Владимир Колычев - Русалка в золотой чешуе

Жеке стало не по себе. Именно этой предъявы он и боялся. Думал, никто не слышал, как он раскололся под натиском Самойлова, а оно вот как вышло.

– Послышалось тебе!

– Ага, мечтай!

– Что за шум, а драки нет? – спросил Петрик, бесшумно материализовавшись.

– В натуре расшумелись, – прошептал Гарик. – Нельзя так. Самойлов предупреждал. Грохнет и прощенья не попросит.

– Предупреждал? – Жека потрясенно уставился на него.

Оказывается, и Гарик все знал. Сам слышал или Савик ему растрепался. А Самойлов действительно обещал грохнуть Жеку, если тот не угомонится. И еще он должен был Жанну откопать.

– Да ты не колотись, мы никому не скажем, – пообещал Гарик.

– Не было ничего такого! – отрезал Жека. – И не надо мне тут фуфло гнать! Петрик, ты давай на место!

– В натуре, какого хрена ты выперся? – набросился на Петрика Савик. – Может, этот козел прыгучий к нам сейчас скачет?

– Я думал, все, отбой. – Петрик пожал плечами, повернулся к Жеке спиной, сделал шаг-другой и вдруг замер.

Казалось, он собирался о чем-то спросить, но не знал, сейчас это сделать или потом. Винтовка вывалилась из его рук, ноги подкосились. Пока Петрик падал, вскрикнул Гарик. Он стоял, дугой выгибая назад плечи, и в ужасе таращился на Жеку.

– Эй, что за дела? – Савик попятился назад, судорожным движением вынимая из-за пояса ствол.

В темноте что-то едва слышно чихнуло. Тут же послышался стук, с каким пуля входит в грудную клетку.

Жека дернулся, выхватил из-за пояса пистолет, но было уже поздно. Небольшой куст перед его глазами вдруг сорвался с места и наскочил на парня. Сильный удар в горло выключил сознание незадачливого убийцы.

Человек – удивительное существо. Он может до нервного тика бояться смерти, но страх перед ней не мешает ему рисковать жизнью. Жеке жутко, лицо бледное, руки трясутся, даже удивительно, как штаны не обмочил. И зачем, спрашивается, он шел убивать Матвея? Знал же, чем это может для него закончиться.

– Я не убивал. Она сама. Ей доза срочно требовалась, а у меня не было. Я бы дал… – приговаривал он, орудуя лопатой.

Солнце уже взошло, но в лесу еще сумрачно, трава влажная от росы.

Матвей не стал его убивать. Должен же был кто-то рассказать ему о тараканах, которые мешали бандитам спокойно жить. Жека все выложил. Да, Котофей дал ему отмашку и на Дану, и на Матвея. Убивать, и никаких гвоздей.

Но боевикам самим пришлось умирать. Матвей мог уложить их всех из пистолета, но проблема «ПБ» в том, что полностью бесшумным оружием он не является. Выстрел выдает лязг затвора. Именно поэтому первых двух братков Матвей снял с помощью метательных ножей, и только третьего тупо пристрелил. Жеку тоже мог уложить.

С трупами он заморачиваться не стал. Оставил их в лесу, залапав рукояти метательных ножей пальцами бандитов. И пистолет бросил на месте преступления, опять же запачкав чужими отпечатками.

Жека не пытался сопротивляться. Он даже готов был взять на себя вину за убийство своих дружков, если Матвей позволит ему сбежать.

Но Самойлов припомнил ему другое условие. Жека должен был выкопать Жанну, чтобы ее затем похоронили по-человечески, а не как собаку. Он так и не сделал этого, но сейчас у него появилась возможность исправить свою ошибку.

