Жанна Бочманова - В одну реку дважды [СИ]

— Вы знаете, моя бабушка с Людмилой Семеновной в больнице познакомилась. Они так сдружились… Людмила Семеновна все про внучку рассказывала, вот я и решила, что они вместе живут. — Легенда рождалась экспромтом.

— А, вот оно что… — женщина улыбнулась.

— Скажите, а кота она с собой забрала? У нее кот был.

— Да бог с вами! Отродясь у нее животных не было. Она их терпеть не могла.

— Понимаете, — я горестно сглотнула, — бабушка умерла. — Тут я заплакала.

— Что вы, — всполошилась женщина, — пройдите-ка, я вам валерьяночки накапаю.

— Можно я умоюсь? — спросила я, с облегчением скидывая сапоги.

— Конечно, конечно, — женщина отсчитывала капли. — Вот выпейте.

— А бабушка у вас тоже из этих? — спросила Валентина Михайловна.

Из каких из этих, понять было трудно, но я все же кивнула головой.

— Да, — вздохнула она, — я вот в больнице два года на операцию в очереди стою, а Люська — раз и на спецобслуживании. Везет. Но я не завидую, нет. — Она взяла меня за руку. — Такая работа — не приведи господи.

Я поддержала разговор, и, в конце концов, выяснила, что Людмила Семеновна оставила соседке ключ.

— Вот на гвоздике висит, — мало ли что.

Повода оставаться в квартире больше не было, и я уже почти собралась на выход. Но тут в кухню вошел большой рыжий кот.

— Ух, ты! — восхитилась я. — Красавец!

Любовь к животным — полезная вещь. Какое-то время Валентина Михайловна в захлеб расхваливала своего Рыжика, так что ей даже не хотелось меня отпускать.

— Хотела ведь Людмилу Семеновну на поминки пригласить, но теперь… — я опять всплакнула. — Вот вернется, может, захочет на кладбище сходить…

Я снова бросилась в ванну рыдать. Отсоединила от связки своих ключей один, и сунула его в карман.

— Ну ладно, пойду. Спасибо вам огромное.

Надев сапоги, я вспомнила, что забыла в ванной сумку. Женщина побежала за ней, а я быстро сняла с гвоздика возле дверей ключ и повесила на него свой. Прости меня, господи!

Вилька вся извелась, ожидая меня в машине. Я гордо продемонстрировала ей добычу.

— У меня ключ от маминой квартиры точно такой же.

— Ух, ты! Прямо Мата Хари, — восхитилась она. — Что теперь? В квартиру полезем?

— Только не сегодня. Там соседка бдительная очень.

Тут я вспомнила про Толика и достала телефон.

— Как дела? — спросил он. Судя по звукам, был он в веселой компании.

— Могло быть и хуже. Ты еще про ту машину ничего не узнал? Нет? А я тебе еще один хочу подбросить. Ладно? — я назвала номер «Тойоты» близнецов-братьев.

— Сейчас, ручку только достану. Да отвали ты, коза! — сказал он кому-то. — Не видишь, дела у меня. Ладно, завтра позвоню, — это уже мне. — И вдруг начал, как-то странно хрюкать и отключился.

И тут же телефон разразился трелью. Это оказался Андрей Михайлович, обрадовал, что меня завтра ждут Управлении по борьбе с экономическими преступлениями. Ох, горе-горькое!

— А не опасно ли тебе одной по городу ходить? Вдруг напорешься на кого-нибудь. Мы же ничего про твоих похитителей не знаем, и эти друзья животных опять же…

— Да ну… — отмахнулась я беспечно, — не будут же они меня посреди бела дня хватать.

— Ага, — кивнула Вилька, — забыла уже, как в машину запихнули? Пикнуть не успела?

— Ну… это меня врасплох застали, теперь-то я ученая. Отобьюсь, а вдвоем так мы вообще…

— Да уж, — скептически скривилась подруга, — кардинал и галантерейщик — это сила. Ладно. Я тебя завтра до места довезу, а там посмотрим.

