Владимир Колычев - Центровая

Дверца открыта. Я быстро вставлю ключ в замок зажигания и сразу же сорву машину с места. Может, и удастся уйти от него.

– Стоять!

Я услышал, как за спиной клацнул затвор автомата. Похоже, Ярмольцев был настроен очень серьезно, с ним лучше не шутить.

– Начальник, я же сказал, пошли в машину. Холодно здесь, там поговорим, – с хорошей миной при плохой игре сказал я.

Капитан должен был взять меня за жабры и отправить в КПЗ. Но нет, Ярмольцев позволил мне сесть в машину, и сам устроился рядом.

– Куда собрался? – с ехидством победителя спросил он.

– Мне надо домой, в Москву.

Лиза осталась без присмотра. Как бы она к Балагану не побежала. Яша запросто на меня собак спустит.

– К кому?

– Живу я там, работа у меня, все дела.

– Кто на Риту мог покушаться?

– Так на Риту или на Медяка?

– Кто?

– Я откуда знаю?

– Я же вижу, что знаешь.

– Я не знаю, лишь предполагаю. Может, ошибаюсь. Да и нельзя говорить, спросят с меня за это.

– Тебе на Риту наплевать? – Капитан осуждающе глянул на меня и усмехнулся.

– Нет, не наплевать.

– И мне тоже. Хорошая она девчонка, только глупая до идиотизма. Братва-ботва, все дела – для нее это игра в казаки-разбойники. А потом вдруг оказалось, что в этом деле стреляют и убивают по-взрослому. Волки тут настоящие. Один из них ее и задавил.

– Какой волк?

– Я так понимаю, ты не в теме. Может, все знаешь, да Медяка боишься?

– Медяка?! Нет, не боюсь.

– Его здесь все боятся. Это Самоедов был ни рыба, ни мясо, его Марго подталкивала. Медяк сам по себе, она ему не нужна. Он ее из дела вывел. Рита уже ничего не решает и живет с ним. Потому что очень боится его. Как и ты. Поэтому и не встречаешься с Ритой.

– Вообще-то, я женат.

– Может, и потому. – Капитан пожал плечами и спросил: – Ты говорил, что вчера Рита приходила к тебе?

– Ну да, сказала, что проблемы у нее с Медяком.

– Что за проблемы?

– Что там конкретно, она не говорила.

– Как-то странно получается, проблему озвучила, а что конкретно, не сказала.

– Тут нет ничего странного. Мы поссорились. Она обратно в Панфиловск уехала. Я спохватился, отправился за ней, а тут такое!..

– Да, дела серьезные. Семь или восемь гранат в дом кинули. Беспредел на грани фантастики. – Ярмольцев мрачно усмехнулся. – Не понятно, то ли на Алтухова покушались, то ли на Суворину. С кем там у нее еще проблемы были?

– С Медяком.

– Еще с кем?

– Ни с кем.

– Ты что, ничего не понимаешь? Мне же Рита как родная.

– Тебе?! Как родная?!

– Ты думаешь, я из-за денег с ней? Нет, не поэтому.

– Ничего я не думаю.

– И не думай. Деньги здесь ни при чем. Просто Рита очень нравится мне. Медяк ее фактически из дела вывел, но я с ней работаю, а не с ним. Марго уже и платить нечем, а я все равно за нее. Если вдруг что, всегда готов помочь. Может, беда уже случилась? Я даже не знаю, где Рита. Вдруг она ранена, ей помощь нужна? Медяк ее и убить может. Я пытался с ней связаться, бесполезно. У нее большие проблемы. Ты должен мне помочь.

– Как?

– Пока не знаю. Уверен только в том, что Рита – не чужой для тебя человек.

– Так и есть, – кивнул я.

– Да и ты для нее не посторонний, если она обращалась к тебе за помощью. Ведь было такое, да? – надрывно спросил Ярмольцев, вызывая у меня чувство вины.

– Да.

