Евгений Монах - Братва. Пощады не будет

– А ты не брешешь? – махом вдруг изменил своей недавней принципиальности «законник». – А ну, покажь деньги!

– Я не пес, чтоб брехать! – наигранно оскорбился Ягода. – Айда в кусты. Денежки у меня к ноге прибинтованы, от жлобов конвойных подальше. Не стану же на виду портки скидывать.

– Да уж, твоя правда, – солидарно хохотнул мужик, уже прикидывая, наверно, сколько бутылок водки сможет приобресть на эту нежданно свалившуюся халтурку. – Конвойным палец в рот не клади – враз откусят! Жадные до чужого, прям как ваш брат уголовник! Хе-хе!

– А это уж с кем поведешься... – Ягода увлек за собой рыбака в заросли цветущего боярышника.

– А коли начальство, не дай Бог, пронюхает? – засомневался мужик, явно просто набивая себе цену.

– Рассчитывай на лучшее! – хмуро посоветовал Ягода начальными словами своей любимой лагерной пословицы, скрываясь в зарослях боярышника.

Через минуту вышел к бледному Максу уже один и, вытирая запачканный клинок ножа пучком травы, глухо выговорил пословицу уже полностью:

– Рассчитывай на лучшее, а худшее само придет! Козел!

Навесной лодочный мотор «Буран» завелся после первого же сильного рывка за его короткий стальной тросик.

Направление Ягода выбрал самое трудное, но со знанием дела – вверх против течения. Когда их побег будет обнаружен, менты, безусловно, начнут искать в первую голову вниз по реке. По самому простому и очевидному маршруту. Они же по себе о людях судят, волки тряпочные!

Когда рокот моторной лодки потерялся вдали за излучиной реки, в кусты боярышника забрела в поисках чего-нибудь съестного старая облезлая дворняга. Наткнувшись на недвижимое человеческое тело, собака с опасливым любопытством обнюхала лицо трупа и тоненько, жалуясь кому-то, переходя на вой, заскулила. Ее напугал не запах крови, а открытые светло-голубые глаза, уставившиеся удивленно в какую-то неведомую точку на пасмурно сереющем небосводе.

– Запасливый был фраер! – удовлетворенно отметил Ягода, кивнув на почти полную пластмассовую канистру с бензином.

Макс, сидевший у руля, не отозвался. Видно, все еще не мог вполне освоиться с резким изменением в своей судьбе.

Валявшиеся на дне лодки бесхозные бамбуковые удочки почему-то действовали на Ягоду нервозно-раздражающе. Подавив в себе рачительно-хозяйственную мысль, что рыбацкие принадлежности еще вполне могут пригодиться, он поднял удочки и швырнул их за борт. С глаз долой, из сердца вон, как говорится.

После нескольких часов томительно-однообразного плавания беглецы удалились от колонии-поселения и места двойного убийства почти на сотню километров.

Скромный ужин, состоящий из одного хлеба, прикончили молча, каждый думая о своем. В стремительно опустевшую фляжку Ягода запасливо набрал воды из речки и сунул ее в карман телогрейки.

– Уж чего-чего, а этого добра у нас навалом! – хихикнул Макс, наблюдая осоловевшими глазами за глупыми, на его взгляд, манипуляциями с флягой. Самогонка явно улучшила его самочувствие, приведя в веселое расположение духа. – До второго пришествия нам водицы хватит!

«Дальше уходить надо лесом, – подумал Ягода и, выудив из пачки предпоследнюю сигарету, закурил, глубоко вгоняя дым в легкие, чтоб побольше хапнуть никотина из-за вынужденной экономии табака. – На реке завтра начнется крупный хипиш. Катера вэвэшников будут каждую лодку останавливать для досмотра. Незамеченным проскользнуть уже не удастся, рубль за сто!»

Солнце окончательно спряталось за горизонтом, натянув на себя дырявое одеяло из перистых облаков. Быстро, как всегда в мае, темнело. Кое-где на небе уже угадывались редкие звезды.

«До Балтымки, где живет брательник, отсюда рукой подать – километров сорок-пятьдесят по тайге, не больше. Пойду один. Этот нервный фраер мне без надобности. Но отпускать его опасно, да и за кентуху Калмыка надо бы сполна рассчитаться...» – Ягода покосился на Макса и поймал голодный взгляд приятеля, направленный на его дымившийся чинарик.

– Курево, что ль, кончилось?

– Ага. Давно уже, – вздохнул Макс. – Да мне много не надо. Коли не жалко, оставь на пару затяжек – и все дела.

– Ладно уж. Я не жлоб, – буркнул Ягода и отдал ему свою пачку с последней сигаретой. – Курни децал, братишка, на дальнюю дорожку...

Благодарно улыбаясь приятелю, Макс с явным удовольствием скурил «Приму» до последнего предела – пока пальцы не обжег. Никотин, плотно наслоившись на алкоголь, прибил Макса на блаженную дремоту. Привалившись к сосне, он устало полузакрыл глаза.

– Покемарь, отдохни пока, – кивнул Ягода. – Путь предстоит длинный.

Шум проезжавших по близкому шоссе автомашин стал совсем редким. Зато заметно оживал лес, готовясь к ночной потаенной жизни. Отовсюду слышались какие-то странные тревожные шорохи, из черной лесной глубины донеслось злорадное уханье совы, предвкушавшей свою удачную кровавую охоту на мелких зверьков.

Макс клевал носом, вскоре начал даже похрапывать тихонько. Правая рука Ягоды скользнула по штанине за голенище сапога, нащупывая медную шишечку на теплой рукоятке финки.

Так кстати заснувший приятель ничего понять и даже вскрикнуть не успел. Клинок вошел в тело легко и грамотно – слева между третьим и четвертым ребром грудной клетки. Острие ткнулось в один из желудочков сердца, взрезав нежную мякоть и навсегда остановив его ритмичную жизнедеятельность.

Прихватив бывшего товарища за лодыжки, Ягода отволок оказавшееся довольно тяжелым тело к лодке. Перевалив труп через борт, забрался в лодку сам и оттолкнулся веслом от берега.

Далеко отплывать Ягода смысла не видел. Когда отдалился от береговых кустов на десяток метров, освободил суденышко от мертвого груза, предварительно для страховки ткнув несколько раз ножом в живот трупа.

– Теперь уже верняк не всплывешь, дорогуша! – выдохнул Ягода, распрямляясь. – А ведь ты как в воду глядел – водички тебе до второго пришествия уж точно хватит!

На какой-то миг ему показалось, что из черной воды высунулась рука с крючковатыми пальцами, но, приглядевшись, он вздохнул с облегчением – это была всего лишь мирно плывущая по течению березовая ветка.

Причалив к берегу, хотел было затопить лодку, пробив дно, но передумал. Ударом сапога оттолкнув посудину от берега, отправил ее плыть в сторону Кундинки.

«Я не мародер! Пусть моторка рыбака его жене в наследство достанется!»

Очень довольный проявленным благородным великодушием, Ягода исчез в черной лесной чаще.

Ему предстоял нелегкий пеший переход без единой крошки хлеба и табака.

Подпрыгивая на лесных ухабах и рытвинах в своем мини-тракторе «Уралец», Михаил костерил на чем свет тупорылую отечественную промышленность, не понимавшую, что надежные рессоры в любой машине – наипервейшее дело.