Николай Волков - Не дрогнет рука. Роман

Один из шоферов стал перевязывать плечо Арканову, который все это время с невыразимой ненавистью смотрел на Ирину. Видимо, он проклинал себя, что доверился ей. Чтобы он не позволил себе какой-нибудь выпад против нее, я попросил Ирину уйти в другую комнату.

Когда с Арканова сняли пиджак и сорочку, то перед нами во всей красе открылся вытатуированный на его груди месяц с двумя фигурками, сидящими на одном из его рогов. Я вспомнил слова Бабкина о татуировке на груди Короля и сказал Девятову:

- Вот, познакомься: перед тобой «вор в законе» Литвинов-Иванов, по кличке Король, а это его клеймо.

- И почему я тебя не прикончил с первого раза, лягаш проклятый, - скрипнув зубами, проговорил сдавленным голосом Арканов. - Ну, походи еще маленько по земле, будет время - встретимся! Ирины я тебе не забуду.

- Нет, - ответил я, - не встретимся! В загробные встречи не верю. - Я сказал так не зря. Теперь для меня не было сомнений, что Арканов и есть Король, организатор ряда убийств и грабежей. Высшая мера наказания для него была обеспечена.

В чемодане, который привезла с вокзала Ирина, оказались аккуратно уложенные пачки советских денег. При виде их майор Девятов высоко поднял брови.

- Ого! - сказал он и отвел меня в сторону. - Укупорочка знакомая. Мне уже встречалось кое-что похожее. Очевидно, этим голубчиком займемся не только мы, ведь денежки-то эти присланы из-за рубежа.

Приехал вызванный по радио наш ведомственный врач. Он перевязал как следует мою рану и успокоил меня, сказав, что и не такие ранения заживают благополучно, если в них не попадает инфекция и больной дисциплинирован и соблюдает все предписания врача.

Но как раз в тот момент, когда врач мне это говорил, я думал, что мне нужно каким-то образом ускользнуть от выполнения его предписаний. Он настаивал, чтобы я немедленно ехал в госпиталь, а меня это не устраивало, ведь в шесть часов утра я должен был давать лекарство Гале. Пришлось слегка приврать, что я обязан дождаться полковника, который скоро приедет. Я обещал после этого немедленно отправиться в госпиталь на своей машине. Врач, видя, что меня не переспоришь, посмотрел, как я улегся на постель Арканова, и уехал.

После благополучного выполнения операции я бы с удовольствием повидался здесь с полковником, хотя бы для того, чтобы намекнуть ему, что мы с Девятовым обошлись без «буксира». Но он меня мог задержать или, вернее, отправить немедленно в госпиталь, в то время как стрелка часов приближалась к половине шестого.

Мой шофер тоже поторапливал меня. Ему хотелось отдохнуть до работы часок-другой. Я сказал ему, что мы едем в госпиталь, но просил перед этим завезти на минутку домой.

- Долго придется дожидаться? - спросил он, но я его успокоил, что не задержусь. Однако, когда я увидел пунцовое, пылающее жаром лицо Гали, услышал ее хриплое дыхание и несвязные слова, срывающиеся с пересохших губ, я забыл про шофера и про госпиталь.

Татьяна Леонтьевна, просидевшая у постели Гали всю ночь, тоже была в панике:

- Я уже думала, если к шести часам не приедете, то Лильку за «скорой помощью» пошлю. Как бы не кончилась ваша Галя! Жар у нее ужасный. Ведь бывали случаи, что и у молодых сердце не выдерживало высокой температуры.

С трудом мы вдвоем с нею заставили Галю проглотить разболтанный в воде порошок. Вспомнив о шофере, я отправил его за врачом, объяснив, в чем дело, и попросив извиниться перед докторшей и ее мужем, которому, наверное, неприятно, что его жене не дают ни есть, ни спать спокойно.

- А если нам с вами ни днем, ни ночью нет покоя, так это ничего по-вашему? - спросил шофер. - Будьте уверены, я ее мигом доставлю.

Он выполнил свое обещание и вскоре привез невыспавшуюся и, может быть, от этого казавшуюся сердитой докторшу. В награду за это я отпустил его отдыхать, не подумав, как попаду теперь в госпиталь В этот момент мне было не до себя. Скорчившись и прижимая руку к болевшему боку, я сидел на табурете у закрытых дверей своей комнаты, с трепетом ожидая, какой приговор вынесет врач, осмотрев Галю.

- Двустороннее воспаление легких, - объявила докторша, выходя из комнаты. - Сейчас я дойду до аптеки, вызову по телефону нашу санитарную машину и свезу вашу жену в больницу.

- А нет опасности для жизни? - спросил я хрипло, чувствуя неимоверный страх, что эта маленькая женщина скажет что-то ужасное.

- Случай серьезный, скрывать от вас не буду, - озабоченно произнесла докторша, - но организм молодой, я думаю, справится.

Эти слова не только не обнадежили, но, наоборот, окончательно сразили меня. «Значит, есть угроза, что Галя умрет!».

Докторша между тем, энергично намыливая руки под умывальником, стыдила меня за то, что я простудил жену в такой холодной, неудобной квартире.

Не слушая ее, я направился к двери своей комнаты, чтобы сейчас же убедиться, что Галя жива, сказать ей, как я ее люблю, как я был ужасно виноват перед нею, но докторша остановила меня.

- Кстати, - сказала она с обидой, - я должна вам заметить, что вы могли меня вызвать к больной, не прибегая к таким нелепым выдумкам, которые нагородил мне ваш не в меру болтливый шофер. Я и так никогда не отказываюсь посещать больных в любое время, особенно в таких тяжелых случаях.

- Что такое он вам наговорил? - испугался я.

- Он заявил, что вас подстрелили бандиты и вы сами, чуть ли не умирая, просите меня скорее приехать к вашей больной жене, с которой тоже очень плохо.

- Он не соврал, а только преувеличил, - сказал я, отнимая измазанную кровью ладонь от своего бока, где на гимнастерке расплылось мокрое темное пятно.

- Так что же вы разгуливаете? - напустилась на меня докторша. - Давайте я вас сейчас же перевяжу, а как только придет машина за вашей женой, то отвезу и вас в госпиталь.

Она даже не разрешила мне зайти еще раз к Гале и, поправив сбившийся бинт, уложила на кровать Татьяны Леонтьевны не только с разрешения, но даже по настоянию этой милой старухи. (Вот уж не подумал бы я сутки назад, что моя строгая и сверхпринципиальная хозяйка когда-нибудь окажется милой и симпатичной).

Машина за нами пришла не скоро. Я успел крепко заснуть. А когда меня разбудили, Галю уже унесли на носилках, закутанную во все теплое, что только у меня нашлось, кроме полушубка, который я, скрежеща зубами от боли, с трудом надел на себя.

Сперва заехали в городскую больницу и сдали там Галю. Проститься с ней мне не удалось, так как я не рискнул открывать на морозе ее лицо. Затем повезли в госпиталь и меня, чему я был рад, потому что чувствовал себя неважно. На пороге госпиталя, верней, на его крыльце, произошла неожиданная сцена.

Полковник Егоров, узнав от Девятова, что я ранен, как говорится, при выполнении служебного долга, поехал в госпиталь, чтобы навестить меня, но, к своему возмущению, не застал меня там. Распушив по телефону нашего ведомственного врача за то, что тот не присмотрел, чтобы я попал на больничную койку, он выходил из дверей в тот самый момент, когда я осторожно поднимался по ступенькам ему навстречу.