Я должен был не прогонять Риту, а поверить ей, взять к себе, укрыть от бед и невзгод. Увы, но я поступил подло, вернул ее в штормящее море, в котором она, возможно, и погибла.

– Так где Марго?

– Не знаю. Но могла быть со мной.

– Может, еще не поздно? Проблемы, говоришь, у нее были? С Медяком и с кем еще?

– Яша Балаган. – Все-таки я сказал «а», и Ярмольцев уже смотрел на меня, требуя «б». – Бригада у него в Москве, рэкет, крыши, все такое.

– А какое отношение он имеет к панфиловской братве?

– К Медяку он имеет отношение. Через меня. Возможно. И Медяку я нужен, и Балагану. Они могли скооперироваться. Может, доли не поделили?

– Какие доли?

– Сколько кому с моих капиталов.

– Значит, они вдвоем собиралась на тебя наехать?

– Точно не скажу, но вполне возможно. Может, это и не Балаган вовсе, а кто-то еще? Я не знаю, с кем там Медяк на ножах.

– Значит, у Медяка к тебе счеты?

– Пока не предъявлял, но все может быть.

– Из-за Риты?

– Из-за нее. – Я не стал вдаваться в подробности, рассказывать о своих с Медяком прошлых делах и недоразумениях, связанных с ними.

– Значит, этот Балаган мог наехать на Медяка из-за тебя?

– Я все сказал, начальник. Больше мне добавить нечего. Риту найти надо.

– Да, конечно, – кивнул Ярмольцев.

Как мне показалось, мыслями он был далеко от Риты.

– Информаторы у нас есть. Может, они сообщат, – сказал капитан. – Или из больницы сигнал придет, если она ранена. Не переживай, парень, найдем твою Риту. Значит, Балаган на Медяка мог наехать?

Это вопрос интересовал Ярмольцева больше всего, и это меня не удивляло. Ему киллеров нужно найти, а Рита для него – второй план, при всех к ней симпатиях. Да там дело не столько в них, сколько в деньгах. На мафию мужик работал и не особо скрывал это. Интересный он экземпляр, но времена нынче такие, что ничему нельзя удивляться.

Ярмольцев спрашивал меня, как найти Балагана, но я ничем не смог ему помочь. Во-первых, и без того много сказал. Во-вторых, я знал только ресторан, где можно было найти Яшу, но вряд ли он сейчас там. Если Балаган наехал на Медяка, то уже сменил место своего обитания. Если, конечно, Медяк реально тот черт, которого следует бояться.

Тепло в подвале – трубы от АГВ греют, и еще одеяло у меня пуховое. Шуба, вязаные гольфы, чтобы ноги не зябли. Тепло здесь, сухо, но не уютно. Из удобств – только бутылка с водой и ведро в качестве отхожего места. А накормить меня обещали только вечером, когда вернется Медяк.

Окна в подвале маленькие, через них во двор не выберешься, а дверь железная – ее не выбьешь. Меня даже никто не охранял. Я постоянно ломала голову над ситуацией, в которой оказалась. Я же знала, куда уехал Медяк, и понимала, чем все это могло закончиться. Хорошо, если его менты повяжут, он тогда сможет сказать, куда меня запихал. Вдруг Медяка убьют, а вместе с ним погибнут и люди, которые знают, где я? Если так случится, то я умру здесь от голода. А если еще и АГВ отключится, то и от холода.

Но если Медяка убьют, то я никогда не увижу его постылую рожу. Лучше загнуться здесь, чем терпеть такие унижения.

Его могли арестовать, расколоть на признание. Допустим, он рассказал, как я заказывала ему Мещеру и приговорила Жульена. Тогда мне тоже светит срок. Но уж лучше в тюрьму, чем жить с этим выродком.

Я уже смирилась и со смертью, и с тюрьмой, морально приготовилась и к тому, и к другому, но Медяк нагло посмеялся надо мной. Он вернулся живой и здоровый.