Михаил Гребенюк - Дважды разыскиваемые

- Николай Аркадьевич? Здравствуй! Джаббаров.

- Здравствуй, Касым Гулямович, - обрадовался Сорокин.-Как дела? Трудитесь?

- Трудимся, Николай Аркадьевич. Ты еще не нашел «таксистов»?

- Нет.

- Помочь?

- Подожди. Я приеду к тебе, если почувствую, что задыхаюсь. - Сорокин хорошо знал Джаббарова. Это был один из лучших оперативников уголовного розыска управления. Говорили, в ближайшее время он получит повышение - станет начальником отделения.- Слушай, давно у тебя появлялся Бойко?

- С полмесяца назад.

- Давно.

- Что случилось?

- Ничего.

- Не крути. Вчера в отделе был Воронов. Он тоже интересовался этим человеком. Судя по всему, вы его потеряли.

- Как будто.

- Парадокс! Сотрудники уголовного розыска ищут сотрудника уголовного розыска. Разве вам неизвестно, что он в Москве?

- Известно. Нам хотелось бы знать не только это.

- Что именно? Я могу приехать к тебе.

- Не нужно. Загляну сам. Пожалуйста, соедини с Марией Демидовной.

- Ладно, бывай здоров. Машенька! - Джаббаров был единственным работником уголовного розыска, называвшим секретаря по имени.

- Слушаю, Николай Аркадьевич.

- Мария Демидовна! Очень прошу: позвони, когда у вас появится капитан Бойко.

- Хорошо, Николай Аркадьевич.

Сорокин подошел к окну, широко распахнул ставни.

- Ты что? Очумел? Простынешь, - появился в дверях Тимохин.

- Не простыну, - обернулся Николай. - Что принес, лейтенант? Опять сверхинтересные новости?

- К сожалению, не сверхинтересные, - потянулся Тимохин к сигаретам Сорокина. - Разыскивает тебя битых два часа некая Клара Боброва.

Сорокин невольно подался вперед.

- Где она?

- На проводе, - невозмутимо ответил Тимохин.

- Ей же известен мой телефон!

- Прежде чем поговорить с тобой, она решила отвести душу со мной, - скромно потупился Тимохин. Он закурил и направился к выходу,- Пойду еще немножко полюбезничаю. Глядишь, понравлюсь.

- Скажи ей, что я у себя.

- Не знаю, захочет ли она тебе звонить. С таким бирюком скучно разговаривать. Бывай.

Звонок все-таки раздался.

- Ты где пропадал, Ник? Здравствуй!

- Здравствуй, Клара. Я нигде не пропадал. Работаю. Как ты себя чувствуешь? Мы сто лет не виделись!

- Как я себя чувствую? - насмешливо переспросила Клара. - Плохо, Ник. Разве ты не знаешь?

- У тебя несчастье?

- Ужасное!

- Не мучь меня, Клара!

- Это ты мучишь меня, Ник. Не приходишь, не звонишь… Разлюбил, Ник? Только признайся честно: разлюбил? Я, наверно, с ума сойду, если не увижу тебя сегодня.

- Увидишь.

- Ой, правда? Знаешь, где я только что была?

- Где?

- У твоих стариков!

- Умница!

- Я с детства такая, - прошептала Клара.

Сорокин зажмурился, словно увидел бесенят, прыгающих в глазах Клары.

- Умница!

- У тебя изумительные старики, Ник! Они угостили меня чаем с медом. Оказывается, твой отец - пчеловод. Он рассказывал, как тебя летом искусали пчелы. Вот бы посмотреть!

- Ничего, еще посмотришь, - пообещал Сорокин. - Весной поедем с тобой на пасеку.

- Поедем, Ник!

- Знаешь, как хорошо весной в степи! Я каждый год несколько раз выезжаю на пасеку. Ночь в степи особенная. Кругом тишина такая, что, кажется, на сотни верст нет ни души. Только иногда прокричит спросонья какая-нибудь птица или пророкочет в небе самолет…

- Ты обязательно возьми меня с собой, - попросила Клара,-Ты не пожалеешь, Ник. Я буду охранять тебя от пчел.

