Кирилл Казанцев - Когда-нибудь я ее убью

По дорожке к третьему корпусу летела черная машина, летела, не разбирая дороги, выехала на обочину и последнюю сотню метров пропахала по снежной целине. Пропахала и встала так, точно ее вкопали в землю, вернее в сугроб, собранный трудолюбивыми психами в аккуратную пирамиду. Та дрогнула, но устояла, из машины выскочил невысокий полноватый абсолютно лысый мужик в темном пальто и джинсах, грохнул дверцей и кинулся к толпе. У Егора аж дух перехватило, он затормозил не хуже черной «Мазды», проехался по снегу на подошвах и в последний момент прикрылся каким-то индифферентным ко всему психом, что считал ворон на ветках здоровенной липы. На Егора тот даже не взглянул, продолжал заниматься своим делом, стоял столбом, Егор пригнулся и не сводил с мужика в черном глаз. Забыл и про Романа, и про Вику, смотрел, не отрываясь, веря и не веря, что видит его снова. Это должно было, конечно, произойти, рано или поздно, но Егор малость по-другому представлял себе эту встречу, уж никак не думал, что будет вот так прикрываться душевнобольным, а Игорь, паскудник Игорь, располневший, лысый, как коленка, примчится на дорогущей машине, приедет, как хозяин, и с ходу начнет руководить.

И руководил: орал на подчиненных, на санитаров, теток в белых халатах и на полицейских, те огрызались, Игорь зверел, расстегнул на себе пальто, из-под него показалась темная рубашка, кое-как заправленная в джинсы, на шее блеснуло что-то. «Показалось? Обознался?» — Егор выглянул из-за спины спокойного психа. Игорь мчался прямо на них, взмокший, несмотря на холодный ветер, что пришел на смену снегопаду, побледневший от злости, с безумными, как у половины его пациентов, глазами. Егор успел отвернуться, пропустил Игоря мимо, глянул ему в спину. Тот пронесся через толпу, взлетел по ступенькам и скрылся в здании, Егор отвернулся, подпрыгнул, высматривая Вику или Романа, заметил друга, их взгляды пересеклись. Егор кивнул и ломанулся через толпу, оттаптывая несчастным ноги и забывая извиняться, да те и не обижались, разбегались от него, как волны от носа корабля.

— Видел? — выдохнул Роман, когда Егор оказался рядом. — Прискакал, сволочь. Этого-то я и не учел, думал… Ладно, сматываемся, все равно мимо, надо уходить…

— Вика где? — Егор вглядывался в толпу и не слушал, на что там рассчитывал Роман, когда вызвал по телефону все силы ада, что шерстят сейчас корпус за корпусом и скоро будут здесь. Психов поблизости почти не осталось, к корпусу едет третий автобус, сейчас и этих увезут, надо бежать. А Вики нет, не видно, как Егор ни крутился на месте, как ни расталкивал пациентов, как ни старался высмотреть ее в толпе.

— Здесь была… Стой, вон она! — Роман дернул Егора за рукав, протащил немного за собой к скамейке под деревьями. Липы тут были одна краше другой, лет по двести, если не больше: толстенные, прямые, высоченные, и человек под ними смотрелся букашкой на фоне этих гигантов. Он сидел на краю лавки, задрав голову к небу, а перед ним стояла Вика и держала его за руки. Егор первым оказался рядом, глянул на человека, на девушку, потом снова на того, глянул сверху вниз. Тощий, нескладный, завернут в халат, как в кокон, руки костлявые, аж смотреть жутко, кажется, что кости вот-вот прорвут серую кожу и вопьются Вике в ладони. Голова брита наголо, щеки запали, щетина недельная, если не старше, глаза безумные, блестят нечеловечески, губы кривятся, на них выступает пена, зубы через один. «Он же моложе меня» — мелькнула дикая мысль, мелькнула и тут же пропала, Егор смотрел на Викиного брата и не мог понять, что сильнее — ужас или отвращение. Решил, что ужас, и стало реально страшно от того, во что психбольница превратила молодого здорового парня. Не знал бы — лет сорок с лишком бы ему дал, а не тридцатник, да какое — сорок, он выглядит как старик, безумный, беззубый и лысый.

