хочу к ним. Не хочу иметь ничего общего с Зубером. Послушай, Жунид, я не собираюсь просить прощения… я знаю, нельзя, но…

Он нахмурился, чувствуя, что размякает. А ему не нужно, ему нельзя было сейчас жалеть ее. Пусть она получит сполна все, что заработала. Другого выхода нет…

- Что ты хочешь? - резко спросил он.

- Позволь мне иногда бывать у твоего отца…

- Я не могу тебе этого запретить.

- Спасибо. Ну, мне пора. Прощай.

- Прощай, - глухо сказал он, глядя в пол.

Зулета тихонько оделась, взяла чемодан и вышла, бесшумно притворив за собой дверь.

В первый раз за последние два года Жунид поймал себя на мысли, что, может быть, еще и не все потеряно. Может, они еще будут счастливы?..

События в Кутском лесу надолго нарушили покой начальника Насипхабльского РОМа Хаджиби Тукова.

Пока Шукаев находился в Краснодаре, Туков суетился и нервничал. То созывал сотрудников и отдавал распоряжения, взаимно исключающие друг друга, то не хотел никого видеть и слышать и сидел, запершись у себя в кабинете. В такие минуты ему казалось, что поправить уже ничего нельзя и карьера его кончена. Самый мрачный час его - жизни, как думалось ему теперь, был тот, когда путь Жунида Шукаева пролег через аул Насипхабль.