Матвей сидел на пеньке, легкий ветерок приятно шевелил волосы, за спиной убаюкивающе шелестела ольха. В одной руке у него нож, в другой ветка, которую он затачивал. Иного оружия нет, но Жека не пытался наброситься на него. Он уже знал, насколько опасен обычный нож в руке этого парня. Да и бежать бандит не пытался. Только покажи спину, как в нее между лопаток по самую рукоять войдет острый клинок.

Жека знал, где хоронить Жанну. Дорога вроде бы недалеко, но из-за деревьев ее не видно. И наоборот – их самих с проселка не разглядеть. Менты за ними не гонятся, и бандиты не знают, где их искать.

– Значит, Жанна и сама умерла бы? – спросил Матвей.

– Я же говорил, это Котофей отмашку дал. Он сказал, я под козырек. Мое дело маленькое.

– А зачем он отмашку дал?

– Не знаю.

– Дану убить тоже он велел?

– Я ему говорил, что не надо.

– А на Востряковском кладбище кто ее караулил?

– Не знаю я ничего про кладбище! – Жека мотнул головой. – И Петрик ничего не рассказывал.

– Это снайпер, да? А других нет?

– Есть, но не у нас.

– Петрик ничего не знал?

– Нет. Он сказал бы.

– А почему он должен был об этом говорить?

– А потому что ему сказали, в кого нужно стрелять. И там Дана, и здесь. Он бы по этому проехался, но ничего не сказал.

– А когда ты отмашку на нее получил?

– Позавчера. Пока нотариуса выслеживали.

– Какого нотариуса?!

Матвей уже допрашивал Жеку, пока вез его сюда, но про нотариуса слышал впервые.

– Ивлев его фамилия. Он Дану с наследством прокатил. В смысле, Власов дочку кинул, а Ивлев – душеприказчик, через него завещание прошло.

– Власов, говоришь, дочку кинул? А завещание кто составлял?

– Ивлев составил, Власов подписал.

– Тебе это нотариус сказал?

– Нет, не говорил. – Жека воткнул в землю лопату, сел, устало провел рукой по взмокшему лбу. – Я спросил, почему Дану кинули, он сказал, что на то воля завещателя. А как там было?.. Если хочешь, я спрошу.

Матвей кивнул. С нотариусом он еще обязательно встретится.

– А зачем вы к Ивлеву ездили?

– Котофей сказал, мол, узнать надо, прокатили Дану с наследством или брехня это. Заодно адрес на Ленинском проспекте выяснили.

– Были там?

– Да, зря.

Матвей не знал, что сказать. На самом деле Дана должна была находиться в своей квартире, но вдруг она просто сбежала? Не выдержали нервы, вот и отправилась к Наталье на поклон. Или еще что.

– А кто мог соврать про наследство?

– Не знаю. Котофей не сказал.

– Кто ему сообщил, что Дану с наследством прокатили? – спросил Матвей с нескрываемой злостью.

Жека пугливо глянул на него, схватился за лопату и пробубнил:

– Говорю же, не знаю!

– Когда он тебе это сказал?

– Позавчера. Я с бабой зависал, он позвонил, мол, давай ко мне, дело есть.

– А как это дело появилось? Может, кто-то подъезжал к Котофею? Насчет Даны разговор был?

Матвей знал, о чем спрашивал. Не нравился ему Истомин, а случай на кладбище только усилил его подозрения.

Да, киллер мог получить фотографию Даны от Котофея. Именно такую, какая осталась на месте лежки. Но почему он ее оставил? Случайно обронил? Как-то не очень верится. Нарочно? А зачем?

Может, это Истомин ее и подложил? Вернее, подбросил Матвею как наводку на Котофея. Фотомонтаж он и сам сделать мог, не велика наука.

– Подъезжали? – Бандит усмехнулся. – Нет, скорее наезжали. Менты были, порнографию пытались предъявить. Может, еще что-то. Пацаны говорили, что Котофей со следователем с глазу на глаз трындел. Вышел, а потом сказал, что деньги собирать надо. Я так думаю, на откуп, чтобы не наезжали больше.