Виктор Улин - Место для года

«Всему и всем – одно:

одна участь праведнику и нечестивому,

доброму и [злому],

чистому и нечистому,

приносящему жертву и не приносящему жертвы;

как добродетельному, так и грешнику;

как клянущемуся, так и боящемуся клятвы.»

(Еккл. 9:2)

Памяти Эриха Марии Ремарка

– человека, ненавидевшего войны

Как поют соловьи…

Сидят, серенькие и невидимые, на веточках орешника и заливаются. Каждый о своем, но все об одном и том же. Свистят и щелкают, щелкают и свистят – то хором, то попеременно.

За ореховыми кустами, обступившими лощину – болото. Точнее, заболоченное озеро.

На мелководье булькают голубые от чувств лягушки. Квакают, пытаясь перекричать соловьев. Как квакали за миллион лет до нашей эры, за сто веков до появления человечества… И как будут квакать еще миллион после его исчезновения – если, конечно, человек после себя оставит на Земле хоть что-то.

А откуда-то издали, с чистой воды, долетает короткий кряк проснувшегося селезня. Он зовет утку, готовую заняться с ним природным делом. Чтобы спустя месяц или бог знает сколько у них там все… Чтобы через некоторое время эта утка плыла по озеру, а за ней, словно катера за линкором, шли бы серенькие утята с круглыми пушистыми головками. Плыли врассыпную, глядя по сторонам и пытаясь за чем-то нырнуть. Но при тихом кряке своей пестрой мамы замирали бы все сразу, становясь невидимыми на рябящейся воде среди стеблей тростника, листьев кувшинок и остатков рассыпавшейся сплавины.

Но сейчас все это еще впереди.

На весь мир заливаются соловьи в предрассветно сером орешнике.

И напоминают о том, что жизнь прекрасна и удивительна.

* * *

Черт бы побрал этих соловьев!

Старший лейтенант со скрещенными пушками на зеленых полевых петлицах поежился от озерной сырости.

Причем тут соловьи… У соловьев жизнь действительно прекрасна; это у людей она удивительна.

Черт бы побрал эти новые сапоги! Вот их-то действительно стоило предложить самому черту; старые, удобные и мягкие развалились после того, как он облил их окислителем, а новые, выданные старшиной накануне… Эти оказались твердыми, как колодки для испанских пыток, в них было больно не только ходить, но даже стоять. Старший лейтенант, конечно, знал, как с ними бороться. Еще в начале пути старослужащие заявили, что бесполезно разбивать задники молотком: новые сапоги надо бросить под танк, чтобы тот размозжил дубовую кирзу. Тогда он принял слова за глупую шутку над офицером с еще не облупившимися звездочками на погонах. Но ротный старшина – не нынешний равнодушный, а прежний, пропитый и мудрый – сказал, что в самом деле нет лучшего способа очеловечивания новых сапог. Танков в их дивизии не водилось, но имелось несколько гусеничных вездеходов. Однако вчера началась такая кутерьма, что было не до того. И теперь приходилось терпеть до возвращения в расположение части – или… или терпеть осталось уже совсем недолго.

Старший лейтенант обернулся.

Пусковая установка оперативно-тактической ракеты с дальностью удара 300 километров и радиусом поражения, зависящим от боевой части, темнела на краю лощины.

Тягач « Ураган » – стальное чудовище с восемью колесами в человеческий рост и двумя разнесенными водительскими кабинами – стоял почти мирно и что-то влажно серебрилось на его слоисто раскрашенном корпусе.

Сама же ракета смотрела в зенит, выпрямившись на пусковом столе и прячась под оливковым брезентом. Сверкающие от росы растяжки говорили о том, что в нужный момент будет достаточно дернуть шнур – чехол распадется и половинки сами собой съедут на стороны, обнажая ее жадное тело.

Он невольно улыбнулся – вспомнил, как укрепили эту конструкцию механики-водители, синхронно выскочив из своих кабин. Воткнули колышки, натянули тросы и не преминули отпустить заезженную шутку относительно того, какую природную сущность напоминает эта ракета, поднимающаяся из лежачего транспортного положения в стоячее пусковое.

Эти два механика-водителя, два вчерашних первогодка из средней России, два школьных друга, давали пример кровным братьям. Были близки настолько, что на двухэтажной казарменной койке висело расписание, по которому они поочередно принимали услуги немолодой любвеобильной недевушки из военторговского « чипка ».

Сейчас они спали – каждый на своем месте – урывая минуты солдатского сна между боевым развертыванием и всем, что за ним последует.

Старший лейтенант сделал глубокий вдох, пытаясь посильней насладиться тонкими ароматами земли, лесных гнилушек, болотной сырости и какой-то незнакомой травы.

В какую эпоху происходило то, что ощущал он сейчас, пропуская все через себя? в последней четверти двадцатого века, или в первой двадцать первого?

Наверное, все-таки в двадцатом: старший лейтенант носил сапоги. А не шнурованные ботинки, в которых солдаты среди российской грязи напоминали героев американского боевика для малолеток.

К тому же в его распоряжении не было GPS , ракета наводилась по старинке: у самого озера торчала вешка ориентира.

Ведь только пушка с открытой позиции могла стрелять прямой наводкой – через панораму или даже « по-пехотному » через ствол. А гаубица била непрямой или по карте, используя полярные координаты. Точнее это он, математик, принципиально отличал координаты Декартовы – широту и долготу – от полярных, направления и расстояния. Расстояние и у военных остается расстоянием, а направление – которые никчемные штатские…

Именно штатские, сам он себя давно считал военным.

Старший лейтенант проводил глазами белую бабочку-капустницу – первую этой весной. Потом поправил очки от близорукости, сквозь которые все предметы казались в полтора раза меньше, чем были на самом деле.

…Никчемные штатские зовут « азимутом » и определяют в градусах, артиллеристы называют « угломером », поскольку в градусах меряют только крепость спирта.

Кроме того, в ствольной артиллерии существует возвышение ствола – значение прицела, где одно деление равно пятидесяти метрам дальности… А для больших калибров еще и номер заряда, по числу закладываемых картузов пороха… При стрельбе осколочным есть дистанционная трубка, назначающая количество секунд до разрыва в воздухе… И для всех нужд толстая – в руку – таблица стрельб, в которой учитываются факторы условий. Географическая широта местности: вращающийся снаряд отклоняет Кориолисова сила, разная для каждой параллели… Весовые знаки, показывающие заводскую погрешность снарядов… Износ лейнера – по счетчику на лафете, перескакивающему при каждом выстреле…