Виктор Акулов - Чужакам тут не место!

Все-таки один прохожий на фоне заходящего солнца рассеял тучи героинового кризиса. И подкинул адресок. Это вокзал SBB. Там, по его словам, рядом парк. А в нем… мы нашли барыгу. Вот он крупным планом: худенький, беззубенький, бледненький. Зрачки крошечные, заострите внимание, точки, едва ли видно. Значит, уколотый. Он вытянул на ладони две спасительные таблетки субитекса. Это не просто ладонь. Черные линии жизни – до чего грязь и тоска въелась в эти линии. Еж замахнулся-позарился выхватить спасение. Но барыга – то не заправка. Сразу сжал таблетки в кулак. Губы тоже недовольно поджал:

– Вначале, ребята, деньги.

Мы его окружили. Даже серьезная разбойница Малая хрустела не чипсами, а костяшками пальцев. Но это еще что! Вот Чифир! Там кулачище, как два моих кулака или четыре кулачонка разбойницы. Дашь по башке – так ой-ой! А вокруг – никого. И солнце уже в зените. О барыгу не хотелось пачкать руки. Как бы не дал дуба от контрольного подзатыльника. «За что сидишь, пацан?» – потом шпана проведет вступительное интервью за решеткой. – «Пустяки, – вздохнет пацан и возьмется руками за голову. – Грохнули тут одного за пару колес субитекса. С нами еще маленькая разбойница по делу прицепом». – «Да, не банк, конечно». – «Да-да, не банк».

Обошлось без крови. Чифир протянул барыге деньги, не абы что, а белорусские. В далеком Гродно столько хватит на бутылку пива, чтобы потушить свое лоховское горе. Обмен-обман состоялся одновременно. Мы уже разошлись, когда тот раскусил нашу военную хитрость. Обкайфованный. Поэтому заметил не сразу. Он догнал нас и раскритиковал в пух и прах на немецком!.. Это пропустили бы мимо ушей. Что нам немецкий, что там китайский! Барыга, другое обстоятельство, схватил Чифира за воротник куртки. Мне вспомнилась басня про слона и Моську. Чифир, конечно, вежливо зачитал его права: «Вы имеете право хранить молчание. Все, что выскажете…» А то ему делать больше нечего, кроме как читать права, кому попало. А после он благоразумно подправил барыге кулачищем – бах! – ухо. Мало ли что – вдруг не расслышал? Тот сразу убежал от нас. Бежал быстро. Впереди своего крика бежал.

Мы отъехали на машине в темный безлюдный двор. На заднем сиденье Еж размешал пальцем (грязь под ногтем) в белом одноразовом стакане с водой свое «спасение». Минута – и яд в его крови. По лицу ясно: ему не то что далеко, где-то там… легче, а даже неописуемо прекрасно! Он произнес несколько бестолковых восклицаний. Их тут не показываем. Бумагу жалко.

Вскоре Еж очнулся и заметил, как мы осуждающе сверлим его глазами:

– Что еще? В жизни все надо попробовать!

– Не все! – Чифир не согласен. – Сосать не надо… Очко лучше беречь смолоду.

– И еще pizdu лизать. – Малая потерла свою промежность, будто там, под штанишками, лампа с джином. – Это уже третье.

– Субитекс к перечисленному не относится. – Еж гордо поднял голову. – Нечего «керосинить» за кайф. Образ жизни – это личное. Спрашивают за поступки, а не образ жизни.

– Мы посмотрим твои поступки, – сказала Малая. – От мусоров ты точно далеко ты убежишь. А бежать придется.

– Не умничай, женщина! – велел Еж и посмотрел в окно. – А где мы? Что это за город?

– Ты, мужчина, хотя бы знаешь, какая это страна? – спросила Малая.

Я не осуждал Ежа. Ему никто не сказал во время обнадеживавших слов. Поэтому угораздило на иглу. По крайней мере, мне так казалось. И не спрашивайте, откуда это знаю. Ежик был опасен для всех…

Чифир звонил другу, к кому держали путь, с мобильника Малой. Вместо голоса того автоответчик на загадочном немецком… Борода агитировал не совать к нему нос. Там, вероятно, никого. Пустая трата времени. А беженский лагерь на ночь закрывается. Снова, значит, еле уснешь в тесной машине.

– Взломаем окно, – предложил Чифир, – если его нет дома.

– А он потом не обидится?

– Мы починим, – решил Чифир.

– Старый, я тебя знаю со своих пеленок, – напомнила Малая. – А ни разу не видела, чтобы ты чинил или строил.

Все еще светящаяся красная лампочка. Было предупреждение. Неудивительно, что машина заглохла, когда остановились на обочине, чтобы расстегнуть ширинки и отлить… Поломка! Машина не заводилась. К другу не доехали всего лишь капельку, километров пятьдесят. Заправка неподалеку напоминала оазис в пустыне. Хотя вокруг – лес и горы.

Открытый капот – все, наверное, на месте. Вот какая-то труба. Еще странные проводки. Даже подозрительные железные трубы были горячими. У всех в глазах бился немой вопрос: что сломалось? Происхождение планеты казалось менее таинственным. Чифир тем не менее выдвинул гипотезу, будто виноваты свечи. Ведь во время не залили масло. Теперь спасет только буксир. «И какие это такие свечи?» – подумал я. Не важно, и я согласно кивнул, точно бы все знаю, туда-сюда понимаю.

Автостоп на трассе, с протянутой рукой, не помог. Жужжавшие машины проносились мимо. Не до нас.

Опомнились: вот же заправка! Там – просьбы к водителям о буксире. Отвлечем, дескать, минутудве. Веревка с собой. Чифир запасся еще в Швеции.

– Вызывайте службу спасения. – Все, будто роботы, отвечали одинаково.

– Что за люди! – Борода пнул пустую железную банку Coca-Cola. – У нас бы давно помогли, – тут он про Гродно.

– Они не в курсе, что такое встать на обочине. – Я ходил кругом. – Маленькая страна. Все рядом. Это вам не Сибирь.

– Узко ты, Воронеж, мыслишь, – перебил Чифир. – Они привыкли платить. Денег что у дураков фантиков… Можно подумать, они взяли Берлин, а не мой дед!

– Сам ты узко мыслишь! Они распродавали свой шоколад и часы по миру, война их обошла. А твой дед тем временем восстанавливал разрушенные города. Было не до шоколада. Но и богатая Европа не поэтому.

– А почему?

– Потому что богатства Европы накапливались веками: продавали негров и сырье из колоний. И до сих пор продолжают выкачивать ресурсы стран третьего мира. Изменилось немного. Россия же, наоборот, обустраивала свои окраины. Мы слишком разные империи.

Машины посещали заправку изредка. Водители посылали нас в службу спасения. Или же с маской идиотов, будто ни ду-ду по-английски, ни ляля по-французски. Но и мы не пальцем деланные. Наскоро сменили тактику. Теперь за переговоры взялась Малая. И даже ей отказывали. Хотя нет, вру. Один, язык без костей, обещал помочь. Много, бла-бла-бла, обещал и трепался. Пока на сцену не подошли мы четверо. Потенциальный помощник осмотрел нас с ног до головы, от кроссовок до капюшонов. Ну а затем вспомнил свои – цитирую – «неотложные дела». Ну и нажал педаль газа. Ну и проваливай, +++! Еще сочтемся! Эта заправка уже не казалась оазисом. Машины заезжали редко. Кассир подсматривал за нами в окно. Мы не теряли времени зря. Под светом фонаря играли в футбол пустой банкой-железкой Coca-Cola. Делать-то нечего. Похолодало. Нужно шевелиться. Ежик, конечно, был первым в истории мирового футбола неподвижно-окаменевшим арбитром. Зато игрок-бомбардир Малая больше всех ходилабегала в атаку и кричала громче всех: «Пасс! Пасс! Мне! Мне!» Добегалась, что порвался кроссовок. Без слез не взглянешь. Подошва почти оторвалась. Во всем, конечно, виноваты китайцы. Запасных вещей никто не имел. У каждого при себе лишь зубная щетка, носки, трусы, лом, топор, розовое мыльце и солнечные очки. Пиратам по жизни гардероб не нужен. Что-то, допустим, понадобилось, если порвалось, если испачкалось. Что ж, тогда простонапросто переоденешься в магазине. Не за деньги, конечно.