Михаил Черненок - Девушка ищет спонсора. Тузы и шестерки

— Я в болезнях не разбираюсь, — примитивно увильнул от ответа здоровяк.

— Я тоже не врач, — из солидарности сказал Слава и развернул удостоверение. — Сотрудник уголовного розыска. Предлагаю побеседовать на вольную тему.

Парень уперся туповатым взглядом в документ. Изучив его, буркнул:

— Сторож я тут.

— А где Михаила Буфетова можно увидеть?

На лице парня появилась гримаса, похожая на удивление.

— Ну, я Мишаня… то есть Михаил Буфетов, — не сразу ответил он.

— Почему из личного телохранителя шефа. превратился в сторожа? — воспрял духом Голубев.

— Власть переменилась.

— Кто теперь «Лебедем» командует?

— Черемисин пока.

— Может, пропустишь в офис? Сядем рядком да потолкуем ладком…

Буфетов распахнул дверь. Пропустив Голубева, щелкнул запором. Усевшись в кресло, бросил желтенький фильтр искуренной сигареты в стоявшую рядом фаянсовую урну и сразу закурил новую. Разговор вначале складывался плохо. Мишаня оказался из тех молчунов, которые каждое слово произносят с потугой.

Почти полчаса Славе пришлось потратить лишь на то, чтобы узнать, каким образом Буфетов стал телохранителем Генерального директора. Оказывается, познакомился он с Теплоуховым два года назад в бассейне «Нептун». У обоих на груди были одинаковые татуировки. Разговорились о морской десантной службе. Вспомнили некоторых отцов-командиров, и Теплоухов предложил Буфетову «непыльную, но денежную работу».

С таким же трудом пришлось выуживать и сведения о других охранниках «Лебедя». Кроме Мишани, подчинявшегося только Теплоухову, охранников — шестеро. Возглавляет их тридцатилетний Максим Помыткин — «Бывший армейский старлей и мастер спорта по боксу». Двое — из прошедших Афган десантников воздушных войск. Тоже спортсмены-разрядники. Остальные «мастера кулачного боя». Проще говоря, уголовники, отсидевшие в лагерях кто по пятилетке, а кто и дольше.

— И такая мощная гвардия упустила ни за понюшку табака итальянский гарнитур? — спросил Голубев.

Буфетов затянулся сигаретой:

— К тому гарнитуру отношения не имею. Моя обязанность была охранять только Николая Валентиновича.

— Как же ты не уберег шефа?

— Сам он от моей охраны отказался. Заставил квартиру стеречь.

— Часто Теплоухов без тебя ездил?

— Из Новосибирска первый раз уехал и вернулся в гробу.

— Не знаешь, кто ему такую свинью подложил?

— Я вообще ничего не знаю.

— Ну, Михаил, такого быть не может, — с упреком сказал Слава. — Постоянно находиться рядом с шефом и не знать круг его общения… Выходит, ты зря ел свой хлеб?

— Ничего не зря. При мне шефа никто пальцем не тронул.

— А попытки «тронуть» были?

— И не раз.

— Расскажи хоть об одном случае.

— Чо я помню, что ли…

— Последний, наверное, помнишь.

— Последний… — Буфетов наморщил лоб. — Нынче весной, кажись, в марте, когда мы с шефом ждали в аэропорту Толмачево отлет московского рейса, на Николая Валентиновича «наехал» крутой азербайджанец, пока я в туалет отлучался. Пришлось осадить наглеца и заставить извиниться за хамство.

— Азербайджанец — Сурен Абасов? — наугад спросил Слава.

— Ну.

— Чего ему надо было от Теплоухова?

— Хотел на халяву получить в «Лебеде» полставки охранника. Шеф резко отбрил халявщика, мол, у нас и без него «крыша» надежная. Сурен был крепко поддатый. Полез в пузырь, стращать начал. Тут я вмешался, и наглец слинял без звука.

