Татьяна Полякова - Строптивая мишень

— Ага, — согласно кивнул он.

— Бывает, у человека своих дел невпроворот, а ему все мало, так он норовит чего лишнего узнать, чтобы глупой головы лишиться.

— Точно. Полно дураков.

— Я ведь и сама с трудом понимаю, что происходит…

— Это конечно…

— Если кому-то до зарезу надо, мне не жалко, расскажу…

— Вот здорово…

— Слушай, сними меня отсюда, мне же больно.

— Тебе так только кажется.

— Повезло… нарваться на садиста… Мне в туалет надо. В конце концов, ты можешь подвесить меня во второй раз. И в третий.

Он перестал жевать, извлек из-под стола мою сумку и вытряхнул содержимое на стол. Присвистнув, взвесил в руке пачку долларов.

— Откуда дровишки, деточка?

— Наследство.

— Везет. А у меня все родственники перемерли и хоть бы что оставили.

— Без понятия люди, — вздохнула я.

— Это точно.

Он поднялся, снял меня с крюка и препроводил к двери.

— Туалет вот здесь.

— А руки?

— Ловчи.

— Куда я денусь без денег?

Это подействовало, руки он мне развязал. Когда я вернулась из туалета, на плите фыркал чайник, а Алексей, человек Божий, выглядел повеселевшим — наелся, значит.

— А можно руки помыть? — голосом Красной Шапочки спросила я.

— Умывальник за занавеской.

Умывшись, я покосилась на полотенце, потом выглянула и виновато поинтересовалась:

— А другое полотенце нельзя?

— Десять баксов.

— Это где же такие цены?

— Так ведь я все возьму.

— А чего тогда спрашиваешь? Он сходил в комнату и полотенце принес, я вытерла руки и к столу села.

— Можно, я тоже поем?

— Ешь и рассказывай, а то на крючок определю, надолго.

— Чего ж ты любопытный такой?

— Видать, таким родился.

Я сделала себе бутерброд с тушенкой, жевала и обдумывала, как лучше изложить свою историю.

— Тебе коротко или подробно?

— Без разницы. Главное, понятно.

— Хорошо, — вздохнула я и принялась излагать:

— В понедельник я должна была встретить одного человека, у него дела с нашей фирмой, обыкновенная деловая встреча. Я проводила его в гостиницу, мы вместе поужинали, потом поднялись к нему в номер. Когда открывали дверь, из номера напротив выскочил какой-то мужик и мимо промчался как угорелый. Я его совершенно не разглядела и ни за что не узнаю: видела пару секунд, и то со спины. Когда он вот так выскочил, то налетел на Аркадия Юрьевича, и на его пиджаке кровь осталась. А дверь в номер приоткрыта. Аркадий Юрьевич вроде тебя, любопытный, и в номер заглянул. А там труп… — Я шмыгнула носом и выразительно на Алексея посмотрела, без особой, впрочем, надежды, что он упадет в обморок. — Мы вызвали милицию, — пришлось продолжить мне. — Я честно сказала, что типа того не разглядела и при всем желании узнать не смогу. Потом я здорово испугалась, что мне влетит от шефа за то, что плохо за гостем смотрела и вляпалась в историю, и я на дачу уехала. Думаю, вернусь через пару деньков, Гера, шеф, уже успокоится. Вернулась сегодня. Заехала к подруге, узнать, как дела, а подруга… — На этом месте я заревела и долго не могла успокоиться, растирая слезы по щекам. Алексей не торопил, чай прихлебывал и меня разглядывал. Как видно, пронять его такой историей было трудно.

— Я ее в ванной нашла… И на работу поехала, потому что не знала, что делать, а на работе… Гера, Аркадий Юрьевич и Валера — все мертвые. Я позвонила в милицию, а потом испугалась и сбежала. Заехала домой собрать вещи, а эти там… Только я их заметила и успела в машину сесть, они за мной…

— Откуда пушка?

— У подруги была. И пушка и баксы. Я хотела уехать из города, а без денег далеко не уедешь. А пистолет — глупость, конечно, но с ним как-то спокойнее, когда знаешь, что тебя убить хотят.

— Ясно, — вздохнув, сказал Алексей.

Определить, поверил он или нет, по выражению его лица было затруднительно. Я перестала реветь и налегла на тушенку.

— Что делать думаешь? — спросил он.

— Не знаю, — пожала я плечами. — Если деньги не отнимешь, наверное, уеду.

— А чего в милицию не идешь? С такой историей только туда и дорога.

— Что-то боязно мне в милицию. Не думаю, что они меня грудью закрывать будут. А я уже четыре трупа видела. Если эти типы решили, что я пятая на очереди, вряд ли их милиция остановит. Видел, как они из автомата по гаишникам бабахнули?

— Да… — как-то туманно произнес Алексей, и мы стали пить чай.

— Почему ты меня сюда привел? — осторожно спросила я через пару минут.

— Любопытно стало, зачем ты им понадобилась.

— Кому «им»?

— Один из пареньков мне вроде бы знаком. И ежели я прав, то выходит, дорогуша, что серьезным людям ты дорогу перешла.

— Я не переходила, — торопливо заверила я. — Я того типа правда не помню и никогда не узнаю. Честно!

— Наверное, они по-другому решили.

— А разубедить их как-нибудь можно?

— Если успеешь, — хохотнул он. Я опять заревела. Алексей молчал, и я спросила тревожно:

— А это чей дом?

— Мой.

— А здесь еще кто-нибудь живет?

— Сегодня нет.

— А завтра?

— А завтра не знаю.

— Ты здесь ночуешь?

— Здесь.

— А мне можно? Машины я лишилась, а идти мне не к кому.

— Ночуй. Сто баксов.

— Так ведь деньги у тебя.

— Забери. Мне дашь сколько положено. За ночлег и за жратву. Лишнего не спрошу.

— Спасибо.

— Пожалуйста, — усмехнулся он.

— А ты от кого бегаешь? — от сытости и безопасности я слегка обнаглела.

— Тебе зачем?

— Любопытно.

— Кто говорил, что есть умные люди, а есть любопытные дураки? — поддразнил он. Я пожала плечами.

— Если это страшная тайна — не рассказывай. Я просто для знакомства и чтобы разговор поддержать… Можно, я картошки пожарю? Возле умывальника в ведре я картошку видела, очень хочется жареной…

— Валяй.

Я принялась чистить картошку, а он закурил, привалившись к стене и вытянув ноги на табурет.

— Так что? — через пару минут спросила я. — Не расскажешь? В самом деле страшная тайна?

— Да нет никакой тайны. — Он лениво потянулся. — Зато есть один ублюдок… Подставил меня, сука, так что я присел… на пару лет. Большие у меня к нему претензии.

Я покивала с пониманием, еще подумала и спросила:

— Какого рода претензии?

— Что? — не понял он. — Я имею в виду, чего ты от этого типа хочешь? Денег?

— Шлепнуть я его хочу, — сообщил он как-то устало.

— Здорово, — подивилась я. — Шлепнешь — и опять присядешь… лет на семь…

Он посмотрел сурово, потом моргнул и сказал:

— Не твое дело.

— Оно конечно, — миролюбиво согласилась я и стала картошку жарить. Алексей сидел насупясь и в окошко поглядывал. По всему выходило, что мои слова навели его на неприятные мысли.

Чем больше я за ним наблюдала, тем больше он мне нравился. Положительно, он именно тот, кто мне нужен… Картошку поглощали в молчании. В знак признательности за оказанное гостеприимство я вымыла посуду и спросила: