Анатолий Степанов - Любить и убивать

— Это тебе нужно или мне? Где ты шляешься?

— Мини-отдых на лоне природы, мой любезный Вовик.

— Тебе хорошо. Записывай адрес РЭУ.

Сырцов быстренько записал и потребовал уточнений:

— К кому там лучше обратиться?

— В десять тебя будет ждать Софья Мамедовна. Я — тебе. А ты — мне?

— Пока нечего, Вова. Спасибо вам, товарищ капитан.

— Прощай, прощай и помни обо мне! — заключил разговор Демидов.

Вспомнил, что хочется жрать. Поужинал без энтузиазма и водки, хотя принять для расслабки хотелось. В девять часов предусмотрительно наглухо задернул гардины и включил электрическое освещение. От нечего делать постелил себе свежую постельку, разделся до трусов и, ощутив потребность почитать, улегся с томиком Зощенко. Успел прочитать раздел про деньги из «Голубой книги», хотел приступить к разделу «Любовь», но в это время позвонили в дверь.

Некому его навещать. Кроме Светланы. Не одеваясь, он подошел к входной двери:

— Может, сегодня не надо, Светлана?

— Открой, — жестко потребовала невидимая она. Он усмехнулся про себя, вспомнив, что начал читать главу о любви из «Голубой книги». Усмехнулся и открыл. Светлана нехорошо посмотрела на его обнаженный торс и брезгливо посоветовала: — Прикройся.

— Зачем? — злобно поинтересовался он, но отправился в ванную, где накинул на себя самбистскую куртку.

— Бороться будем? — догадалась Светлана. Она уже сидела в кресле и курила.

— Если это теперь называется борьбой… — сказал он и сел на застеленную тахту. — Зачем это нам, Светлана?

— Тебе стыдно, да? Перед Ксюшкой стыдно, да? — Она загасила в пепельнице сигарету. — А мне, думаешь, не стыдно?

Она вскочила с кресла и одним рывком стащила с себя длинное, гладкое, в обтяжку серое трикотажное платье. Ничего не было под платьем, ничего. Она стояла перед ним совершенно голая, и ей не было стыдно сейчас. Она шагнула к нему, заставила встать с тахты, распахнула его самбистскую куртку.

— А сама требовала, чтобы я оделся, — попытался пошутить он срывающимся голосом. Она мягко уложила его на тахту, нежно укусила за мочку уха и стала летуче целовать его в подбородок, шею, ключицу…

В первом перерыве зазвонил телефон. Сырцов перелез через Светлану и снял трубку:

— Я вас слушаю.

— Георгий Петрович? Здравствуйте. Вас отец Афанасий вынужден побеспокоить.

— Да, — сказал Сырцов.

— У вас кто-то есть, кто не должен понять, с кем вы говорите? — мгновенно сообразил догадливый священник.

— Да, — подтвердил Сырцов.

— Тогда просто выслушайте мой рассказ. Час тому назад меня дома посетил некий господин, который представился как дядя Ксении, страшно обеспокоенный ее исчезновением. Он-де всегда был очень близок с сестрой и племянницей и наверняка бы не дал свершиться этому, будь он в Москве. Он только сегодня вернулся из длительной командировки и, зная о приверженности племянницы к православию, сразу же бросился к ее духовному отцу, то есть ко мне, хорошо понимая, что перед тем, как сделать такой ответственный шаг, Ксения наверняка советовалась со мной. И, естественно, спросил: не знаю ли я, где она. Я ответил, что не знаю. Я действительно, Георгий Петрович, не знаю теперь, где она. Во всяком случае, я не дал ему никаких сведений и не соврал. Что-нибудь вы хотите еще узнать?

— Да.

— Вероятно, внешность господина?

— Да.

— Хорошо сложен, хорошо одет, высок, спортивен, в меру интеллигентен и, как требует нынешняя интеллигентская мода, в роскошной полуседой бороде. Возраст между сорока и пятьюдесятью. Милая улыбка, прекрасные зубы (свои или вставные — не знаю), самоуверен, реакция быстрая, холерическая. Достаточно?

Конечно, недостаточно. Но что делать? Сырцов в самый последний момент на реплике про сестру спохватился, чтобы не ляпнуть: «Нет у нее никакого брата!» Так что продолжать телефонную игру в ребусы не имело смысла. И он ответил:

— Да, спасибо.

— Покойной ночи, Георгий Петрович.

— И вам, — как мог попрощался Сырцов и положил трубку.

— Кто это был? — капризно поинтересовалась Светлана. Она лежала на боку спиной к нему и не обернулась, спрашивая. Его ладонь медленно и осторожно скользила от острого плеча через перевал узкой талии к высокому бедру. Желание вновь просыпалось.

— Осведомитель, — ответил он и представил себе отца Афанасия с крестом и в рясе. А каким представлял себе отец Афанасий Сырцова, когда они разговаривали по телефону? Голым с голой дамой?

— И он осведомил тебя? — уже перевернувшись на другой бок, спросила Светлана и вытянулась в струнку.

— Осведомил, — подтвердил он и положил ладонь на грудь. Сосок под ладонью вспух и затвердел от нестерпимой жажды совокупления…

Ей нравилось одеваться под его взглядом. Но сегодня процесс одевания был прост и одномоментен. Поэтому, просунув голову в ворот, она задержала тонкое и легкое платье на плечах, якобы для того, чтобы задать вопрос:

— Мне завтра… или, точнее, сегодня ждать твоего звонка?

— Жди. Или не жди, — был согласен на все крестом валявшийся на взбаламученной тахте Сырцов. Она быстро просунула руки в короткие рукава и стремительно встала. Платье мягкой волной заскользило вниз и безукоризненно улеглось на ней. Она обеими руками поправила прическу.

— Не говори, как плебей, который считает, что, переспав с женщиной, он может ей безнаказанно хамить.

— Я не хамлю. Я просто не знаю пока, следует ли тебе ждать моего звонка.

— Наверное, чтобы организовать наше следующее свидание, тебе надо куда-то поехать?

— Надо. Или не надо, — повторил маневр Сырцов.

— Ты мне за это ответишь, — тихо и грозно сказала она.

И он понял, что ответит: Светлана не торопясь вновь снимала платье.

Еще одна сексуальная агрессорша — удачная и жизнерадостная смесь мусульмане-кавказской неги с российским бессознательным вызовом и готовностью на всякое непредсказуемое и рискованное действие, подвернись только подходящий объект в портках. Софья Мамедовна украдкой, но так, чтобы собеседник заметил, черными восточными очами оценивающе глянула на Сырцова и улыбнулась по-российски простодушно и по возможности приветливо.

— Вы точны, Георгий Петрович.

— Работа такая, Софья Мамедовна, — бойко отрапортовал Сырцов.

— Да, работа, — вспомнив о своей работе, слегка затуманилась Софья Мамедовна. — Через полчаса у начальника совещание. Нам полчаса хватит?

И опять мазанула томным взором. Многообещающе. Это смотря на что, бойкая дамочка. Говорить такое Сырцов, конечно, не стал, он лишь поспешно заметил:

— Да хватит, хватит, Софья Мамедовна! — и тут же, естественно, задал первый вопрос: — И давно вы здесь работаете?

— Осенью десять лет, как я здесь. Вы не представляете, как надоело.