Ярослав Зуев - Три рэкетира

Дальнюю стену комнаты украшал большущий ковер, на котором разлихацкая тройка неслась заснеженным лесом. Тройку преследовали зловещего вида волки. Второй ковер располагался над кроватью Бандуры и являл собой репродукцию картины кого-то из известных русских художников XIX века. На нем группа медведей бездельничала посреди поляны в сосновом бору. Бандура склонялся к Шишкину, [13] Иван Иванович Шишкин (1832–1898) – российский художник-пейзажист, живописец, академик но спорить на деньги не стал бы. Под потолком висела люстра, вероятно, хрустальная. Высота самого потолка наводила на мысли о знаменитом некогда герое Сергея Михалкова дяде Степе – милиционере. Дядя Степа вполне бы мог жить в комнате, без риска ушибить макушку.

Неожиданно старинные часы разразились громким боем. Наступил полдень.

Пережив все двенадцать ударов, он вылез из-под одеяла, нырнул в тапочки и вышел в полутемный коридор. В воздухе стоял запах дорогих сигарет, приятный для носа Бандуры, привыкшего в Дубечках к дыму отечественной махорки. Миновав вешалку, тумбу с музейного вида телефоном и дважды споткнувшись о паркет, державшийся на честном слове, Андрей обогнул угол и вышел на кухню. В кухне Андрей застал Протасова.

Протасов стоял перед плитой в футболке и шортах таких кричащих цветов, словно только что сошел с плаката «Бермудские острова – рай на Земле», и жарил яичницу. Каким-то образом Протасову удалось разместить в сковороде не менее половины лотка яиц. Теперь он испытывал определенные сложности, связанные с их прожаркой, но сдаваться, судя по своему бодрому виду, вовсе не собирался.

– Здорово, братан, – Протасов весело подмигнул. – А я думал, ты, в натуре, скопытался. – Справа от Протасова бурлила внушительная фритюрница, под стать самому Валерию. Удушливый смрад кипящего подсолнечного масла стоял в кухне повсюду.

– Доброе утро, – дружелюбно улыбнулся Андрей. Несмотря на устрашающий вид, здоровяк пришелся ему по душе.

– Каву пьешь? – Протасов мотнул головой в сторону кофеварки, стеклянная колба которой наполнялась тоненькой струйкой кипятка со звуками, весьма близкими стонам. – Вон вода, а банка «Нескафе» – в шкафу.

– Я только умоюсь.

Если комната, послужившая Андрею спальней, здорово отдавала далекой эпохой 60-х годов (если не более отдаленной), то санузел как будто материализовался из иллюстрированного каталога выставки последних сантехнических достижений. Собственно, так и было на самом деле. Отказавшись от первоначального намерения умыться и почистить зубы, Андрей зашел в душевую кабину. Полки над умывальником ломились одеколонами, лосьонами и гелями, стоявшими плотно, как гоплиты в древнегреческой фаланге. Краны выглядели роскошно.

– Я б здесь жил, – присвистнул Андрей. Облицовочная плитка казалась ему мраморной, ванная по форме напоминала чашу. В общем, санузел атасовской квартиры дал бы фору и бассейну Бонасюка.

Едва в мозгу всплыл достойный банщик и его частная сауна, последние прорехи в памяти Андрея заполнились, и события вчерашнего дня выстроились в один ряд.

– Лысый, – застонал Андрей. – «Лысый бежал к выходу, и Андрей, не целясь, нажал курок. Затвор клацнул, Лысый дернулся, прошел несколько шагов, как лунатик, а затем повалился в чашу фонтана…» – руки Андрея задрожали, желудок судорожно сжался. В глазах потемнело, и он переломился над умывальником, забрызгав голубой фаянс желто-зелеными каплями желчи.

Когда Андрей через двадцать минут вновь появился на кухне, было без четверти час. Побрившись, приняв душ и вывернув на голову половину флакона лучшего из атасовских одеколонов, он немного взбодрился. Протасов тоже не терял даром времени. Яичница стыла в тарелках, содержимое фритюрницы было выгружено, а она по второму разу заполнена свежим картофелем.

– Садись, давай, – здоровяк пододвинул Андрею порцию, которой тому вполне бы хватило дня на три-четыре, – кофе сам мешай. А то я, в натуре, не в курсе – крепко, некрепко. Атасов, к примеру, ложками жрет, а Эдик – ах, Боже, мне побольше молока, го-го- голубчик…

– А ты, Валера?

– А я, в натуре, одно молоко потребляю. А то инфаркт, знаешь, бац, и все дела.

Не успел Андрей запустить ложку в жестяную банку «Нескафе», как щелкнул входной замок, и на пороге возникли Армеец с Атасовым. Лицо Атасова просветлело, в сравнении со вчерашним. Он решительно пересек кухню, поздоровался за руку с Протасовым и тепло потрепал Бандуру по плечу.

– Здоров, мужик. Как, типа, спалось на новом месте?

– Спасибо, – Андрей немного смутился.

– Са-саня тебе выделил кабинет родного деда, та-так что цени. – Армеец, в свою очередь, поприветствовав Протасова и Бандуру, присел к столу.

– Валера, а мне с-сливок побольше, а?

– А мне четыре, типа, ложки…

– О, началось, в натуре. Я ж говорю, Андрюха, пошла дедовщина. Не успеешь банку притащить, беги по новой в ларек… – Протасов внезапно посерьезнел, – Саня, ну что там у нас?

Прошлой ночью, после того как Протасов на руках занес Бандуру в квартиру и уложил на кровать, приятели заперлись в гостиной и держали совет до трех часов утра. Первым вопросом обсуждались причины нападения на сауну, вторым – судьба Андрея Бандуры.

Прямо с утра Атасов связался с Правиловым, после чего вместе с Армейцем съездил за город, в гробарском направлении.

– У нас все нормально, – Атасов снова добродушно хлопнул по плечу Андрея, – с парнем все в порядке, с его машиной – нет.

Бандура недоуменно вытаращился на Атасова.

– Твою «тройку», похоже, зажилили местные менты. На запчасти, типа, или так – покататься… С этим еще разберемся. Или по-другому как-то решим. Машина, брат, – большая фигня. Кусок железа, короче…

– Нормально… – Протасов негодующе фыркнул, но было очевидно, что его настроение пошло в гору, – беспредел конкретный, Андрюха. Но ничего, блин. Мы тебе, в натуре, «бимер» подгоним, будешь летать, как все пацаны, – и на радостях подбросил в тарелку Андрея очередную порцию дымящегося картофеля. Поверх недоеденного Андреем.

Армеец, с чашкой кофе в правой руке, выразительно посмотрел на часы:

– Ребята, по-половина второго. Допивайте кофе и по коням.

– Э, подожди, – Протасов переправил в рот огромный кусок яичницы, – подожди, – продолжил он, работая челюстями, – а как те дебилы, которых мы вчера в бане порубали? Вы выяснили, кто они, блин, такие?

Не успел Армеец открыть рта, как из коридора раздалось цоканье когтей по паркету, и через секунду на кухню выскочило животное, отдаленно напоминающее собаку. Андрей, по крайней мере, таких собак в жизни не видел. Пес имел бочкообразное туловище, в деталях близкое к поросячьему, вплоть до озорного короткого хвоста, свернутого в задорную баранку. На туловище вращалась голова небольшой акулы, шея напрочь отсутствовала. Следует добавить, что вся конструкция ловко перемещалась по полу на четырех тонких и коротких ножках. Появление собаки на кухне было встречено приветственными возгласами Протасова: