Виктор Акулов - Чужакам тут не место!

Как сделать карьеру беженца? Первый шаг – узнаем адрес азиля. Это подскажут в полицейском участке. Сейчас краткая хронология, как встречали переселенцев. Двадцать, например, лет назад… Полисмены улыбаются и хлопают в ладоши. Наконец-то, пришествие беженца. Его тут только не хватало. Гордость европейцев за спасение планеты. Беженцу вызывают такси. А коли найдется машина с мигалкой, то полисмены спорят между собой, монету кидают, кто повезет его в лагерь. Так было. И сплыло. А теперь – как обстояли дела лет семь назад. Полисмены с натянутыми дежурными улыбками. Беженцу вручат карту и билет – проваливай. И вот, наконец-то, наши дни. Это когда, как планировали поутру, вернулись в Базель. Я вошел на разведку в полицейский участок на вокзале SBB. Остальные ждали на улице. Не вваливаться же толпой. И вот седой усатый полисмен. И он, конечно, читал книгу под названием (перевожу с немецкого) «Самоликвидация Германии, или Как мы ставим на карту нашу страну». И это не предвещало душевного разговора.

– Доброе утро! – Я процедил сквозь зубы. – Какой чудный день, не правда ли?

– Ничего доброго. Позавчера в городе два убийства. Опять эти ***** иностранцы.

– Соболезную. А не подскажете, как пройти в беженский лагерь?

– И откуда ты, сынок, родом? – Он впервые взглянул на меня.

– Россия! Воронеж! Я вырос на улице Веры Фигнер. Это была такая революционерка!

– Тише! Не спеши! – Он перебил мою исповедь. Еще бы чуть-чуть – и я бы ему рассказал все… – Что, сынок, воровать сюда приехал? Русские любят цап-царап!

Моя челюсть отвисла. Разве поспоришь? Мне к нему, вероятно, возвращаться. Будь я в деловом костюме, имей все зубы на месте, то он бы не посмел так нагло болтать.

Полисмен пошевелил усиками и вынул из стола карту города. Округлил ручкой нужный адрес. Дал мне карту.

– Иди! – сказал. – Там тебя накормят, согреют. Главное, расскажи интересную сказку.

– А где мой билет?

– Сынок, ты пришел сюда из далекой и темной России. Значит, и в азиль сам доберешься. Мне на глаза не попадайся. Я таких, как ты, шустрых, достаточно насмотрелся. Отправлю в тюрьму, если что-то не так! – Его глаза метали молнии правосудия. – Будь я у власти, то поставил бы стену между Восточной Европой и Западной. Хотя вы – не Европа! Азия есть Азия!

Я, конечно, ухом не повел. Пустая болтовня. На роль этого полисмена, если состоятся киносъемки, рекомендуется взять настоящего, без купюр, каменщика. И пусть славно кладет стены. И вот бы – и не пьет, и не курит, и даже девственник.

Я еще не знал, что всех беженцев, кто попался с мелким преступлением, ссылают к этому полисмену. Его работе не позавидуешь. Должен пересылать по месту временной прописки в стране. Распорядок следующий. 1) Купить билет за госсчет, если от проходимца деньгами не пахнет, а там, как правило, традиционно не пахнет. 2) Затолкать проходимца в поезд. 3) Не спускать глаз с проходимца, чтобы тот не смотался из вагона под шумок. За день таких неуклюжих соберется на две футбольные команды. Хотя футбол тут вообще не при делах.

Нави показал дорогу в беженский лагерь, когда в него записали адрес. Если мне не изменяет память, то было двухэтажное здание. Огорожено тремя заборами с колючей проволокой. Мы предположили, что это депорт. тюрьма. Еще неподалеку немецкий флаг. Там граница.

Но в азиль еще нельзя. Машина не спрятана. И всем, кроме меня, предстояло закопать паспорта. Иначе, повторяю, выяснятся настоящие имена и польские визы. По законам дублинского соглашения, страна, чью получил визу или где впервые наследил отпечатками пальцев, ответственна за их носителя. Туда вернут. Польша… Там как бы самого не обчистили.

Машину оставили во дворе. Парковка, наверное, разрешена. Дальше – пешком. Возле азиля – лес с дорожками. Подходящее место, чтобы закопать паспорта. Еще не знали, что мы не одни так думаем. Это не просто лес, а лес закопанных документов, наркотиков, денег, оружия. В азиле, как не зря предполагали, обыск. Последнее время миграционные службы взяли моду – отбирать паспорта. При отказе в гражданстве (случай обыкновенный) не придется обращаться в полицию. Зачем лессе-пассе, если в наличии паспорт? Не каждая страна дает лессе-пассе без согласия ссыльного и неугодного. Паспорта достаточно, чтобы затолкать в самолет и махнуть на прощание черным платочком.

В лесу взялись за прятки документов. Вокруг без посторонних. Рядом шумная несущаяся с гор речушка. Чифир нашел место в мосту на другой берег. А именно… Стоп! Я увлекся. Его доки до сих пор, может, в том мосту. Хм… Нет. То был не даже как бы мост и не мост, что ли, даже. Остальным по нраву раскопки. От вырытых ямок наши копатели считали шаги до моста, главного ориентира. После записывали координаты на бумагу. Неизвестно, через который месяц откопаешь. Если не год и годы – если самого не спрячут в тюряжку. Ежику записей мало. Он проводил видеосъемку на мобильник.

– Выключи! – Чифир заметил лесного режиссера. – Мусора проверят мобильник… Это не скандинавы. Тут серьезнее. Стирай запись.

– И нас в кадр взял! – Малая положила паспорт в пакет. Теперь не промокнет, не испортится.

Осторожность Ежика не без причин. Прежде чуть было не профукал свой паспорт. В датском лагере беженцев «Сэндхольм» спрятал его в матрас. Затем комнату внезапно закрыли на срочный ремонт. Старые матрасы передали неизвестно куда. Ежа переселили в другую комнату. Остап Бендер так не кусал свои локти и не проникал в чужие комнаты со взломом. И повезло. Паспорт, родненький, нашелся. Вот вам и «Двенадцать матрасов». Земля надежнее. Но это не всегда. Однажды Малая закопала паспорт в парке Амстердама. Вернулась за ним через несколько месяцев. А там уже стройка. Бульдозеры перерыли парк.

У речушки сели на корточки. Отмыли руки в холодной воде. Руки посинели от холода. У Малой, однако, по-прежнему земля под ногтями.

– Не заморачивайся! – советовал ей Чифир. – Беженцу положено выглядеть забитым жизнью.

В прихожей азиля несколько охранников. Все в униформе. Трое в синих штанах, синих свитерах, голубыми полосами поперек, из-под которых выпирали бронежилеты. И двое в голубых теннисках – тоже униформа. На ремнях черные (кожаные?) перчатки, электрошокер, наручники. Ежик совсем спятил. Вел видеосъемку и тут. Охранники отобрали его мобильник с формулировкой, что своих «спилбергов» за глаза. При возвращении наружу, дескать, заберешь со склада. Съемки внутри запрещены. А значит – и мобильники с видеокамерой тоже.

Нас кое-как обыскали: хлоп-хлоп по карманам. Мобильники и мой ноутбук отобрали. Ибо видеокамеры.

Охранник записал, откуда мы родом, как зовут.

– А ты? – спросил меня. – Я из России.

– А там, откуда именно? Россия или Чечня. – Вообще-то Россия – это и Чечня тоже. – Нет-нет. Ты ошибаешься.