Евгений Монах - Братва. Пощады не будет

При виде беспомощно суетившегося в высокой траве старика, Василий вдруг растерял весь свой охотничий азарт и резко остановился, словно на невидимую стенку натолкнувшись. Раненый слабо сучил конечностями, то ли пытаясь подняться на ноги, то ли уползти куда-то. Он узнал своего палача, изумленно вытаращив бесцветные глаза, даже стонать почти перестал.

– Ягодин?! Что же ты творишь, гад? Я ж тебя слагать-вычитать выучил!

Старикан не заговаривался и не врал. Бухгалтером в колхоз он устроился лишь после выхода на пенсию, а до того четыре десятка лет учительствовал в младших классах сельской школы.

– Хо-хо! Вот Васька и вычитает тебя из жизни! – язвительно рассмеялся подошедший Михаил. – И складывать скоро будет – денежки колхозные. Так что не переживай зазря. Все тип-топ. Арифметика твоя на пользу брательнику пошла! Голову даю на отсечение – Васька в счете не промахнется! Отличник!

Но бывший учитель уже ничего не слышал, судорожно выгнувшись всем телом, он закатил глаза и потерял сознание.

– Добей! – жестко велел Михаил. – Чего старикашке зря мучиться? И поровну у нас выйдет: за тобой эта бухгалтерская крыса, а за мной водила. По справедливости!

Василий передернул затвором, засылая патрон в ствол и, невольно зажмурившись, спустил курок. Второй свинцовый заряд, полученный стариком в упор, порвал последнюю слабую ниточку, за которую еще цеплялась жизнь подранка. На впалой груди сразу умиротворенно затихшего бухгалтера быстро расползалось малиновое пятно с черной обуглившейся дыркой посередине.

– Чего застыл памятником? – недовольно-презрительно скривил губы Михаил, взведя курок своей «тулки». – Сейчас будем прятать концы в воду!

Ткнув стволом ружья в живот мертвого старика, произвел одиночный выстрел и, отвечая на немой вопрос Василия, пояснил:

– Бросим старикашку в озеро. Тут водоворотов навалом. Течением утащит на глубину, а с дырявым животом труп уже никогда не всплывет. Учись, салага, пока я жив! Хо-хо!

Вдвоем ухватив бухгалтера за ноги, обутые в светлые молодежные кроссовки, отволокли тело на берег и бултыхнули в воду. Пару секунд труп продержался на поверхности, словно никак не мог насмотреться напоследок своими вдруг раскрывшимися невидящими глазами в ясное синее око неба, а затем медленно пошел в мутно-зеленую глубину.

Выдернув из зарослей боярышника заветный портфель, Михаил открыл его и удовлетворенно выпятил нижнюю губу.

– Все тип-топ! Деньги на месте. Айда обратно – надо от машины с водилой еще избавиться. Я ее от дороги в лес отогнал.

Изувеченный «уазик» стоял на середине солнечной земляничной полянки. За его колесами тянулся жутковатый ярко-красный след. Но это была не кровь, а всего лишь сок раздавленных спелых ягод, распространявших вокруг приторно-сладкий аромат.

Заглянув под брезент, Василий увидел лежащего на заднем сиденье шофера. Признаков жизни тот не подавал.

– Готов он! – ободряюще хлопнул по спине брата Михаил. – Пошукай лопату. Должна где-то быть. По нашим дорогам без нее ни один дурак не ездит.

Он оказался прав. Лопата с укороченным черенком нашлась под мертвым шофером. Василий с трудом вытянул из-под него нужный инструмент – казалось, труп понимает, для чего вдруг понадобилась лопата, и не хочет ее отдавать.

– Давай ямку сваргань! – Михаил что-то прикинул в уме, совсем по-детски наморщив лоб. – Метра полтора длиной и полметра глубиной должно хватить. Будет у нас маленький филиал татарского кладбища – полусидячим шоферюгу закопаем. Хо-хо!

Так и сделали. Чтобы скрыть следы свежей могилы, утоптали место захоронения и запалили на нем костерок, отодрав с близрастущих сосен сухие, мертвые ветки.

– Тип-топ! – осклабился довольный Михаил. – Теперь ни одна собака запашок не учует, ни грибники с охотниками на место это внимания не обратят. Учись, салага!

– Сам ты салага! – не стерпев на этот раз, возмутился Василий. – Я всего-то на пятнадцать минут позже тебя родился!

– Не кипятись по пустякам, младшой! – ухмыльнулся Михаил, присаживаясь к костру. – Тащи-ка лучше из «УАЗа» нашу бутылку и колбасу. Под передним сиденьем глянь. Надо помянуть сгинувших рабов Божьих. По доброму христианскому обычаю! Как-никак, а мы люди православные! Хо-хо!

Водки Василий выпил и даже с жадностью, а от закуски наотрез отказался. Нутром чувствовал: коли съест хоть кусочек – махом вывернет наизнанку.

Сгорая, сучья в костре ежеминутно постреливали, разбрасывая желто-фиолетовые искры, словно поминально салютуя по только что жестоко загубленным человечьим жизням.

– Все пачки мелкими купюрами! – радостно сообщил Михаил, вскрывая одну из них. – Сборные к тому же. Нам знатно пофартило – номера на купюрах не подряд идут! Лафа! Без опаски тратить можно.

«Уазик» загнали в глубь леса и, пробив ножом бензобак, подожгли.

Только к вечеру, измотанные длинным пешим переходом по лесу, добрались до озера. В прибрежном густом камыше их дожидалась спрятанная лодка. На ней доплыли до острова, где еще накануне разбили лагерь, натянув двухместную палатку. То была идея хитрована Михаила, считавшего, что таким незамысловатым способом они обеспечат себе слабенькое, но все же алиби. Мол, ничего ведать не ведаем – несколько дней уже на острове робинзонами отдыхаем от дел праведных – посевной то бишь.

– Надо бы портфель утопить иль сжечь! – вдруг забеспокоился Василий, когда они уже расслабленно сидели в палатке, распечатав новую емкость «Русской». – Да и от винтовки лучше избавиться от греха!

– Ты желторотый салага, братец! – хмыкнул Михаил, закусывая консервированной килькой. – Все будет тип-топ! Если помнишь, на прошлой неделе Фрол освободился из мест не столь отдаленных. Ну, тот уголовник, что на окраине деревни живет! На него милиция в первую голову грешить станет. Верно? Обыск обязательно в доме сделают. А я нынче ночью сплавлю до Балтымки и в сарай этого рецидивиста винторез вместе с портфелем подкину. Пускай доблестные органы махом налет на инкассатора раскроют! Хо-хо!

Но в тот раз у Михаила промашка вышла – идея подставить Фрола почему-то не увенчалась успехом. Правда, нагрянувшая из Верхней Пышмы следственная бригада обыск у него произвела, но ничего подозрительного не обнаружила. То ли такие паршивые сыскари попались, то ли какая-то непредвиденная случайность спасла Фрола от голимого нового срока по двум особо тяжким статьям Уголовного кодекса – вооруженный бандитизм и двойное убийство...

– Везет дуракам! – сплюнув, подвел итог своим воспоминаниям Михаил. – Вывернулся как-то, гад! Заматерел на свободе, охрюкался! В гору попер, чисто как вездеход! Ферму даже у колхоза откупил, морда кулацкая! Где он только деньги взял, интересно. Нарисовал, что ли?