Александр Тамоников - Одно сердце на двоих

— Ты прости мое веселье, Слава, — проговорил он.

— Да ничего. А что, Вадим до сих пор ни одной юбки не пропускает?

— А он и в училище был таким?

— Там Галдину равных не было. Он у нас чемпион по самоволкам. Вряд ли кто-то когда-то превзойдет этот рекорд.

— Скажи, а чего теперь в самоход бегать? Сейчас курсанты, как студенты. Отучился, посидел на самоподготовке и пошел в город. Даже наряд по столовой отменили, там теперь гражданские пашут. Осталось для караула межведомственную охрану привлечь. И чему научатся курсанты? Что это за офицер, который не знает, что значит за ночь почистить машину картошки, а потом еще до смены пахать в столовой? Как он подчиненных будет готовить? Или и в частях службу обеспечения отдадут штатским?

— Уже отдали, — сказал Дуневич. — Весной сослуживец по полку письмо прислал, сообщил, что служба особо не напрягает. Из нарядов — караул, парк да патруль.

— Ладно, давайте-ка, ребята, перекусим и отдохнем.

Дуневич посмотрел на товарищей и сказал:

— С ужином понятно. Вы проголодались, намаялись. А чего в такое время отдыхать? Целая ночь впереди.

— Ближе к рассвету, мы, Славик, пойдем к поместью, — ответил Галдин.

— Зачем?

— Разведка. Не забыл еще это слово?

— Не забыл. Но чего разведывать-то?

— Места, через которые можно скрытно проникнуть на территорию.

— Вы сильно рискуете.

— Не беспокойся. Мы знаем, что и как делать.

Неожиданно сигналом вызова сработал телефон Галдина.

— Кто это? — спросил Снегирев.

— Участковый. Только он и может, если не начальство, но тому вряд ли сейчас до нас.

Вадим угадал, звонил Борисов.

— Да, Миша, — ответил Галдин.

— Как дела?

— У нас все нормально. Друга встретил. Теперь нас трое. — Вадим взглянул на Дуневича и поправился: — Четверо со Славиком.

Тот только махнул рукой. Мол, какой из меня вояка.

— А я проверил деревню. О твоем, Вадим, приезде знают все, но никто не в курсе, чем ты конкретно занимаешься, — сообщил участковый.

— Что, не видели, как я забор исправляю, траву скашиваю?

— Все как один заявляют, что ничего не знают. Мол, да, приехал, а что и как, не наше дело.

— Молодцы. Значит, стукачей среди них нет?

— Мне ни один не открылся. Но этот факт не исключает присутствия хотя бы одного такого типа, имеющего личные инструкции Гвоздя.

— Ладно, что бывшая учительница?

— С Марией Алексеевной я поговорил основательно. Никто мне так доходчиво не объяснил, что представляет собой местная нынешняя власть, помещик Сухобоков и его прихлебатели. Отчаянная женщина. А как встретила меня! Это надо было слышать. Сказала только то, что должна была. Ты проинструктировал ее отменно.

— Ну и ладненько. Тебе есть что рассказать Гвоздеву?

— Есть, но мой отчет вряд ли его устроит.

— Пусть сам попробует поговорить с местными жителями. Вот только не получится у него. Эту паскуду никто и на порог не пустит. У тебя все?

— Нет, есть еще кое-что.

— Говори.

— Интересная штука, Вадим. Видеокамер в поместье навешано уйма, а рабочих из них всего четыре. Остальные — муляжи.

— Как четыре?

— Вот так. В сторожке пара мониторов. Каждый разделен на две части. Две камеры фиксируют подъезд к сторожке и дорогу, ведущую от села к деревне. Одна — передний вход. Четвертая смотрит на причал с катерами. Причем перед забором слепая зона шириной метров в пять.

— Почему так?

— Это ты у Сухобокова спроси.

— А Гвоздь как объясняет?

— Никак. Я что, идиот, спрашивать его о системе видеоконтроля?

— Верно. Спрашивать его нельзя. А как в сторожку-то попал?

— Случайно. Привез отчет по деревне, а Гвоздь поехал к каким-то родственникам в соседний район. Я ему позвонил, спросил, что делать с отчетом. Может, в город с собой взять? Ведь мы же с утра за машиной едем. Он в ответ, мол, больше делать нечего, как таскать бумаги. Оставь все на контрольно-пропускном пункте и свободен на сегодня. Я зашел в сторожку.

— Ясно. Что-то часто тебе везет.

— Но и это еще не все. Главное и самое важное я оставил на десерт.

— Не тяни резину, давай свой десерт, — заявил Галдин.

— Я из поместья решил вокруг озера проехать. Гвоздь говорил, ты вывозил Славика на рыбалку, приказал посмотреть, не вышли ли вы еще раз.

— Вот осведомленный черт. Это ему, конечно, кто-то из деревенских скинул.

— Необязательно. Мог и сам Сухобоков видеть. Окна его кабинета выходят как раз в ту сторону.

— А, ну да, точно. Об этом не подумал. Ну, поехал ты, и что?

— Выехал на эту саму правую сторону, и «УАЗ» заглох к чертовой матери. На этот раз катушка зажигания накрылась. Запасная была с собой. Начал менять. Не знаю, чего я вдруг посмотрел на особняк, но вот глянул и увидел кое-кого в одном из окон. Угадай с трех раз!..

— Неужели Лену?

— В десятку. Именно ее.

— В каком окне?

— В крайнем справа на третьем этаже. Там три отдельные комнаты за бильярдным залом. В них ведет металлическая дверь.

— А это откуда знаешь?

— Не поверишь, от жены Гвоздя.

— Погоди, она же повариха в поместье, да?

— Точно так. Видимо, носит еду Елене.

— Она что, сама подошла к тебе и сказала, что та содержится на третьем этаже?

Участковый усмехнулся и ответил:

— Нет, она просто возмущалась в кухне, да так громко, что на улице слышно было. Дескать, как же меня достали подъемы в закрытые комнаты за бильярдной. По три раза в день приходится лазать по внутренней лестнице туда-сюда. А жена у Гвоздя дама пышная, если не сказать толстая. Одышка у нее.

Галдин собрался с мыслями и проговорил:

— Значит, Елена, вероятнее всего, находится в закрытых комнатах третьего этажа, так?

— Да.

— А о какой внутренней лестнице говорила жена Гвоздя?

— Это еще один интересный факт. Парадную лестницу я видел. Она широкая, массивная, но идет только до второго этажа, где кабинет Сухобокова. На третий поднимается ее продолжение, далеко не такое роскошное. Что за внутренняя лестница, я пока не знаю. Думаю, она параллельная, потайная. По ней можно незаметно свалить из дома в сад.

— Так ты докопаешься и до подземного хода.

— А что? Возможно и такое. Ход к причалу или в лес.

— Ты сейчас где?

— У дома стою.

— Объехал озеро?

— Да, сменил катушку и объехал. Лена, между прочим, долго смотрела на озеро, в сторону деревни. Я отъезжал, она еще стояла у окна.

— А где в это время был Сухобоков?

— Наверное, в кабинете. Сегодня он вновь никуда не выезжал. У меня такое ощущение, что в поместье чего-то или кого-то ждут.

— Понятно. Давай на хату, отдыхай. Спасибо тебе за ценную информацию.

— Не за что. Одно дело делаем.

— Это так. До связи.

— До связи.

Как только Галдин отключил телефон, Дуневич и Снегирев одновременно спросили: