Татьяна Полякова - Все в шоколаде

Марк в очередной раз получил нагоняй, потому что опять возник в моей кухне совершенно неожиданно, я едва не выронила стакан, когда повернулась и обнаружила его за своей спиной. Я запустила стакан в его голову, но, к сожалению, Марк увернулся.

– Это в последний раз, – поклялся он, когда я, обругав его нецензурно, удалилась в ванную, решив принять душ, чтобы успокоить нервы. Марк скребся в дверь, предлагал услуги массажиста и умолял меня не принимать близко к сердцу его привычку производить впечатление. В ванной я задержалась, а когда появилась в кухне, Марк уже умудрился накрыть роскошный стол из моих скудных запасов, что меня, признаться, не удивило: мне была известна его страсть к кулинарии. Мы выпили, я закусила салатом и сказала:

– Ты волшебник.

– Кудесник, – согласился он, – мне так больше нравится. Тебе не хочется сказать мне что-нибудь приятное, например: Витенька, когда ты рядом, у меня спокойно на душе.

Тут надо пояснить, что Марк вовсе не был Марком, звали его Виктор, а вот фамилия его была Марков, но еще много лет назад об этом забыли. Сам Марк, по-моему, страшно бы удивился, приди кому-то в голову назвать его крестильным именем. Впрочем, крещен он тоже не был, так что мог называться как душе угодно. Долгое время я считала, что Марк – это имя, когда же сообразила что к чему, звать Марка Виктором язык не поворачивался, но теперь его слова меня насторожили: может, следовало поинтересоваться его мнением на этот счет? Я взглянула вопросительно на его сияющую нездоровым весельем физиономию и решила, что не стоит.

– Если ты притащился, ничего не накопав, лучше тебе сразу повеситься.

– Я думал так же и старался изо всех сил. Доказать?

– Конечно.

– Первый интересный факт тянет на премию баксов в двести. Похоже, у нашей девушки Инессы вечером был гость. Отгадай кто?

– Не буду.

– Это потому, что ты ленива. К ней приходил сынок нашего Нефедова.

– Что значит “похоже”?

– Его видели в клубе, но заходил ли он к девчонке – точно сказать никто не мог. Но я почему-то думаю, что заходил.

– В котором часу?

– Что-то около девяти.

– Значит, он направился к ней сразу после разговора с нами.

– Второй факт. Около десяти часов возле “Пирамиды” видели нефедовскую машину.

– Папашину?

– Ага. “Лексус” произвел впечатление на двух подростков, которые целыми днями гоняют на роликах в парке по соседству.

– Где стояла тачка?

– Рядом с парком.

– Там недалеко еще и Гостиные ряды, работают как раз до десяти. Вовсе не факт, что Нефедов был в “Пирамиде”.

– Не факт, – охотно согласился Марк. – Конечно, в Гостиных рядах Нефедову самое место, может, он себе носки покупал? А как тебе третья новость: одна из девок вчера вернула Инессе долг, тысячу баксов. Это не те самые, что нам обещаны как премия?

– Она вернула их в конверте?

– Ага.

Я уставилась на противоположную стену, чем очень порадовала Марка. Он сидел молча и вроде бы даже не шевелился, время от времени поглядывая на кусочки льда в своем стакане.

– Я заработал тысячу? – ухмыльнулся он, когда я наконец-то прекратила созерцание стены.

– Конечно, – пришлось согласиться мне.

– Идеями поделишься? Хочется сравнить твои с моими, вдруг я такой же умный?

– И не мечтай, – огрызнулась я, а Марк с довольным видом принялся рассуждать:

– Девке вернули деньги. Замок на двери отсутствует, надеюсь, ты обратила на это внимание? Тысяча баксов приличные бабки, а там проходной двор. Логичнее их спрятать.

– Например, в коробку из-под обуви? – не выдержала я.

– Так деньги ты там нашла?

– Деньги и записки.

– В двух разных конвертах?

– В двух разных конвертах. Предположим, Инесса сунула деньги в коробку и тут обратила внимание, что в коробке уже лежит конверт: и обнаружила записки Деда.

– А может, напротив, обнаружила пропажу? – спросил Марк.

– Подожди, не путай меня. Алла боялась держать записки дома, чтобы они не попались на глаза ее дружкам, но оставлять их в своей гримуборной сочла не менее опасным. И тогда она спрятала их у Инессы. Должно быть, рассчитывала когда-нибудь ими воспользоваться, не то бы сразу уничтожила. Все это имеет смысл, только если Инесса не знала о том, что Алла прячет у нее записки. Предположим, убирая деньги, она их случайно обнаружила, испугалась и позвонила мне.

– А кто-то, узнав об этом, поспешил избавиться от девушки, а записки оставил, потому что это мотив для убийства. И за меньшее убивали. Валяй второй вариант.

– О записках Инесса знала: предположим, сама их и спрятала. А убирая деньги, обнаружила пропажу одной или нескольких. Дед точно не помнит, сколько раз обращался к эпистолярному жанру, записок могло быть больше. Их исчезновение ее напугало, и она позвонила мне. Вторая версия не хуже первой, знать бы еще, за что убили девчонку.

– Ты меня удивляешь, – фыркнул Марк. – Как за что? За то, что она знала, кому эти записки понадобились или кто их подложил. – Я хмурилась, и он решил мне растолковать, что к чему, досадуя на мою бестолковость. – Смотри, девчонка не знает об этих записках и вдруг обнаруживает их у себя в гримерке. Дураку ясно, подбросили их не просто так, думает девчушка, которая кое-что в жизни успела повидать и, наверное, соображала не хуже нас с тобой. Подруга убита, скорее всего, из-за этих записок, это она так думает, а не я, и нечего делать мне такое лицо, и вдруг они оказываются в коробке из-под обуви, что автоматически делает Инессу следующей жертвой. Желая этого избежать, она звонит тебе. Думаю, для того, чтобы вернуть записки.

– А если записки дала ей на хранение Алла?

– Значит, обнаружив пропажу одной или нескольких, она осознала всю опасность быть их хранителем и опять-таки позвонила тебе с намерением избавиться от них.

– Ни черта не годится, – покусав нижнюю губу, заявила я. – Во-первых, вилами на воде писано, что записки пропали, во-вторых и в главных, выходит, что убили обеих с благословения Деда. А он ведь совершенно определенно заявил: найти убийцу.

– Ну… – Марк растянул рот до ушей, став похожим на клоуна. – Вот я тебя о Деде спрашивал, в смысле большой любви меж вами… Ты небось думала, что это праздное любопытство, и была не права. Я просто хотел понять, чего следует ждать от жизни. И ты, и я фигуры незначительные, именно такими жертвуют особенно охотно. А ты с ним даже не спишь, если не врешь, конечно. Какой ему расчет о тебе особенно печалиться?

Мне очень хотелось дать ему хорошую затрещину, но я сдержалась по двум причинам: во-первых, Марк злопамятен, во-вторых, возразить ему мне было нечем, так что получится, что он пострадал за правду, а доставлять ему такое удовольствие не хотелось.

– По-твоему, мы ищем то, чего в природе не существует? – вздохнула я, чтобы показать, как мне все это тяжело и грустно.