Сергей Зверев - Крот против оборотня

Вот почему ты в меня поверил, догадался Антон. Жадность одолела, куш напоследок урвать хочется. Если он правильно этого Слепня понял, то вор помогать будет, если пообещаю в долю взять. Помогать будет, но и глаз не спустит. Ох как он следить теперь будет!

Антон ходил по большой квартире умершего ювелира Чебыша и с трудом сдерживал восхищение. Неизвестно, через кого и что там полковник Борисов наплел молодому участковому, но тот в расспросы не пускался и без лишних разговоров привез сюда Антона, вскрыл опечатанную квартиру.

Почему-то Антону казалось, что ювелиры, пусть и знаменитые, пусть и с мировым именем, все равно ремесленники. Это слово засело в его голове еще со школы, и им он машинально называл всех, кто работает руками в собственной мастерской. Ремесленник! В длинном кожаном или клеенчатом фартуке, с засученными рукавами и кожаной повязкой через лоб, чтобы волосы не мешали. Хотя образ не складывался, потому что Антон видел несколько фотографий Чебыша. Полный дородный мужчина с аккуратной бородкой и насмешливыми глазами под седыми нависающими бровями. Нет, вид у старого ювелира был таким, что наводило на мысли о солидных сделках, а не о корпении над ограночным станком.

– Жил Сергей Иннокентьевич тихо, это и соседи показывали, – снова зазвучал голос участкового, и Антон порадовался его словоохотливости. Активные расспросы могли навести на мысли об истинных целях его посещения квартиры покойного.

– А что значит «тихо»? – спросил он, чтобы поощрить полицейского на продолжение рассказа.

– Ни шумных гостей и застолий, ни женщин, извините. Мало кто видел, чтобы он и сам из дома выходил, хотя говорят, что Чебыш вел публичный образ жизни. А еще говорят, что он был очень хорошим мастером. Не верится, но вроде его работы хранятся даже в зарубежных музеях. Вот это человек, да?

– Это точно, – задумчиво ответил Антон, обходя кабинет ювелира и разглядывая инструменты и маленькие станочки. – Странно только, что у публичного человека нет никаких фотографий.

– А этому есть причина, – вдруг раздался за спиной низкий бархатистый женский голос.

Антон резко обернулся и увидел молодую, довольно высокую женщину лет тридцати, в изящном деловом костюме, с темными очками на темени и с не менее изящным клатчем в руках. Стройная фигура, красивые ноги, короткая стрижка. Не столько по заметному мягкому акценту, сколько по внешнему виду и взгляду Антон догадался, что перед ним иностранка. Если ты достаточно наблюдателен, то обязательно видишь разницу в мимике, в наклонах и поворотах головы, еле заметной жестикуляции. Разный язык, разная культура – все это накладывает свой неизгладимый отпечаток.

– Вы кто? – неприязненно спросил он, ругая себя, что не проследил за тем, чтобы участковый запер входную дверь.

– О-о, как вы не вежливы, – с заметной иронией ответила женщина. – Хорошо, разрешите представиться: я – Валери Роба, представитель компании, оказывающей услуги по прокату экспозиции Лувра. А вы… судя по тому, что я видела некоторое подобие печати на двери, местная полиция. Кто из вас старший инспектор или комиссар?

– Мад… мадемуазель… простите. – Антон запнулся и тут разозлился на себя.

– Мадам, вполне достаточно называть меня мадам Валери. У нас так принято называть друзей. Ведь мы с вами не враги, господа?

Очаровательнейшая белозубая улыбка и блеск светлых глаз заставили Антона и участкового расплыться в ответных улыбках.

– Вот и славно, – удовлетворенно кивнула гостья и мгновенно сменила улыбку на деловое выражение лица.

– Так что вас сюда привело, мадам Валери? – строго спросил Антон, мысленно ругая лейтенанта за то, что не задал этого вопроса. Ему следовало придумать какую-нибудь легенду для себя, оправдывающую собственное присутствие в этой квартире.

– О-о, господа, только попытка отдать дань уважения великому мастеру. – Француженка прошлась по комнате, проводя ладонью по поверхности старинного комода у стены. – В Лувре тоже есть его работы, господина Чебыша знали в Европе по его творчеству. Жаль, что смерть пришла так рано.

Антон раскрыл было рот, чтобы как-то не очень явно высказать свой интерес к тому, с чем связан ее визит, если она знала, что ювелира нет в живых. Но Валерия, кажется, предугадала предстоящий вопрос и грустно заговорила:

– Я плохо знала старика, дважды мы разговаривали по телефону и один раз виделись лично во время моего визита три года назад. Я полагала, что застану в его квартире родственников, но, судя по всему, он был одинок, хотя ни единым словом за эти годы не обмолвился мне, что жил одиноко. И вот я здесь и вижу полицию и печать на двери. Что, в его смерти было нечто необычное?

Антон зло пихнул локтем участкового, воспользовавшись тем, что француженка отвернулась к окну. Пора и блюстителю закона проявить себя в беседе. Документы бы, что ли, проверил! Лейтенант удивленно обернулся на Антона, наткнулся на его свирепый взгляд и, правильно поняв кивок в сторону женщины, уверенно потребовал:

– Простите, мадам, я могу взглянуть на ваш паспорт?

– О-о, я понимаю, – снова обворожительно заулыбалась француженка, – полиция одинакова во всех странах. К тому же у вас всегда настороженно относились к иностранцам, а тут квартира умершего ювелира. Я все понимаю.

Антон еле сдержался, чтобы не подойти и мельком не глянуть в документ, который протянула Валери и который рассматривал сейчас участковый. Он решил придерживаться все той же роли, в которой выступил перед научным сотрудником музея. Он и Анне представился писателем, будет логично остаться им и здесь. Так легче не запутаться, не вызвать подозрений. А дамочка эта интересная штучка! Что-то не очень верилось Антону в версию о поклонении памяти великого мастера. Было что-то во француженке, что намекало на высокомерие. Тем более высокомерие по отношению к русским. А может, и всем нефранцузам.

– Простите, мадам Валери, вы сказали, что работаете в Лувре? – вежливо уточнил он.

– В обществе принято представляться, – вдруг осадила его дама, – если вас не представили женщине другие. Не забывайте, что я назвала себя.

– Лейтенант полиции Курочкин, – боднул головой воздух участковый в неумелой попытке выглядеть учтивым.

– Курочкин? Курочка? – Француженка наморщила лоб и весело посмотрела на полицейского, а затем повернулась к Антону: – А вы?

Как-то неуловимо эта красивая женщина держала в руках все нити общения. Это раздражало, но и завораживало.

– Меня можете называть Антоном. Я – писатель, готовлю работу по ювелирному искусству Европы раннего Средневековья. Господин Чебыш был признанным специалистом…

– Не нужно оправдываться, – перебила его Валери. – Разумеется, у вас был повод договориться с полицией и попасть сюда. Да, это храм великого мастера, здесь все дышит искусством, древним творчеством. Ну что же, будем считать, что мы этому храму поклонились. Жаль господина Чебыша, но все мы смертны!