Кирилл Максимов - Сторожевой волк

Богдан глянул на часы. Время, чтобы наведаться в «Вечерний огонек», еще оставалось. Хмель от коньяка выветрился быстро.

Пивной бокал с традиционной «Кровавой Мэри» воткнулся в рыхлый свеженападавший снег, укрывший парапет.

– Сразу с охлаждением свой коктейль пьешь? – спросил Александр – любитель исторических экскурсов.

– Как всегда, – подтвердил Богдан, пожимая руку. – Летом с подогревом, зимой с охлаждением. Главное, градусы, остальное вторично.

– «Кровавая Мэри», – мечтательно произнес Александр. – Ты хоть знаешь, когда этот коктейль и зачем придумали?

– Думаю, давно, – ответил Богдан, аккуратно отпивая верхний слой водки. – И для того, чтобы пить.

– Не так уж и давно. Перед самой войной, в Штатах, – пыхнул табачным дымом Александр, дождался, пока Князев вытащит сигарету, прикурит, и только потом погасил спичку.

– Тоже, получается, что не вчера.

– Но его тогда не слоями наливали, а просто смешивали томатный сок с водкой. Еще добавляли немного перца, соуса, зелени. Кстати, рекламировали его как антипохмельное средство.

– Значит, я это инстинктивно прочувствовал. У меня после него назавтра никогда голова не болит.

– Умение правильно пить – это большое искусство, – вздохнул Александр. – Мало, кто им владеет в совершенстве. Я правильно пить умею, но не всегда получается.

– Главное правило – никогда не похмеляться. Пить можно только вечером, когда вся работа уже переделана. Ложиться спать пьяным нельзя, надо хоть слегка протрезветь на ногах.

– Абсолютно верно, – подтвердил любитель исторических экскурсов. – Знаешь правила, но не всегда удается пить правильно. Во всем виновата компания, когда заставляют пить «ноздря в ноздрю», следят, чтобы не халявил. Всегда найдется кто-то, кто потом скажет, после того как водка кончится: «Ну, что?» И снова понеслась по кочкам.

– Этим и хорош «Вечерний огонек». Выпил, сколько хочется, и домой пошел. – Богдан сделал еще глоток, на этот раз проглотил томатный сок.

– А название «Кровавая Мэри» откуда пошло, знаешь?

– Ну… томатный сок на кровь похож, – пожал плечами Богдан.

– Этот коктейль в Штатах придумали, – было видно, что Александр уже перебрал норму и местами повторяется. – У них там популярна легенда про Кровавую Мэри. Вроде как жил один фермер на Юге. У них там рабовладение еще практиковалось. Так он промышлял тем, что ловил беглых рабов, сажал их себе в подвал на цепь и ждал, пока их хозяева выкупят. Ну, а потом война Севера с Югом случилась. Слышал о такой?

– Северяне победили, – подтвердил Богдан.

– Вот так рабство там и кончилось. Пришлось фермеру перейти на работу на земле, все своими руками делать. А тут другая беда. Его молодая жена умерла при родах. Так он свою дочку Мэри, из-за которой мать погибла, возненавидел. Давал самую грязную работу, одевал в лохмотья. Однажды он сильно напился, взял нож, пошел к дочери в спальню и зверски зарезал, всю буквально искромсал, исполосовал. Труп взял и закопал в подвале. А назавтра встал, принялся бриться, видит в зеркале за ним дочь стоит с чайником в руках, а в тот чайник лоскуты искромсанной кровавой кожи падают. Отрезанная голова свесилась, на лохмотьях кожи болтается.

– Чайник-то зачем? – опешил Богдан, история ему не сильно нравилась, все-таки он пил сейчас «Кровавую Мэри». – Она его, что, кипятком обварить вздумала?

– Чайник? – задумался Александр. – Хрен его знает. Утро, наверное, было, раз брился, вот и решила по привычке чайку запарить или кофе забадяжить. Он же ее во сне зарезал, девочка и понять не успела, что умерла. Не в этом суть. Убийца как увидел призрак дочери, рука у него дрогнула, он бритвой себе по горлу и полоснул, артерию, на хрен, и перерезал. Кровищи фонтан. Тут же перед зеркалом и кончился.