Заснуть долго не удавалось. Я все думала и думала. Потом вдруг вскочила. Как же я могла забыть о странном сообщении Сергея Петровича на автоответчике?

— Вилька, — я потрясла подругу за плечо, — кто такой великий мумрик?

— Мымрик Великий? — спросонья она вертела головой и норовила засунуть ее под подушку.

— Мумрик. Мумрик Великий. Да проснись ты!

Вилька наконец, разлепила глаза и села на кровати.

— С ума сошла. Мумрики какие-то… — Но, видя, что я не отстаю, стала бормотать: — Мымрик, тьфу, Мумрик… Великий. Великий и ужасный… нет, это Гудвин… А!.. это Кале-сыщик. Помнишь детскую книжку? А что?

— Спи, давай, завтра расскажу.

Как я могла забыть? Я же в детстве очень любила Астрид Линдгрен. Смысл послания стал понятен, только где вот искать этого Мумрика?

Рано утром мы пили кофе за круглым столом и разрабатывали план действий.

— Какая будет стратегия и тактика? — спросила Вилька.

— Стратегия — выжить, как минимум, а как максимум — разобраться со всеми котами, бабками, братьями-близнецами, кто убил Сергея Петровича и за что.

— А тактика?

— Быть предельно осторожными, уходить от хвостов и поскорее выяснить, кто такой Великий Мумрик. Если мы это узнаем, то поймем, я думаю, за что его убили, а может, и кто.

— Выжить — это хорошо, — Вилька нахмурилась. — Ты думаешь, они тебя того… убить хотят?

Я пожала плечами: — Поживем — увидим.

Первым сюрпризом в кабинете УБЭП на Захарьевской улице оказался Сушицкий. Я даже обрадовалась — все-таки, не чужой человек. Потом поздоровалась с очень серьезным следователем Тарасовым, который, хмуро сдвинув брови и сжав зубы, указал мне на стул. «Смотрит, как Ленин на буржуазию» — у меня засосало под ложечкой. Но тут, кстати, вспомнился Карнеги, и я дружелюбно улыбнулась в ожидании вопросов, всем видом излучая готовность оказать следствию посильную помощь. После короткой вступительной части, касавшейся в основном ответственности за дачу ложных показаний, меня засыпали вопросами о коммерческой деятельности фирмы. Я честно старалась отвечать, как можно точнее и подробнее, демонстрируя готовность к сотрудничеству. Ну а потом до меня стал доходить смысл всех задаваемых вопросов, я осеклась на полуслове и впала в легкий ступор. А Тарасов все так же хмуро смотрел на меня и что-то все жевал губами. Тик у него, что ли такой? Немудрено с такой-то работой. У меня тоже вот сейчас начнется.

— Вы что намекаете, что наша фирма занималась какими-то делами… темными? — всплеснула я руками. — Да вы что? Сергей Петрович честный человек… был, — добавила я и зябко поежилась. Неужели опять температура подскочила, с нервов-то?

— Не намекаю, — процедил Тарасов. — Факты прямо говорят…

— Да черт с вашими фактами! — треснула я кулаком по столу. — Сергей Петрович, он… — от удара ручка на столе покатилась и упала на пол. — Ой! — я ринулась ее подбирать, бормоча: «Извините, пожалуйста», саданулась лбом об стол, ойкнула еще раз.

От удара черный офисный прибор соскользнул со стола и рассыпался на составляющие части. Я стала хватать рассыпавшиеся ручки, карандаши, скрепки, укололась кнопкой, взвизгнула, села на стул вся пунцовая, держась одной рукой за лоб, засунув уколотый палец в рот. Тарасов в некоем ошеломлении смотрел на разгром в кабинете. А Андрей Михайлович так, вообще, к окну отвернулся. Кажется, он смеялся.