Степан Мазур - Цена слова

Руки невольно сжались, дыхание сбилось. В голове замелькали десятки картинок. Я и забыл, что моя квартира в двух шагах от источника всех бед. А теперь ещё и пальцы тянутся пошутить, сам нажав на звонок и ускорив процесс встречи с Колчиковым.

Послышался шелест замка, дверь лязгнула и отворилась. Сердце застучало часто-часто, даже перед глазами поплыла какая-то дымка. Ощущал себя школьником на экзаменах, руки с запакованными в мешочек ключами от квартиры дрожали. Дверь открывалась, не оставляя времени на раздумья.

Зачем, зачем сюда пришёл? Никогда же не смогу жить в этой квартире, зная, что он, этот враг, за стеной. Не могу я здесь обитать, всякий раз вспоминая, ЧТО произошло на этой лестничной площадке и, всякий раз блокируя всплытие картинок зимы, кладбища, двух надгробных камней.

Зачем?

Дверь открылась. На меня уставился толстопузый мужичок, поддатый и в тельняшке. Мы с минуту смотрели друг другу в глаза, наконец, он обронил:

— Ты это… к кому пришёл-то?

— Я хозяин этой квартиры… Ваш сосед.

Он отшатнулся. Наверное, слышал про меня. Хотя, если он новый жилец, а значит Колчиков всё же переехал, то не в его интересах было рассказывать про такого соседа и происшествие на лестничной площадке. Цену бы сбило на порядок. Такие, как Колчиков за любой евро удавятся, сколько бы их не было.

Возможно, могли шепнуть соседи напротив. Слухами быстро весь дом полниться. Люди любят кровавые байки, приукрашивая до уровня мифов.

Переезжать отсюда надо сразу, как разгребу всю мороку с бумагами.

— Освободился?

Значит, он знает.

Я молча протиснулся в предбанник, завозился с ключами.

— Ты это… Я… Мы тут…

Я открыл дверь и, не говоря и слова, поспешил исчезнуть за нею. Пусть остаётся наедине со своими соображениями. Мне всё равно, что он обо мне думает.

Но как же я рад, что это не Колчиков.

Прелый запах. Застоявшийся. На полу слой пыли и давнишние следы от ботинок. В воздухе так же витает аромат, что как кусочек прошлого, вроде и не уловим, но есть. Есть где-то в глубине тебя.

Запах родителей? Вряд ли. Просто воспоминания?

О, боже, как я устал.

Щёлкнул выключателем. Света нет. Конечно, нет. Квартира отключена от электросети, пока хозяин шляется по каким-то закуткам жизни. И газа, наверняка, нет. Вот вода должна быть. Не будут же они перекрывать весь стояк из-за одной квартиры. И дома тепло, значит, отопление недавно выключили.

Не разуваясь, прошёл на кухню. Чистая, как слеза младенца. Но не в смысле идеальной уборки, а в отсутствии предметов интерьера. Даже холодильника нет. Не знаю, кто делал опись квартиры, но во всей кухне только древний стационарный телефон, сиротливо стоящий на маленьком стульчике в углу. И на подоконнике архаичное радио.

Не потрудились спереть и шкафы. Одни шурупы торчат из стен. Прошёлся по коридору, заглядывая в мрачную ванну и туалет. На две комнаты и балкон, нашёл лишь стул без четвёртой ножки. Побрезговали.

Подстава! Даже спать негде. И темнеет быстро. Хоть бы свечку оставили.

Догадка резанула по сознанию, навернулись слезы. Словно пропустил запрещённый удар. Хотя вру, этот удар был намного больнее.

— Фотографии то вам наши зачем, волки?! Колчиков, сука, твоя работа?

Повисла тишина.

В голых стенах едва не накатывает такая же тоска, как в карцере. Даже дышать стало трудно. Вышел на балкон, открыл окна во всю ширь. Если бы курил, то так бы и простоял до утра, выкурив несколько пачек сигарет к ряду. Если бы пил, бутылки росли бы у двери в ряд. Но просто стою, смотрю на двор, что так и не стал родным.

Думал, увижу хоть какие-то личные вещи родителей, прикоснусь к прошлому, детству, вспомню что-то счастливое, весёлое. А тут пустота. Он вывез всё. Квартиру взломать не сложно. Особенно, когда ты сосед. Его ребята многое могут, профи, мать их. Решили меня доконать. Не сломался на зоне, так подкосился здесь. Возвращаться то некуда, голые стены и единственное воспоминание — убийство на лестничной площадке. Перечеркнул, сука, всю жизнь, словно и не было ничего. Ещё хуже, чем просто посадил.

— Колчиков, назови хоть одну причину, по которой я не должен тебя убить? Ты забрал у меня всё, что можно было забрать…

Имеет ли право человек убить другого человека, даже если лимит падения человечности жертвы давно превышен? Как я только себе не задавал этот вопрос. Больше спрашивать не у кого. Жизнь оставила одного. Один нелепый момент в жизни, когда в соседи попался этот ублюдок, и жизнь дала такой поворот, в который невозможно вписаться. Одна ошибка, один неверный шаг и я долго варился в собственном соку в голых стенах.

Первая ночь на свободе не будет такой сладкой, какой представлял.

Нет, к чёрту всё. Сначала надо разобраться с долгами. А переночевать можно и в гостинице.

Музыка гремела на всю катушку кислотная, ритмичная, на низких басах, сотрясающая все внутренности, целенаправленно бьющая по мозгам. Звучала так, что тела молодёжи дёргались в ритме непроизвольно. Достаточно было лишь получше «вслушаться», и музыка проникала во все клеточки тела, захватывая над тобой власть, поселяясь в нём на правах хозяина, забирая контроль над сознанием.

Если ещё и помочь спиртным, то последние сковывающие барьеры легко рухнут окончательно. Но что делать тем, у кого они давно рухнули? К кому обратиться тем людям, которым алкоголя уже не хватает? Выход прост. Для таких индивидуумов и существовал в клубе всем известный бледный человек, который мог помочь расслабиться. Палочка выручалочка для скучающих и просто погрязших в пороках существах.

Лёгкие наркотики не забесплатно, такса установлена давно и всем известна. А если что потяжелее, то первый «пробник» за счёт заведения. Бонус, за который придётся расплачиваться не только деньгами. И у этого человека, посредника между скучающими существами и царством удовольствия, был свой покровитель.

Двое молодых мажористых парней тусили на танцполе, разогретые коктейлями в баре минутами ранее. Танцевали они, нелепо дёргаясь, уверенности в себе не внушали, и все их попытки клеиться к девушкам не несли никакого успеха. А то и сразу же немилосердно пресекались. В лучшем случае грубым словом, в ином — давали о себе знать парни девушек, если те были не одни. При малейших признаках угрозы оба горе-ловеласа сразу прекращали все попытки закадрить девушку и переключались на другую случайную жертву. Благо тех в поле зрения хватало. Их и в целом-то по стране было больше — в среднем десять девушек на семь парней — а в клубе-то и подавно.

Попытки знакомства с целью обязательного продолжения продолжались довольно долго. Настойчивость парней не знала границ. Но стоило одному из них перегнуть палку, как тут же прозвучала хлёсткая пощёчина, утонувшая в грохоте музыки.