— Олег, — шептала Вика, — Олег, ты узнал меня? Олег, что случилось? Как ты попал сюда?

Повторяла она это, похоже, уже не раз и не два, Олег блаженно улыбался и сжимал руки сестры в своих костлявых лапках.

Подлетел Роман, глянул на Вику, на чудовище на лавке, на Егора, уточнил на всякий случай:

— Это он? Точно? Мать вашу, что с ним такое…

«Это только Игорек нам расскажет» — Егор осторожно взял Олега за руки, кое-как разжал ему пальцы и отвел Вику на шаг назад. Та не сопротивлялась, смотрела на брата, а тот явно узнал ее: вскочил, подбежал неожиданно прытко, залопотал что-то, показывая себе на горло, точно перерезать его пытался ребром ладони, стучал по кадыку, хватал себя за шею обеими руками. И все пытался что-то сказать, отчаянно, аж до слез, что скоро показались у него на глазах, но кроме невнятного клекота выдать ничего не смог.

— Его душили, что ли? — предположил Роман, Вика охнула, глянула на него, на брата и зажала ладонями рот.

Егор в темпе прикидывал, как быть дальше. «Скорая» далеко, но добежать они, пожалуй, успеют, причем все четверо. Если кто прицепится по дороге — соврать что-нибудь насчет приказа помочь дружественному учреждению в эвакуации больных. Дотащить Олега до «газели», увезти отсюда, дождаться, пока тот придет в себя и… «А если не придет? — мелькнула мысль — а если он теперь такой на всю жизнь?» И это, граждане, запросто, если вспомнить, как именно он тут очутился, помог же кто-то, упрятал, как в тюрьму, и был еще некто, что довел молодого парня до овощного состояния. «Разберемся», — Егор уже дернул Романа за рукав, тот обернулся, но смотрел куда-то мимо, смотрел задумчиво и странно, как смотрят на летящий снаряд, например, вместо того чтобы бежать куда глаза глядят, зная при этом, что это зрелище — последнее в жизни. Егор обернулся через плечо — метрах в трех перед ними стоял Игорь. Красный, распаренный, пальто нараспашку, ворот рубашки застегнут криво, на шее сверкает здоровенная, в палец толщиной цепь, но уже золотая, и не одна, две или три сразу. «Ничего не изменилось», — крутанулось в голове у Егора, и дружок-паскудник по-прежнему цацками, как елка в Новый год, украсился, и дорогими цацками, отсюда видно. Машину добавим, дом «за забором» и прочие мелкие радости жизни вроде шопинга в Милане или где там богатые скучающие тетки тряпки тоннами скупают. Ничего не изменилось, или наоборот — все?

Игорь не орал, не бежал к ним навстречу, призывая на помощь полицию или персонал, просто стоял в толпе и пялился на Егора, и непонятно, узнал или тоже решил, что померещилось. Проморгался, неуверенно шагнул вперед, вытянул голову и прищурился, принялся на ходу тереть ладонью лысину, и тут Егора с силой ткнули в поясницу.

— Бегом, дурак, чего встал! Он нас узнал, ты ослеп, что ли! — прошипел Роман и кинулся к Вике. Та, как сомнамбула, держала брата за руку, смотрела на него, Олег скалился безумно и счастливо, раскачивался на лавке. Роман схватил Вику под руку, потащил прочь, дернул так, что она не успела разжать пальцы, и Олег свалился на снег. Вскрикнул обиженно, как ребенок, поднялся на колени и закричал что-то несвязно, Егор не понял ни слова. Толкнул рванувшуюся обратно Вику, толкнул сильно, ощутимо, она даже задохнулась, но остановилась, глядя мимо Егора на брата, что кое-как поднялся на ноги.