Владимир Колычев - Русалка в золотой чешуе

Он просил двести пятьдесят тысяч долларов. За такие деньги Тимофею легче было убить наглого мента.

– Я тебе не верю. – Он скривился, презрительно глянул на майора.

– Почему?

– Ты уже принял заказ. Деньги возьмешь, а копать не перестанешь.

– Думаешь, с меня спросят, если я оставлю тебя в покое?

– Спросят.

– Не спросят. Ситуация изменилась. Богдану прокатили с наследством, кому она теперь нужна?

Котофей удивленно посмотрел на Тюленева. Интересно, этот олень хоть понял, что сказал? Кажется, да.

– С наследством прокатили?

Следователь ничего не сказал. Он пытался надеть на лицо маску безмятежности. Но если это у него получится, то голос выдаст его, дрогнет. По глазам видно.

– И кому теперь принадлежит банк? – А у Котофея голос не дрогнул.

Он давно уже расстался с глупой, в общем-то, идеей взять Богдану замуж. И плевать, какое там приданое за этой невестой.

– Я не знаю, – пытаясь казаться спокойным, выдавил из себя майор.

– Но ты же сказал, что ее прокатили.

– Это не имеет значения.

– И давно прокатили?

– Не важно.

– Значит, четверть лимона с меня? – Котофей ухмыльнулся.

Тюленев напряженно кивнул.

– Пятьдесят штук получишь. Больше не дам.

Действительно, зачем переплачивать за проблему, которая не стоит и выеденного яйца? Если Богдана уже никто, то кому захочется рвать за нее жилы? Даже тупой Тюленев понял, что ВПК-Банк утратил к ней интерес. Бесприданницы никому не нужны.

Жека решил, что заслужил передышку. Весь день по точкам гонял, шлюх развозил. Девочки у него отборные, а качественный товар всегда пользуется спросом, отсюда и напряги. Туда отвези, оттуда забери. Еще девчонки любят марафет, а наркота в магазинах не продается, места нужно знать.

Лялька большой спец по организации досуга. Только вот неспокойно на душе, до которой она пытается достучаться.

Жека не должен был заниматься девочками. Но как запряг Котофей в его повозку своих порнозвед, так он и ездил на них. Вроде бы босс собрался возвращать девочек обратно в город, под крышу своей «киностудии», но вдруг он так и оставит Жеку при них? А сутенером быть западло. Уж куда лучше должников трусить, в коллектор их сливать. Но вдруг он вышел из доверия, и серьезных дел ему больше не видать?

Лялька вошла в раж, и Жека едва заставил себя взять телефон. Звонил ему сам Котофей. Отвечать жутко не хотелось, но забивать на шефа нельзя. Та же Лялька запросто может стукануть.

– Да.

– Ноги в руки и ко мне!

Через десять минут он садился в машину, а еще через полчаса заходил в бар. Котофей ждал его в своем кабинете.

– С кем ты там блудил? – с кислой иронией спросил босс.

– Ни с кем. – Жека не отвел глаза в сторону, но такое желание у него возникло.

– Я смотрю, тебе нравится с девочками работать. – Котофей усмехнулся.

Жека в молитвенном жесте приложил к груди скрещенные ладони и закатил глаза. Нет, не нравится ему это дело, более того, он просит пощады.

– Если так, то есть вариант. – Котофей плотно сжал губы, его взгляд заледенел. – С Богданой нужно решить.

На этот раз Жека уже не молил босса, а славил его. Да он только рад будет завалить эту суку, ее кровью искупить свою вину. А если еще и Матвея нужно грохнуть, то это вообще счастье безмерное.

– Сначала с человечком одним поговоришь. – Котофей глянул в свои записи. – Ивлев Герман Данилович. Нотариус. Через него завещание Власова прошло. Богдану, говорят, прокатили, оставили без штанов, но ты на всякий случай уточни, может, врут.

Жека кивнул. Он сделает все как надо, можно не сомневаться. И на этот раз не облажается.

– Если ее реально с голой задницей оставили, то можешь начинать. Чем быстрее решишь, тем лучше.

– А с Самойловым как?

– Если он с ней, то решай.

– А если нет?

– Если нет, за него потом поговорим. За двумя зайцами погонишься, ни одного не подстрелишь.

– Хорошо, если они в паре бегут.

– Очень хорошо, – немного подумав, согласился Котофей. – Богдана за Жанну слышала, менты уже в курсе. Самойлов опасен. Но сначала Богдана!..

Жека приложил руку к груди, заверяя босса в своей надежности и сознательности. Он же понимал, кого первого обвинят в убийстве Жанны, а мотать срок из-за этой шлюхи не хотел.

Гарик провел джип впритирку с машиной, на которой ехал нотариус. А Савик бросил пластиковую бутылку, которая с глухим стуком ударилась о металлический кузов новенького «БМВ». Гарик ударил по тормозам. Обе машины остановились.

Жека выходил из тачки неторопливо, но к «БМВ» приблизился быстро. Нотариус уже выскочил из-за руля, осматривал машину, искал вмятины.

– Мужчина, а дорогу нужно уступать, – вежливо, но суровым голосом сказал Жека. – Если машина перестраивается влево, то вы должны пропустить ее.

– Кто вам такое сказал? – Ивлев зло посмотрел на него.

– Вы юрист, а правил дорожного движения не знаете.

Машины, стоявшие на дороге, затрудняли движение. Жеку это нисколько не парило, а нотариуса явно напрягало.

– Кто вам сказал, что я юрист?

– Мы все про вас знаем, Герман Данилович, – заявил Жека.

– Кто вы такие? – Ивлев пугливо вжал в дверцу машины свое тщедушное тельце.

– У нас широкий профиль. На дороге тебя подставить – легко! Замочить – не вопрос! Но ты не колотись, мужик. Мы люди конкретные, просто так никого не трогаем. Ты расскажешь нам о завещании, мы уедем и никому ничего не скажем. Никто не узнает, что ты Власову сдал.

– Какую Власову?

– Богдану Павловну. Говорят, она должна была наследство получить.

– Я ничего об этом не знаю!

– Ты сам составил завещание? – Жека отвел в сторону полу пиджака, показывая собеседнику рукоять пистолета, засунутого за пояс.

– Она не получила наследство, – пугливо оглядываясь, пробормотал нотариус.

– А почему?

– Я откуда знаю? Воля завещателя.

– Что, ничего не получила?

– Миллион долларов и квартиру.

– Где?

– Я адреса не помню.

Жека достал из кармана мобильник.

– Я наш с тобой разговор записал и сделаю тебе отличную рекламу. Короче, мне нужны все адреса, которые были в этом гребаном завещании!

Ивлев кивнул. Он готов был на все, лишь бы Жека оставил его в покое. Жаль, что Матвей Самойлов не хотел становиться жертвой обстоятельств.

На проспекте шелестят шины, гудят моторы, воют клаксоны. Людей на тротуарах много, но их не слышно. Они идут молча. Лица у них напряженные, глаза усталые, а к дому еще пилить и пилить. Они берегут дыхание, поэтому идут молча.

Проспект шумит, но зайдешь за дом, и уже тихо. Машин не слышно.

Зато охранник на контрольно-пропускном пункте молчать не хочет. Слил бы информацию, да и дело с концом. А он заладил, мол, не могу, не имею права, не положено.

– Слушай, ты хоть в армии служил? – не выдержал Жека.