Владимир Колычев - Всем женщинам должен [сборник]

Плошников ликовал. Задержание прошло успешно. Более того, в результате оперативных действий был накрыт самый настоящий притон. А как еще объяснить, что спецназовцы вытащили из постели мужика и бабу?..

Женщина, правда, не похожа на проститутку. Сначала она залилась краской, потом слезами.

— Фамилия? — жестко спросил Юра, глядя на лежащего на полу Каура.

— Веригина Зоя Павловна, — запахивая халатик, вздохнула хозяйка.

Она стояла перед Юрой, а ее постельный друг лежал на полу.

— Ваш дом?

— Мой.

— А это кто? — Он взглядом показал на Цента.

— Мой жених.

— А это? — Сумарин пнул лежащего на полу Бакса.

— Мой зять.

— Слышь, старлей, кончай эту «Санта-Барбару»! — подал голос Каур.

Юра и сам понимал, что пора закругляться. Пора начинать самое главное — осмотр саквояжа. Но как же страшно было заглядывать внутрь. Вдруг там опять эти чертовы этикетки?!

— Понятой будете, Зоя Павловна, — выдавил он.

Женщина кивнула. В этот момент за дверью послышался шум, и в комнату ворвалась красивая девушка с короткой стрижкой.

— А вы кто будете?

— Старлей, нет там денег! — снова заголосил Каур.

— Я Юля!.. Мама, что здесь такое?..

Плошников понимал, что Каур прав, хватит ходить по кругу, пора ставить точку.

— Юля, будете понятой!

Он хотел, чтобы эта фраза прозвучала как хлопок стартового пистолета, но вышел какой-то пшик. От сильного волнения голос дрогнул, поплыл, слова скомкались.

Но, как оказалось, переживал Юра совершенно напрасно. В саквояже находились деньги. С торжествующим видом он выложил банковские упаковки на стол.

— Ну что, Каур, спета твоя песенка! — красуясь перед Юлей, браво проговорил Плошников.

— Это мы еще посмотрим!

— Посмотрим. В управлении.

Сумарин составил протокол изъятия, Плошников пересчитал деньги, сложил их обратно в саквояж. Веригины поставили свои подписи под протоколом. Только тогда Юра велел увести задержанных.

И когда в комнате остались только мать и дочь, обессиленно опустился за стол.

— Водочки? — Зоя Павловна потянулась к бутылке.

Плошников благодарно улыбнулся. Он бы и водочки выпил, и с Юлей бы поболтал, но, увы, нет у него на это права. И о службе он никак не мог забывать.

Он снова заглянул в саквояж, вынул и осмотрел пачку денег, после чего, пожелав женщинам всех благ, с торжеством победителя вышел из дома.

И в этот момент послышался выстрел.

— Стой!

Плошников увидел человека, который, перемахнув через ворота, бежал к нему. Юра узнал в нем Каура. Со стороны улицы авторитет был заблокирован спецназом, для бегства у него остался только единственно возможный путь. Его он и выбрал. Теперь только Плошников мог его задержать.

Но Юра не смог разжать руку, в которой держал саквояж. Он схватил Каура одной, свободной рукой. Но не удержал. Каур толкнул его, вырвался. Плошников упал в кусты и больно ударился локтем о камень. Ощущение было таким, будто через руку пропустили высокоамперный ток. А еще кто-то из спецназовцев, преследуя Каура, наступил сыщику на ногу.

Юра поднялся, прихрамывая пошел к машине. И по пути на всякий случай пристегнул к себе саквояж наручниками. Так надежней…

Победителей не судят. Именно это Плошников хотел сказать Табачному, но, увы, начальник уже закончил свой рабочий день. Он уже отдыхал в кругу семьи, а возможно, ложился спать, когда Юра прибыл в управление. Рука невыносимо болела, почти не сгибалась, а отдавленная нога нестерпимо ныла. Юра чувствовал себя героем, но Табачный, увы, этого не мог оценить по достоинству. И звонить ему не стоило… Придется отложить свой триумф до завтра.

Если, конечно, Табачный согласится по достоинству оценить успех подчиненного. Деньги-то Плошников сумел взять, а Каура упустил. Ушел Каур, не смогли спецназовцы его догнать… Ничего, когда-нибудь все равно возьмут.

Юра собирался поставить саквояж в сейф, но сначала он должен был проверить содержимое. Он отстегнул наручники, неторопливо упаковал их в чехол. Сумарин сидел на диване, наблюдая за ним. Похоже, он заметил его волнение.

— Юра, ты, главное, не переживай. Если там этикетки, все равно ты победил.

— Деньги там, — Плошников упрямо мотнул головой.

— Ну, всякое может быть… В любом случае Кауров сбежал. Значит, он признал свою вину.

— Витя, не трави душу!

— А-а, волнуешься!

— Нисколько!

Плошников решительно раскрыл саквояж. И обомлел. В сумке лежали пачки с этикетками.

Двигатель работал как часики, машина бежала по дороге как новенькая. Мимо, утопая в ночи, проплыл залитый огнями автосалон.

Гена хорошо помнил, как тащил свою сломанную «двушку» в автосервис. Никогда не забыть ему, как бандит выщелкнул стальное лезвие. У него тогда сердце от страха едва не остановилось. И как же вовремя тогда появились гаишники…

Бандиты забрали деньги и уехали, но страх остался. До сервиса Гена все-таки добрался, мастер взял машину в ремонт. И все время, пока двигатель реанимировали, Гена колотился от страха. Но когда машина наконец смогла самостоятельно отправиться в путь, его слегка отпустило. И они с Зиной смогли вернуться домой. А там их ждал сюрприз…

Зина предлагала сжечь Зойкин дом, но Гена не мог на это согласиться. Но и простить соседку не мог, поэтому предложил обклеить стекла в ее доме злосчастными этикетками. Зина сначала посмеялась над ним — дескать, мало, но потом все-таки согласилась.

Гена хорошо помнил, как перелез через забор, как подкрался к дому и затаился в кустах. Вдруг появился спецназ, человек в черном с автоматом встал рядом с ним, а он лежал и боялся пошевелиться.

Потом из дома одного за другим вывели задержанных, в которых Гена узнал своих обидчиков. Был еще и незнакомый, он как раз и сбежал. Какой-то парень попытался его остановить. Парня толкнули, он упал, саквояж вывалился из его рук. Гена и сам не понял, как заменил один саквояж на другой. Когда он осознал, что сделал, было уже поздно. Полиция уехала, а Гена подался к дому. Никто и не заметил, как он перелез обратно через забор.

А в саквояже оказались деньги. Те самые. И снова Гена со своей женой отправились в путь. Нельзя им было оставаться дома.

— А чего нам бояться? — спросила Зина. — Бандитов полиция арестовала. Они теперь сидеть будут.

— А полиция нас искать не будет?

— Может, и будет, — пожала плечами жена.

— И что делать?

— Все равно деньги не отдам.

Гена вздохнул. Действительно, не возвращаться же им к разбитому корыту? Сарай пуст, теплицы разрушены, в земле битое стекло…

— Да и кто знает, что это ты их взял? — спросила Зина.

— Никто.

— Ты же дочку Зойки видел?

— Видел.

— Может, она и взяла… Или сама Зойка?.. А что бандиты у нее делали?..

— Может, сошлись с ней, пока нас искали…