Михаил Черненок - Девушка ищет спонсора. Тузы и шестерки

— Зато совесть моя не болит, а от мундира душком угодничества и продажности не пахнет, — резко оборвал Солнышкин. — Смени пластинку. У тебя есть еще что сказать об Абасове?

— Когда усадите мерзавца на скамью подсудимых, скажу о нем многое, а сейчас… — Алла Аркадьевна театрально развела руками. — Неопровержимых фактов нет.

— Не капризничай. Может, что-то скажешь?

— Сгоряча я сказала все, что можно подтвердить фактами. Слушать общие рассуждения ты не хочешь. Могу только предупредить: будьте осторожны, не расслабляйтесь ни на секунду. Оба бандита вооружены пистолетами и стрелять умеют не промахиваясь. — На лице Аллы Аркадьевны появилось умоляющее выражение. — Игорь, ради Вики, помоги мне избавиться от мерзавца.

— Мерзавец получит то, что заслужил.

— А как быть с Викой? Завтра у нее последний экзамен в училище. Если пропустит его, пропадет учебный год. Надо срочно найти девочку. Страшно боюсь, как бы не перехватили ее бандиты. Откровенно сказать, и самой, гибнуть по-дурному не хочется. Разборка с крутыми, сам знаешь, к добру не приводит. Что делать, Игорь?!

— Поезжай домой и не вмешивайся ни в какие разборки.

— Легко сказать! В бизнесе приходится разбираться на каждом шагу. Я устала…

— Устала — отдохни. Сама этот путь выбрала. Скажи откровенно, Абасов сейчас насторожен?

— По-моему, нет. Увлеченный пьяными проститутками, он не видел, как я наблюдала вакханалию со стороны. Однако еще раз предупреждаю: это такой хитрый и коварный гад, который может неожиданно спружинить в любую сторону и во спасение собственной шкуры не остановится ни перед чем. Такая же коварная скотина и его напарник Ильяс. Я не запугиваю, Игорь, но, поверь, мне боязно…

— Не так черт страшен, как его малюют, — с усмешкой сказал Солнышкин.

— Бизнесмены говорят по-другому, — Алла Аркадьевна натянуто улыбнулась: — Не так страшен закон, как воры в законе.

— В каждом обществе свои поговорки.

— Значит, советуешь мне, уезжать домой?

— Немедленно уезжай.

— А вдруг возникнут дополнительные вопросы?..

— Тогда тебя официально допросит следователь.

— Ни в чем я не виновата, — испуганно проговорила Алла Аркадьевна.

— Стало быть, и дрожать нечего. Ну, что ты такая взвинченная?

— За жизнь Вики тревожусь.

— Раньше надо было тревожиться, — будто подводя черту, с нескрываемой досадой сказал Игорь Сергеевич и распахнул дверцу.

Едва только Солнышкин, Щепин и Лимакин вылезли из машины, Алла Аркадьевна резко рванула «Тойоту» с места. Через мгновение она уже скрылась за поворотом.

Зеленая крыша высокой абасовской дачи была видна издали. Оттуда на всю округу разносилась усиленная мощными стереоколонками сумбурная с подвыванием музыка. Чтобы не привлекать раньше времени внимание веселящихся, участники опергруппы решили оставить машину с шофером за соседней дачкой и пройтись к Абасову пешком. Майор Солнышкин хотел снять форменный пиджак, но передумал. В присутствии вооруженных автоматами омоновцев изображать штатского человека не имело смысла.

На просторной террасе пир шел горой. Возле заставленного бутылками стола двое черноголовых мускулистых кавказцев в одних плавках и две полуголых растрепанных девицы, словно изо всех сил соревнуясь друг с другом, отплясывали нечто такое, что смахивало на воинственный танец папуасов.

— Какой из них Сурен? — спросил Солнышкин.

— Тот, что пошире в плечах, — ответил Щепин. — Другой, вероятно, Ильяс.

— Я беру первого, ты — второго.

Щепин повернулся к омоновцам:

— Приготовьте наручники и держитесь начеку. Хотя в плавках пистолет и не спрячешь, но у разгоряченных плясунов оружие может лежать на взводе под рукой. Не заметишь, как вооружатся. Без крайней необходимости стрельбу не открывайте.

— Понятно, — враз сказали омоновцы.

— Мне, чувствую, отводится роль зрителя? — смущенно спросил Лимакин.

Щепин улыбнулся:

— Посмотри, Петро. С пьяными мы долго возиться не будем.

Операция захвата и впрямь произошла молниеносно. Буквально в считанные секунды на глазах у изумленных девиц оба «плясуна» оказались с наручниками на запястьях, а два «макаровских» пистолета из джинсов, лежавших на широких перилах террасы, перекочевали в карманы омоновцев.

— Ну что, бесстыдницы, глазищи выпучили? — обратился к девицам Щепин. — Натягивайте одежонку и — брысь отсюда!

Повторять предложение не пришлось. Вспотевшие, словно в бане, взлохмаченные «путанки» схватили в охапку свои платьица и как были полунагими в туфельках на босу ногу прытко стриганули по дороге вдоль поселка.

Щепин посмотрел на прислонившихся спинами к стене Сурена и Ильяса:

— Вы, джигиты, тоже надевайте штаны.

Ильяс беспрекословно стал натягивать джинсы, неловко поправляя штанины скованными наручниками руками. Абасов не шелохнулся.

— Тебе, сокол, особое указание нужно? — спросил его Щепин.

— Мне нужен адвокат и санкция прокурора, — хрипло ответил Абасов.

— Всему свое время. Дайте только срок, будет вам и белка, будет и свисток. Одевайся.

— Со связанными руками я не умею одеваться.

— Оденешься, не барин.

Абасов отошел от стены и, явно нарываясь на конфликт, развязно уселся на стуле возле заставленного бутылками стола. Щепин, глядя ему в лицо, спокойно сказал:

— Не куражься. Песенка спета, пора глушить музыку.

— Как говорится, еще не вечер. Хочу поиграть.

— Отыгрался, Сурен. Сейчас с понятыми сделаем обыск. Найдем итальянский гарнитурчик и, кроме уже изъятых двух «Макаровых», наверняка обнаружим более солидный арсенал. В совокупности с убийством Саблиной много уголовных статей тебе запишем. Не наскребай на свою голову лишнюю беду. Ильяс умнее, спокойно штаники надел. Советую последовать его примеру.

Абасов в ответ пьяно расхохотался.

— Ну, что ты ржешь, мой конь ретивый? — с улыбкой спросил Щепин. — На какую спасительную соломинку надеешься?

— Хочу, чтобы вы сами надели на меня штаны… — Сурен скосил жгучий взгляд в сторону Солнышкина. — Майор, покажи следователю, как это делается.

— Если не перестанешь кочевряжиться, такое покажу, что в глазах потемнеет, — угрюмо сказал Игорь Сергеевич.

— О-о-о, ка-а-акой страшный! Я тебя знаю, майор, я с твоей бабой сплю.

— Про баб поговорим позже. — Солнышкин повернулся к омоновцу. — Сними с него браслеты.

Омоновец, щелкнув ключом, снял с запястий Абасова наручники.

— Теперь оденешься? — спросил Игорь Сергеевич.

— Нет.

— Почему?

— Хочу, чтоб в глазах потемнело.

— Больно ведь будет.

— Да ну-у-у?!

— Шею тебе согну — дугой станет, — на скулах Игоря Сергеевича заходили желваки, лицо побледнело. — Поднимайся, чудак. Лежачих да сидячих я не трогаю.