Александр Ли - Вышибала

В зале начинается хаос. Мужчины выскакивают из кабинок и устремляются к сцене по узким проходам, отталкивая друг друга. Окровавленное стекло медленно ползет вверх.

Наконец-то я чувствую, что могу двигаться, выскакиваю в проход и скрываюсь за дверью. Бегу по парку так, словно все псы преисподней преследуют меня по пятам. В ушах не смолкая звенят крики жертв, слышится собачий рык.

Я падаю на лавочку у фонаря, оглядываюсь. Вокруг никого. Я пытаюсь отдышаться, и тогда приходят слезы. Реву навзрыд и не могу остановиться. Меня переполняют жалось и стыд не только за этих несчастных проституток. За все человечество. Мне кажется, что после этого представления небо должно упасть и раздавить город, в котором такое стало возможным.

Я вспоминаю проповеди покойного пресвитера. Он говорил о том, что, когда чаша грехов переполнится, придет ангел отмщения, и тогда живые позавидуют мертвым. Как по мне, то сегодняшнее зрелище и есть последняя капля в этой самой чаше грехов.

Я поднимаю глаза к черному небу. Там по-прежнему нет ни одной звезды. Ворон, черный, как мои мысли, внезапно слетает с дерева, приземляется напротив меня, стоит и смотрит умными глазами. Спустя несколько мгновений он так же неожиданно хрипло каркает и улетает. Жалко, что я не ворон и не могу последовать его примеру.

Я понемногу прихожу в чувство и понимаю, что надо выбираться отсюда. Бельвю – район тихий, но папа все равно беспокоится, конечно же. Я смотрю на часы. Господи, прошло от силы тридцать минут, а столько всего произошло!

Я вызываю такси к круглосуточному маркету на Грин-авеню и бреду по плохо освещенному парку. Внутри такая пустота и отстраненность, будто это меня растерзали злобные псы и люди, еще более хищные. Ветер налетает порывами, пронизывает холодом до костей, бросает в лицо непослушные пряди.

Я поправляю растрепанные волосы и тут обнаруживаю, что пропала одна сережка. Я возвращаюсь к скамейке, осматриваю весь свой путь по парку, но не к «Амфитеатру», боже упаси! Сережки нигде нет. Я ворошу ногой листья, свечу телефоном за скамейкой – ничего.

Я быстро двигаюсь к месту, где меня ждет такси, а в голове плещется только одно: «Пусть я потеряла бы ее не там!»

Других таких сережек в городе нет. Да и в остальном мире тоже. Отец заказал их у знакомого ювелира на мой выпускной в колледже. Тогда еще наши дела не были так плохи, как в последние годы, и он мог позволить себе меня побаловать. Ювелир ничего не взял за работу, у них с отцом были какие-то старые счеты. То, что он сделал, неизменно вызывало у меня умиление и восторг. Первое время я просто любовалась ими и не могла наглядеться.

Каждая из сережек представляла собой золотой вогнутый солнечный диск с игрушечным медвежонком, украшенным стразами. На солнце диск сверкал как зеркало, подвешенный медвежонок болтался и слегка позвякивал на ходу.

Когда я спросила папу, почему он избрал именно такой дизайн, тот ответил:

– Чтобы моя дочь никогда не забывала, что она и есть мой маленький медвежонок, и неизменно сияла, как это солнце.

Я никогда не забывала этих слов. Они помогали мне жить и оставаться собой среди грязи этого мира. И вот одно из этих эксклюзивных солнышек пропало. Я еду в такси и думаю, как объяснить пропажу отцу. О том, как обосновать свое присутствие на бойне в «Амфитеатре», если сережку найдут именно там, я предпочитаю не рассуждать.

– Ты считаешь такое нормальным? Это, по-твоему, приличное место?! – Меня все еще колотит.

Отец узнал обо всем, что мне пришлось увидеть в «Амфитеатре». Теперь он хмурится все больше и больше.

– Да, не думал, что Бейсин-сити настолько погряз в пороках.

– Это просто чудовищно. Бедные девушки, бешеные псы, море крови! А потом…

– Ну, иди сюда. – Отец обнимает меня, целует в макушку, как в детстве.

– Не понимаю, почему я постоянно попадаю в такие грязные места. Ты ведь убеждал меня в том, что Оскар – твой друг, поручился за него.

– У меня самого в голове не укладывается, как можно творить такое. А Оскар… Поразительно, как люди могут меняться со временем. Я его помню порядочным человеком. Хотя, может, он не в курсе того, что там происходит?

– Ты это серьезно, папа? Хозяин заведения не знает?..

– Конечно, ты права. Просто Оскар и собачьи бои, да еще с женщинами!.. Он всегда был добродушным человеком.

– Что же тогда случилось? Почему он опустился до таких вещей, противных Богу и природе?

– Ничего, дочка, с ним не случилось. Боюсь, это все деньги. Захотелось жить на широкую ногу. А свихнулся он, наверное, еще когда воевал на Ближнем Востоке.

– Завтра же увольняюсь! Ноги моей там больше не будет. У меня волосы на голове начинают шевелиться, как только думаю об «Амфитеатре».

– Увольняться, конечно, надо, я согласен. Но послушай моего совета. Прямо сейчас этого делать никак не стоит. Такой поступок будет выглядеть подозрительно. Ты всем довольна и вдруг уходишь. Люди, которые организуют эти жестокие игрища, запросто догадаются о причине. Тебя могли видеть в том зале. Вот тогда у нас начнутся серьезные проблемы.

Мы разговариваем в отцовском магазинчике. Он позвонил и сказал, что пришлось задержаться на работе – обещают проверку. Сейчас половина второго ночи.

В небольшом помещении стоит несколько шкафов-витрин. За прозрачными дверцами лежат наборы для видеосъемки и охранной сигнализации, камеры наблюдения. За стойкой продавца под толстым стеклом покоятся шокеры, ножи, газовые баллончики, дубинки, кастеты. На стене развешены автоматы, ручные пулеметы, винтовки, дробовики.

Отец с трудом получил лицензию на продажу подобного товара. Вот только покупателей не особо много. На черном рынке выходит дешевле, пусть и нелегально.

– Ты помнишь ту женщину в нижнем белье, которая кричала в фойе? – спрашиваю я.

– Помню.

– Я тебе не сказала, не хотела расстраивать. Я однажды возвращалась на такси и видела, как ее убили. Она умерла на моих руках. Это может быть связано с собачьими боями. Помнишь, она сама говорила, мол, мы все – собачьи консервы.

– Нужно было сразу мне сказать. Ты, Пэнни, в большой опасности. Получается, что люди, которые что-либо знают об этом, живыми не остаются. Тебе нужно быть осторожнее. На работе держись спокойно, ни в коем случае не подавай вида, что знаешь про бои. Этой несчастной хватило пары слов, чтобы попрощаться с жизнью.

– А еще она говорила про какого-то сенатора, угрожала пожаловаться ему. При чем здесь он?

– Сенатор Керри представляет наш штат в парламенте, возглавляет в столице Комитет по вопросам нравственности и морали. В этих делах он, наверное, самый влиятельный политик. Главное в том, что у него репутация кристально чистого человека. Его множество раз пытались подкупить, устраивали покушения, но Керри не сломался. Он продолжает борьбу за чистоту штата. Помнишь, недавно федеральные агенты арестовали владельца казино? У него в подвале нашли пару дюжин рабынь-азиаток. Это все раскрылось благодаря сенатору Керри.