- Возьму, Клара.

- Я люблю тебя!

В трубке стало тихо. Даже шорохи исчезли. Будто там, где была теперь Клара, расстилалась степь. Забравшись на холм, расцвеченный тюльпанами, она любовалась простором, ни о чем не думая и ничего не слыша, красивая до сумасшествия. Над ней высоко-высоко ярко сверкало звездное небо. Звезды - словно светлячки, разные-разные - голубые, желтые, зеленые. Одна, самая маленькая, полетела вниз да, видимо, не рассчитала своих сил - сгорела у самого холма, оставив после себя едва видимый след.

- Ник, что же ты умолк? Говори же, говори, Ник!

- Я люблю тебя, Клара!

- Сильно?

- Сильно!

- Сильно-сильно?

- Сильно-сильно!

- Говори, Ник, говори!

- Я люблю тебя, Клара!

В трубке опять воцарилась тишина. В ней угадывалось дыхание Клары и, кажется, даже стук ее сердца…

- Пойдем сегодня в кино, Ник?

- Пойдем.

- Ты заедешь за мной?

- Заеду. До вечера.

- До вечера.

Борис вошел в кабинет несмело, остановился у порога, посмотрел вокруг, словно искал кого-то, прокашлял в кулак.

- Здравствуйте.

- Здравствуйте, Борис Яковлевич. Пожалуйста, проходите, садитесь… У пас будет долгий разговор.

Борис так же несмело подошел к указанному стулу, медленно сел, не отрывая от Сорокина настороженных глаз.

- Вы меня сегодня отпустите?

Сорокин выключил радиоприемник, стоявший рядом на тумбочке, внимательно посмотрел на Бориса.

- Сегодня, пожалуй, не отпущу.

- Почему?

- Вы сначала должны рассказать мне все, что знаете.

- К сожалению, мне пока неизвестно, в чем меня обвиняют! Надеюсь, вы скажете?

- Скажу. Мы обвиняем вас в ограблении шоферов такси. Кстати, это вам уже известно.

- В ограблении шоферов такси?- удивленно протянул Борис.- Вы, по-видимому, путаете меня с кем-то. Я думал, речь идет о том проклятом инструменте, который я загнал по пьянке. Клянусь!

- Ну это другое дело…- Сорокин положил на стол кепку, забытую грабителями в машине Селезнева.- Нравится?

Насмешливая улыбка скривила губы Бориса.

- Продаете, что ли?

- Примерьте. Если подойдет, то может быть, и сторгуемся?

- Пожалуйста.

Кепка была великовата. Она легла Борису на уши. Он, словно, шут, прошелся по кабинету, засунув руки в карманы брюк, потом, очевидно, поняв, что хватил лишнего, быстро сел на прежнее место. Сорокин сделал вид, что не обратил внимания на глуповатую выходку.

- Значит, у него голова побольше вашей.

- У кого?

- У вашего товарища, разумеется. Он дорого оценил свою кепку. Потребовал у шофера всю дневную выручку.

На этот раз что-то похожее на испуг промелькнуло в глазах Бориса.

Сорокин спрятал кепку в стол.

- Таким образом, мы установили личность второго участника ограбления. Теперь очередь за остальными. Итак?..

Борис неожиданно ощетинился.

- Никаких грабителей я не знаю! Не пришивайте мне чужое дело. Ничего у вас не выйдет. Я не из таких. Понятно?

- Ладно. Предположим, что вы, действительно, не из таких. Может быть, тогда Иван Сергеевич из таких?- воспользовался Сорокин сообщением фрезеровщицы Ткаченко.

Борис медленно поднял голову, посмотрел на Сорокина так, словно хотел убедиться, он ли это упомянул имя Ивана Сергеевича.