Владимир Колычев - Третий должен уйти

— И кого он там в Москве убивал?

— А ты думаешь, я у него стала спрашивать? Вдруг он преступник? Вдруг меня за это убьет?

— Умная ты, — кивнул я. — Соображаешь… А он мог убить?

— Ну, не знаю… А его дружок точно мог бы. Вроде бы улыбается, а глаза страшные, ледяные.

— Этот? — Я достал фотографию Лешего.

— Да, этот. Алекс его зовут.

Я скривил губы в едкой усмешке. Раньше Костюшин Лешим был, сейчас он Алекс, а суть его не меняется. Как был бандитом, так им и остался. Разве что раньше он Горанск «крышевал», а сейчас, очень даже может быть, занимается заказными убийствами.

— И часто он у тебя бывал?

— Ну, заезжал иногда, даже на ночь оставался…

— Ты когда с Бобковым рассталась?

— Ну, еще прошлой осенью… Как поняла, с кем имею дело, так и выдворила его.

— Ну да, будущего с ним не видать.

— А как без будущего жить? — Оксана уловила в моем взгляде колкую насмешку и с упреком глянула на меня.

— Ну, на пороховой бочке всю жизнь можно прожить.

— Я не хочу на пороховой бочке.

— И долго ты с ним крутила?

— Тебе так важно это знать?

— Мне сейчас все важно.

— Два года я с ним жила. Ну, почти.

— Он бывал у тебя наездами, и ты это терпела. Любила?

— Любила. — Оксана невидяще глянула в окно. — Очень.

— Фото на память остались?

— Ну, есть кое-что.

Она провела меня в спальню, где между шкафом и стеной стоял стол с ноутбуком. Включила компьютер, вывела на экран снимок, на котором Валентин Бобков красовался на фоне подержанного «БМВ». То ли он случайно так встал, то ли нарочно, так или иначе, номер машины был закрыт его ногой, видно только региональное обозначение — номера Московской области на машине.

Я думал, Бобков похорошел с тех пор, как окончил школу, расцвел, расправил крылья, обрел мужскую стать. Он действительно повзрослел, загрубел, но на внешность лучше не стал. Скорее наоборот. Нечеткие, будто размытые черты лица, мешки под глазами, ранние морщины. Взгляд блеклый, улыбка тусклая, плечи опущены, тело расслаблено, одет без всякого изыска. Он даже не пытался красоваться перед камерой. Ничего особенного в этом мужике я не заметил. Обычная, ничем не примечательная личность, и тем не менее бабы его любят. Даже Серафима не устояла перед его обаянием… Может, действительно гипноз?

— Не пойму, и чего вы в нем находите?

— Кто это мы?

— Ну, ты же не думаешь, что у него больше не было женщин?

— Это интересно! — заинтригованно посмотрела на меня Оксана. — Кто она такая?

— А ты не знаешь? — на всякий случай спросил я.

— Ну, было подозрение. Женскими духами от него пахло. Очень хорошими духами…

— Это было до того, как вы расстались, или после?

— После, — пытливо глядя на меня, кивнула Оксана.

— Когда?

— Недавно.

— А конкретно?

— В середине июня… Приехал ко мне, на ночь хотел остаться.

— В середине июня? Может, шестнадцатого июня?

— Может, и шестнадцатого…

— И как, остался?

— А если остался, то что? — с вызовом посмотрела на меня Оксана.

— Ну, ты же не такая…

— Злорадствуешь? Ну-ну!..

— Почему злорадствую?

— А потому что я никому такая не нужна! — сорвалась она.

Я не хотел утешать ее, уязвленное самолюбие не позволяло, но мне пришлось опуститься до этого. Подошел, обнял за плечи, даже коснулся губами волос и тихо произнес:

— Успокойся, нормально все.

Оксана прильнула ко мне на мгновение, но сама же себя и одернула. Отстранилась, с тоской глянула на меня.

— Так Валя остался на ночь?

— Да. Только спал в гостиной…

— Это правильно. А приехал когда?

— Вечером.

— И духами от него пахло?

— Да, я почувствовала. Кто она такая?

— Жертва. Жертва соблазнения. Твой Валя вляпался в очень нехорошую историю.

— Эта история как-то связана с этой женщиной?

— Как-то связана…

— Что он натворил?

В этот момент на столе зазвонил мобильный телефон. На дисплее высветилось «Неизвестный номер». Возможно, это звонил Валентин, которого известили о моем вмешательстве.

— Если это Бобков, про меня ни слова! — сказал я, приложив палец к губам. — И возьми себя в руки. Ты только что пришла с работы, ты уставшая, но спокойная.

Она кивнула и взяла трубку. Я приложил ухо к другой стороне айфона, и Оксана прильнула ко мне — как будто в поисках защиты.

— Привет, это я. Как дела? — флегматично спросил мужчина.

— Привет! — куда более эмоционально отозвалась Оксана.

— Если я к тебе сегодня заеду, ничего?

— Ну, не знаю… — замялась она.

Я изобразил рукой клюющую курицу — Оксана должна была согласиться.

— Ты не одна?

— Одна.

— Ну, я не в том смысле, что у тебя любовник. Может, кто-то работает там у тебя, из ЖЭКа, или пожарные, или полиция.

— Типун тебе на язык! Какие пожарные?

— А полиция?.. Ты вроде вневедомственную охрану собиралась провести.

Я интуитивно чувствовал пытливую напряженность на том конце провода. Мужчина спрашивал и вслушивался в голос Оксаны — в поисках фальши.

— Нет у меня никого.

— Точно?

— Я тебя не понимаю.

— Ну, так что, я к тебе зайду?

— Зачем?

— Извиниться хочу.

— Ну, если ты очень этого хочешь… Когда тебя ждать?

— Ну, через часок…

— Опять проездом?

— Поговорим. — В трубке послышались короткие гудки.

— Разговор, судя по всему, будет очень серьезным, — в напряженном раздумье произнес я.

Уж не собирался ли Бобков зачистить Оксану? Она и его знала, и Лешего. И еще Бобков был у нее шестнадцатого июня, если это действительно так… А может, он всего лишь хочет предупредить ее, чтобы она не трепала языком? В любом случае надо подготовиться к встрече с опасным гостем.

Первым моим побуждением было убрать со двора свою машину. Кто его знает, вдруг бандитам Лешего она знакома, и, срисовав номера, они уйдут. А я очень хотел поговорить с Бобковым или еще с кем-то из его компании. Но что, если бандиты уже во дворе? Они увидят, как я сажусь в машину, проследят за мной и разгадают мой замысел. Нет, в данной ситуации лучше не дергаться.

И еще я хотел позвонить Мигареву и попросить подмогу, но, если бандиты наблюдают за домом, подозрительное движение вспугнет их. И Морзин со своими людьми мог напортачить, да и далеко он.

Я достал из кобуры пистолет, вынул обойму, вернул ее на место, загнал в ствол патрон. На предохранитель оружие ставить не стал. Оксана смотрела на меня с открытым ртом.

— Что ты собираешься делать?

— Извинения принимать.

— Извинения?

— Ну, Бобков же сказал, что извинения собирается принести.

— Да, сказал… Ты тоже, кажется, собирался извиниться, — вспомнила она.

— Извини, — сухо бросил я.

— За что?

— За то, что впутал тебя в эту историю. Это я разворошил улей, это из-за меня Бобков едет к тебе. У киллеров так заведено, сначала они убивают, а потом извиняются.