Ярослав Зуев - Охота на рэкетиров

— Т-теперь гаишников по-поменьше будет, — высказал предположение Армеец.

— Постучи, типа, по дереву.

— Мы когда пацанами были, — начал Андрей, открывая первую серию баек в пути, — в Дубечках еще — поздним вечером на трассу выбирались.

— Зачем, типа?

— Поперек дороги от дерева к дереву натягивали капроновую нитку. Белую. В свете фар — чистый трос получается. Или вообще, не поймешь что…

— Ху-хулиганство, — отозвался Армеец. — Злостное, я бы сказал.

— Водители, завидев эту штуку, такое вытворяли… — заулыбался Андрей.

— Я бы у-убил, — убежденно повторил Армеец. — У-убил и в поле закопал.

— Вот один мужик, дальнобойщик, тоже так решил. Видать, где-то уже наступал на такие грабли. Выскочил из своего «Лиаза», [2] Имеется в виду уважаемый дальнобойщиками Союза седельный тягач «Шкода», собиравшийся в ЧССР на Либерецком автозаводе. Это предприятие входило в состав государственного концерна «Шкода», знакомого жителям СССР по трамваям и троллейбусам, в первую очередь. Интересно, что чешский Лиаз вырос из велосипедной мастерской, которую в 1894 открыл торговец книгами Вацлав Клемент после того, как ему всучили бракованный велосипед ухватился за монтировку и давай за нами по всему полю гоняться…

— До-догнал?

— Не догнал.

— Жаль, типа.

Бандура хмыкнул:

— Ничего себе, жаль. Я так бежал, думал, сердце не выдержит.

Во многих селах что-то жгли. Дым стелился над трассой. В свете собственных и встречных фар выходил такой театр теней, что и нарочно не придумаешь. Бандура и Армеец пялились вперед вместе с Атасовым, так что пространство перед капотом «Мерседеса» сканировалось сразу в шесть глаз. Один Гримо плевал на все эти сложности. Свернулся калачиком на переднем сидении и дрых без задних ног, демонстрируя абсолютное доверие к хозяину и полное презрение к опасностям.

— Видимость ноль, типа, — спокойно сказал Атасов.

— Как-то так египетские жрецы и ду-дурили людям головы. В храмах. Там благовония разные к-курились. Дым к сводам поднимался. Вот они с-с помощью диапроектора и п-проецировали на него, ка-как на э-экран, с-статуэтки разных богов.

— Представляю эффект, — протянул Бандура.

— П-о-по-трясающий. У з-зрителей — полные штаны были.

— «Летучий голландец», [3] «Летучий Голландец» — легендарный парусник-призрак. По одной из легенд, это корабль голландского капитана Ван дер Декена (или, по другим версиям, Ван Страатен), который, будучи страшным сквернословом, попал в страшный шторм на пути из Индии и поклялся, что никто не сойдет на берег, пока корабль не обогнет мыс Бурь. Ну, и его схватили за язык. С тех пор он стал вечным скитальцем, а встреча с «Летучим Голландцем», согласно представлениям, бытовавшим у европейских моряков, предвещает кораблекрушение и прочие крупные неприятности типа, по тому же принципу?..

— Ну да, — продолжал с вдохновением Армеец. — П-при определенных по-погодных условиях изображение может быть ретранслировано на многие с-сотни ки-километров.

Атасов кивнул:

— В детстве я такие штуки обожал. Бермудский треугольник, типа. Море дьявола, SOS с «Титаника», который радисты до сих пор принимают. Колонисты американские, что по небу маршировали.

— Как это? — удивился Андрей.

— Ну, вроде бы, во время войны с индейцами, в прошлом веке еще, отряд американских солдат из форта вышел. А через пару дней в форте увидели, как солдаты маршируют по небу. Вверх ногами, между прочим.

