Рашид Кешоков - По следам карабаира

Ларчик открывался просто: когда-то почтенный эфенди был весьма неравнодушен к женскому полу и обесчестил невесту Зарахмата. С тех пор Зарахмат и стал угрюмым молчальником, глубоко затаившим обиду.

Денгизов распорядился отправить изъятый у арестованного парабеллум в научно-техническую лабораторию управления на экспертизу, и уже через несколько часов было установлено, что пуля, застрявшая в затылке бай-юртовского председателя выпущена из этого револьвера.

Зарахмат не скрыл, что явился в город специально для того, чтобы взять у Мамакаева, гостившего в эти дни на Пушкинской, пять, парабеллум и передать Балан-Тулхи-Хану, которому надлежало спрятать его в надежном месте.

Таким образом, можно было считать доказанным, что убийство в Бай-Юрте - дело рук Азамата Мамакаева. Оставалось обезвредить убийцу.

И то, что появилась возможность задержать главаря банды раньше намеченного времени, Денгизов не считал случайностью.

Визит Жунида к самозванному мулле Докбуха, сведения, которые он там раздобыл, приезд в гостиницу «Интурист» Галины Абастовой с пятью тысячами в обмен на молчание Шукаева, - все это было не игрой случая, а результатом смелой, самоотверженной работы чекистов.

Шахим Алиханович моментально изменил план операции. Раз Азамат Мамакаев и одноухий Тау, ничего не подозревая, спокойно отдыхают в доме Гибцо Абастова, значит, нечего ждать, пока они организуют нападение на кооператоров, следующих с товарами в Базоркинское сельпо. Нечего ждать тринадцатого числа. Нужно арестовать обоих бандитов здесь, в Орджоникидзе. И сегодня же.

В опергруппу вошли сам Денгизов, начальник Северо-Осетинского угрозыска Базаев, два его оперуполномоченных, Вадим с Жунидом и проводник с овчаркой.

Было всего половина одиннадцатого утра, когда управленческая полуторка с брезентовым верхом помчалась на Пушкинскую, пять.

Погода начала портиться. Горы заволокло густым туманом, который медленно оседал все ниже и ниже, грозя опуститься на землю и накрыть город влажной густой пеленой.

Жунид ехал в кузове, размышляя о том, какие перспективы могут открыться ему на Пушкинской пять.

По утверждению Балан-Тулхи-Хана, очевидно, искреннему, потому что он не знал тогда, кто его собеседник, выходило, будто лошади и карабаир либо находятся у самого Гибцо Абастова, либо, на худой конец, последнему известно их местонахождение. Так что в любом случае они с Вадимом должны побывать у Абастова.

Наконец, Шукаеву импонировало работать с Денгизовым. Может, оттого, что ему вообще был симпатичен этот деловой решительный человек, обладающий удивительным даром предвидения, так необходимым чекисту. А может, Жунид, не всегда отдавая себе в этом отчет, видел в тех приемах уголовной тактики, которые применял Денгизов, подтверждение правильности своих собственных выводов и наблюдений.

Полуторка остановилась возле старого, давно не беленного каменного забора. За ним виднелась прогнувшаяся черепичная крыша, позеленевшая от времени, дождей и туманов.

- Собаки нет, - сказал Шахим Алиханович. - Войдем в калитку. Вы, товарищ Базаев, оставьте своих людей во дворе. Проводник с собакой будет здесь, за забором, на случай, если кому-либо из них удастся ускользнуть. А остальные - со мной. Да, Вадим Акимович, срочно двух понятых. Соседей попросите…

Калитка оказалась незапертой. Громко заскрипели ржавые петли. Все замерли, войдя во двор. Но со стороны дома не донеслось ни единого звука.

- Пошли, - тихо сказал Денгизов.

Дом был старый. Фундамент отсырел и местами облупился, обнажив ноздреватые лысые бока серых камней, из которых он был сложен. Закрытые наружные ставни, давно не крашенные, потрескались и покоробились. К двери вели три каменные ступеньки.

Денгизов осторожно попробовал дверь. Она не поддалась.

- Кто может открыть? Но без грохота…

- Позвольте, Шахим Алиханович, я попробую!

- Пробуйте, Жунид. Мне уже доводилось слышать о вашем инструментарии…

Шукаев заглянул в замочную скважину.

«Врезной, пружинный…» - решил он про себя и обернулся, поискав глазами Дараева. Как раз в этот момент тот вошел во двор с двумя мужчинами - пожилым и молодым. Оба чувствовали себя явно не в своей тарелке и опасливо озирались.

- Права и обязанности понятых разъяснили им? - вполголоса спросил Денгизов.

- Так точно, - ответил Вадим.

- Тогда приступим…

Жунид достал отмычки и деловито принялся орудовать ими. Через несколько секунд замок щелкнул, и дверь открылась.

Обнажив револьвер, Денгизов вошел первым. Из полутьмы коридора (в доме все окна были закрыты ставнями) пахнуло водочным перегаром, табаком и тем характерным кисловатым запахом непроветренного помещения, где накануне состоялось обильное пиршество.

В доме было две комнаты, расположенные рядом, вдоль узкой передней. Из одной раздавался довольно громкий храп. Шахим Алиханович, стараясь не шуметь, поочередно подергал ручки обеих дверей, но и эти двери были на запоре. Пришлось Шукаеву снова извлекать из сумки отмычки и демонстрировать свое искусство взломщика.

Понятые испуганно жались к стенке, посматривая на пистолет Денгизова.

- Все будет тихо, не волнуйтесь, - поймал он их взгляд. - Вам ничего не грозит.

Однако Денгизов ошибся. Дальнейшие события происходили довольно шумно.

Жунид провозился со второй дверью гораздо дольше, чем с первой. Она была заперта изнутри и в скважине торчал ключ с той стороны. Оглядевшись вокруг, он взял кусок войлока, служивший вместо подстилки для ног, и просунул под дверь. Затем пластинчатым пальцем отмычки повернул ключ в замке и вытолкнул его внутрь. Ключ мягко упал на войлок.

- Откройте сначала вторую, - убедившись, что все по-прежнему тихо, сказал Денгизов.

Дверь рядом оказалась запертой на крючок. Шукаев просто поддел крючок, вставив отмычку между рассохшимися створками.

- Жунид, вы - со мной - в эту комнату, а Базаев с Вадимом Акимовичем - в другую. Ну, пошли… И не стрелять: они нужны нам живыми и невредимыми…

Шукаев распахнул дверь рывком, чтобы она не заскрипела, но не рассчитал и выпустил створку из рук раньше времени. Она сухо и резко стукнулась об косяк.

На полу, на разостланной кошме, в полупустой комнате одетыми спали два человека. Одного Жунид узнал с первого взгляда. Это был одноухий Тау. Второй, огромного роста, великолепно сложенный, мог быть только Азаматом Мамакаевым, о недюжинной силе и ловкости которого ходили легенды.

Храпел - Азамат. Когда хлопнула дверь, он даже не шелохнулся. Зато Тау мгновенно подскочил и, увидев в дверях Шукаева и Денгизова, непочтительно пнул своего атамана сапогом…

- Легавые! Смывайся!

Жунид бросился на одноухого, вытянув вперед руки. Он схватил его за полу френча как раз в тот момент, когда Тау одним ударом вышиб раму окна вместе со ставнями и уже занес ногу на подоконник.