— Михаил, тебе не кажется любопытной такая картинка: в марте Сурен вымогал у Теплоухова полставки, а в апреле из «Лебедя» задарма увели гарнитур? Надежная ваша «крыша» на деле оказалась дырявой…

Буфетов усмехнулся:

— Я говорил шефу, что гарнитур — работа азербайджанца. Шеф одернул: «Мишаня, это не твоя проблема».

— А что говорят ваши охранники?

— Ничего. Разборки всегда проводятся в глухой тайне. Конечно, они знают, куда уплыл гарнитур, но никогда и никому об этом не скажут.

— Почему?

— Порядок такой: не осилил — молчи, как рыбка, чтоб обиды не причинить сильному.

— Иными словами, не обижай слабого, если он сильнее тебя? — невесело сострил Голубев.

— Ну.

— Ты ведь не испугался Абасова. Чего ж охранники сдрейфили?

— Мои аргументы — физическая сила. А при разборках — у кого стволы мощнее, тот и победитель.

— У ваших какое оружие?

— Три «макаровских» пистолета: у Помыткина и у парней-афганцев. Остальным из-за уголовного прошлого не дали разрешение на владение огнестрельным оружием. Хотели мужики тайком приобрести что-нибудь весомое. Шеф категорически запретил им самовольщину, чтобы не нарваться на статью за незаконное хранение.

— Выходит, у Сурена арсенал мощнее?

— Наверно, так. Помыткин при мне шефу проговорился, дескать, с «Макаровым» против «Калашникова» не попрешь. Изрешетят, гады, автоматными очередями.

— С кем-нибудь из охранников можно переговорить?

— Сейчас они на похоронах. Да и бесполезно с ними на эту тему вести разговор. Если уж шефу конкретно не сказали, то вам и малейшего намека не выскажут.

— Ты вначале тоже крутил вокруг да около, теперь же, смотри, как хорошо беседуем.

— Мне терять нечего.

— То есть?..

— Ребята держатся за место, а я сидеть здесь в сторожах не буду. Найду более подходящую работу.

— Черемисину разве не нужен телохранитель?

— Ярослав меня не возьмет. Сегодня не дал даже вместе со всеми шефа в последний путь проводить. Заставил офис караулить.

— Какая кошка между вами пробежала?

— Шеф постоянно строгал Ярослава за неразборчивое увлечение женщинами. Чтобы легче выкручиваться, Черемисин стал собирать на шефа компромат в этом вопросе. Ну, понятно, и из меня хотел выжать информацию. А я промолчал.

— Нечего было сказать?

— Ну почему нечего… Игривые молодячки липли к Николаю Валентиновичу, как мухи к меду. Богатый мужик он и в Париже мужик.

— А с кем Теплоухов собирался отдыхать на Канарских островах? — ухватившись за «парижскую» ниточку, спросил Голубев.

Буфетов пожал могучими плечами:

— Про острова ни слова от него не слышал.

— От прилипчивых молодячек он не отмахивался?

— Не в пример Черемисину, с женщинами Николай Валентинович был осторожным, хотя небесного ангела из себя не строил.

При раскручивании «женского вопроса» слово по слову Голубеву удалось узнать, что постоянной любовницы Теплоухов не имел, а с Аленой Волосюк поддерживал чисто спонсорские отношения. По коммерческим делам он часто встречался с разными деловыми женщинами. Проходили такие встречи обычно на многочисленных презентациях и торговых выставках или в приличных ресторанах. Реже — на даче Теплоухова, расположенной у берега Обского моря недалеко от Речкуновского санатория. Насколько приметил Буфетов, шефу нравились энергичные молодые брюнетки с, пышными формами. Но и от полненьких блондинок он иногда подолгу не отводил задумчивого взгляда. «В общем, шеф был не собака, чтобы бросаться на кости». По мнению Мишани, именно из-за своего вкуса Теплоухов равнодушно относился к длинным ногам экстравагантной Алены и держал фотомодель возле себя лишь потому, что на нее засматривались другие бизнесмены.