— Ре-рефракция, [4] Преломление (рефракция) — изменение пути светового луча, возникающее на границе раздела двух прозрачных сред или в толще среды с непрерывно изменяющимися свойствами. Встречается на каждом шагу, например, можно видеть как ложка, находящаяся в чашке с чаем, «переломлена» на границе воды и воздуха — вставил Армеец.

— Поскольку впоследствии вышло так, что индейцы весь отряд перемочили, получилась страшноватая легенда.

— Я еще пацаном в ки-кинотеатре «Всадника без головы» [5] «Всадник без головы», худ. фильм режиссера Владимира Вайнштока, лидер проката 1973. В ролях Л.Савельева, О.Видов, А.Луго, Э.Нуньес и др. Снят по мотивам одноименного романа Томаса Майн Рида (1818–1883) по-посмотрел. С Олегом Видовым в главной роли. Э-экранизацию ро-романа Майн Рида. Жу-жуткий там момент был…

— Это когда всадник без головы над обрывом скачет? — Атасов вытаращил глаза, — типа, по облакам?..

— Ага…

— Точно!.. — кивнул Атасов. — Жутко вышло! Ужас, типа!

Немного помолчали. Каждый вспоминал картину кошмарного всадника, пробравшую обоих в юности. Бандура им не мешал.

— Мой дед «Вокруг света» выписывал… — Атасов поморщился, ослепленный фарами пронесшейся навстречу иномарки.

— Ослепил, Саня? — встревожился Армеец.

— Вот кретины, типа, — Атасов выругался, — навешают себе галогенок, а все остальные — по боку.

— Догнать бы и об голову разбить.

Атасов убрал пальцем слезу.

— Скотина… Так вот… «Вокруг света». Хороший был журнал. Лучшего я не знаю. Да сейчас таких и нет. Все больше — экзо-эротика и сексо-экзотика. Гламур. Бред для дебилов, короче. Кто с кем трахался, сколько раз и за «сколько денег»… Типа, так.

— Черные дыры… — мечтательно протянул Андрей. — Я еще помню, в «Очевидном и невероятном» профессор Капица [6] Замечательная научно-популярная телепередача «Очевидное — невероятное» выходила регулярно, по субботам, с февраля 1973 года по 1994 год, когда была закрыта из-за отсутствия финансирования. Ведущий — профессор Сергей Петрович Капица 7 8 9 10 11 о них рассказывал.

— Хорошая память, типа, — с уважением сказал Атасов.

— Я все боялся, — сознался Андрей, — вдруг к Земле такая подлетит, и все мы туда провалимся.

— Уже подлетела, — задумчиво обронил Атасов.

— Как это?!

— Черная дыра, типа, — это наша верхушка, Андрюша. Сколько ни берут, а все мало. Втягивают, что плохо лежит. И что хорошо, тоже. Сосали, сосут и будут сосать. До победного конца. Пока, типа, не лопнут…

— Не л-лопнут, — объявил Армеец. — Ты Атасов — идеалист. И не мечтай, Саша.

Вместо ответа Атасов наподдал. Мрак вокруг салона сгустился. Машин стало еще меньше. Села попадались все реже. Дорога сделалась — похуже и поуже. О лобовое стекло начали разбиваться первые капли надвигающегося ливня.

— Сколько ты его на нарах продержать сможешь, г-м? — холодно поинтересовался Артем Павлович, откидываясь в высоком кожаном кресле. Огромные напольные часы с боем, по величине трехкамерного холодильника, показывали без пятнадцати шесть. Стоило только взглянуть на их вычурные формы, перевести взгляд на обитые красным деревом стены и потолок, оценить изысканную мебель, стилизованную в духе французского ренессанса, как в мозгу, подобно газовым пузырям со дна гнилого болота, сами по себе всплывали всевозможные импортные словечки: разные там Лувры, Тюильри, Пале Ройали, Тадж-Махалы и прочие названия, какие только отыскивались в голове.