– Странная история.

– Чего тут странного? Особенно, если ее по методу Зигмунда Фрейда объяснять, когда все сводится к латентным сексуальным комплексам и бессознательным стремлениям. Хотя последнее больше доктора Юнга касается. Слышал о таких?

– Немного слышал, но сам их не читал.

– Типа, это убийца в дочери видел покойную жену – ее отражение, которую любил, и перенес на бедняжку свою неудовлетворенную страсть. А с дочерью сексом не займешься – цивилизационное табу. Вот потому и зарезал. Старик Фрейд сказал бы, что он сделал себе сублимационную кастрацию.

– Запутано как-то в этой истории все.

– Но это еще не конец. Мало ли бытовухи всякой случается. Об этом можешь у нашего участкового при случае спросить. В семидесятом доме на днях сын отца зарезал, бутылку не поделили. Мэри стала знаменитостью, тогда в Штатах еще поголовно не убивали. Так что об убийстве все газеты писали. А тут как раз подоспело повальное увлечение спиритизмом. Мальчишки, девчонки стали вызывать призрак Мэри. Надо было перед зеркалом стать в темной комнате и трижды повторить: «Мэри, приди ко мне!» После чего могло быть три развития событий. Мэри или затягивала вызывавшего ее в зеркало, или вырывала глаза, или просто банально убивала на третий день.

– Так зачем ее вызывали?

– Про будущее спросить. Будто бы она его знала.

– Откуда?

– Ты меня спрашиваешь? Я не знаю. Так в истории говорится. Дети верили.

– Еще один вопрос.

– Хоть десять. Я еще свою водку с пивом не допил.

– Кто-то видел, как отец окровавленную дочь в зеркале приметил?

– Ни одна живая душа. Его на утро нашли с перерезанным горлом. А потом и труп в подвале откопали, потому что на зеркале кровью было написано: «Он меня убил и закопал. Мэри».

– Бред какой-то.

– Я не виноват. История твоего коктейля такая.

Богдан вздохнул, залпом, превозмогая отвращение, допил «Кровавую Мэри», бросил пластиковый бокал в урну.

– Приятного вечера, – сказал он на прощание Александру.

– И тебе того же. Кстати, давно ты сюда не заглядывал.

– Дела по работе были.

– Я уж беспокоиться стал. Думал, случилось чего. Если работы много – это хорошо. Пока.

– Счастливо.

Полуденное солнце лилось в квартиру через огромные окна эркера. За стеклом пролетали снежинки. Было странно видеть это соединение яркого света и снега. Казалось, что в такой погожий день не может случиться ничего плохого. Кристина собиралась на работу. Проснулась она поздно, Георгий к этому времени уже встал и даже позавтракал.

Он сидел на кухне за высокой барной стойкой, попивая сок и шелестя газетой. Увидев жену, манерно произнес:

– Доброе утро, дорогая.

На Кристине уже был деловой костюм – жакет и юбка чуть ниже колен, волосы тщательно уложены. Вот только накраситься не успела.

– Доброе утро. – «Дорогой» она не добавила.

Кристина щелкнула клавишей кофеварки. Внутри аппарата сразу забулькало, загудело. Вот уже около полугода между Баклановым и его женой установились странные отношения. На людях Георгий был с ней ласков и нежен, но стоило им остаться наедине, как он разительно менялся, взгляд его становился подозрительным. Подвыпив, мог позволить себе странные намеки, иногда даже говорил откровенные гадости и непристойности, хотя Кристина не давала никаких поводов – мужу она не изменяла. А вот сам Георгий в этом плане навряд ли был безупречен. Кристина подозревала его в изменах. Иногда он возвращался поздно и совершенно трезвым. А это верный знак, что провел время не в мужской компании, там без выпивки не обходится. Но конкретных доказательств у нее не было, да она их и не искала. Ее вполне устраивало, что муж не слишком часто докучает ей с близостью.