Татьяна Полякова - Список донжуанов

Потом я села за работу, Марья увлеклась тетрадкой в красной обложке, и день прошел довольно спокойно.

В половине третьего у нас появился Андрей Гридин, хоть его и не звали. Он казался еще более грустным и каким-то облезлым, что поспешил списать на несчастную любовь. Ко мне, разумеется.

— У меня большие сомнения в истинности твоей любви, — сердито заметила я.

Его буквально перекосило от возмущения.

— Но почему?

Я решила быть откровенной. Если он воспримет это как оскорбление, тем лучше, избавлюсь от шпиона, а еще от необходимости выслушивать глупости.

— Ты ведь знаешь, что произошло с Олегом?

— Разумеется. По этой причине я и приехал.

— При нем были какие-то важные документы?

— Да.

— Но украли только конверт с фотографиями?

— Вот именно.

— И что ты думаешь по этому поводу?

— Что твой муж рехнулся. Чем скорее ты с ним разведешься, тем лучше.

— А от кого он мог узнать о фотографиях, как по-твоему?

Андрей на мгновение замер, а потом густо покраснел, точно я позволила себе нечто в высшей степени неприличное.

— Ты намекаешь, что я…

— Я не намекаю, а задаю вопрос. Я принесла конверт, отдала его Олегу и сообщила об этом тебе. А через некоторое время на Олега напали. Если это мой муж, как он мог узнать, что конверт в портфеле?

— А как об этом мог узнать я? Подглядывал в замочную скважину? Любой здравомыслящий человек оставил бы конверт в кабинете, там есть сейф. А он зачем-то потащил его с собой.

Конечно, в этом была своя правда. Однако тот факт, что Андрей Петрович мог подглядывать за Олегом, лично у меня удивления бы не вызвал. Я вполне могла представить такую картину.

— Тогда что же произошло? — продолжала настаивать я.

— Думаю, твой муж просто решил лишить тебя поддержки и с этой целью отправил Олега в больницу. Его парни на всякий случай заглянули в портфель и обнаружили там конверт. Хотя… Олег не сразу поехал к Медведеву, перед самым отъездом его вызвал мой отец и устроил нагоняй: тот вовремя не ответил на какие-то письма. После этого Олег отправился сначала в одну контору, а уж потом к Медведеву. Что, если он где-то проговорился об этом конверте… — Я закатила глаза, демонстрируя тем самым свое отношение к этой версии. Будучи адвокатом, Андрей мог бы придумать что-нибудь и получше. — В любом случае, я здесь ни при чем, — закончил он. — Мне и в голову не пришло звонить твоему мужу. И я не собираюсь шпионить в его пользу, если ты об этом. Я хочу, чтобы ты с ним развелась. Более того, я сам развожусь.

— С какой стати? — забеспокоилась я.

— Мы и раньше жили так себе, а теперь, когда я встретил тебя…

— Об этом поговорим после моего развода, — поспешила я прекратить его излияния. Андрей прошелся по комнате и вдруг сказал:

— Конечно, человек сгоряча способен на всякие безрассудства, я имею в виду твоего мужа, но… нет ли другой причины, из-за которой люди желают тебе зла?

— Может, и есть, — пожала я плечами в глубоких раздумьях, — только я об этом ничего не знаю.

— Один мой знакомый занимается частными расследованиями, очень толковый малый. Не обратиться ли нам к нему?

Я было подумала: в самом деле, почему бы и нет? И первым делом выяснить, откуда взялась странная парочка «Георгий плюс морячок», а еще лучше, что им от меня надо? Но так как доверие к Андрею у меня отсутствовало, то и от его детектива ничего хорошего я не ждала. Лишняя головная боль.

— У меня нет денег, чтобы платить детективам, — нахмурилась я.

— Но я охотно…

— Не надо, — пресекла я сурово. Андрей неодобрительно взглянул на меня, но что-либо добавить не решился. Он почувствовал, что загостился, и отбыл, а мысли мои приобрели направление, весьма далекое от работы.

В конце концов я не выдержала и решила отправиться в дом, где жили морячок и Георгий. Очень хотелось хоть что-нибудь узнать об этой парочке. Марья, заметив мои передвижения по квартире, тут же принялась собираться, намереваясь составить мне компанию,

— Лучше дома сиди, — нахмурилась я, но Марья совету не вняла, и вскоре мы уже входили в подъезд интересующего нас дома.

Марья деловито нажала кнопку звонка ближайшей квартиры, а когда дверь нам открыла молодая женщина, нагло заявила:

— Здравствуйте, мы из собеса. — И в доказательство сунула под нос хозяйке какие-то «корочки». — Мы пенсионеров переписываем, на праздник будут подарки.

— Бабушка, — позвала женщина. Из глубины квартиры появилась благообразная старушка в переднике. — Здесь из собеса пришли, пенсионеров переписывают.

Следующие полчаса мое терпение подверглось серьезному испытанию. Для начала, особо не выбирая выражения, бабуля поведала, что она думает о собесе и их подарках, затем о правительстве, прежнем и новом, изложила свое мнение об основных партиях и их лидерах, плавно перешла на отцов города и тут уж разошлась по-настоящему. Мы отчаянно кивали и демонстрировали согласие невнятным мычанием, очень жалея, что в голову не пришло назваться, к примеру, работником ЖКО, впрочем, и это было чревато. Лучше бы просто сказать, что ищем знакомых, но, боюсь, старушка и в этом случае нашла бы повод высказать наболевшее. Через полчаса бабка стала повторяться, а потом вспомнила, по какой нужде мы пришли.

— Пенсионеров в подъезде немного, перемерли все при такой-то жизни. Четверо или пятеро… Сейчас соображу. Четверо.

— Нам поквартирно надо, — сказала Марья.

Лучше бы она молчала.

Бабка принялась излагать поквартирно, давая емкую характеристику каждому проживающему индивиду. Поражаясь чужому словарному запасу и полету фантазии, я стояла, открыв рот, а Марья явно намеревалась сбежать, но тут пришел черед нужной нам квартиры.

— Эта пустует, — заявила старушка. — Марья Гавриловна померла в прошлом году, дочь в Березове живет, а квартиру девчонки снимали, студентки. Но на лето освободили, говорят, общежитие дали. Чай врут, выгнали небось из института, такие вертихвостки.

— Там точно никто не живет? — с замиранием сердца спросила я, забыв про осторожность. — Может, хозяйка опять кого-то на квартиру пустила?

— Ольга! — гаркнула старушка, женщина немедленно явилась на зов. — В симаковской квартире живет кто или она пустует?

— Не знаю. Но я в подъезде два раза парня встретила, может, приходил к кому, а может, и снимает. Либо у Симаковых, либо у Шашиных.

Тут дверь соседней квартиры распахнулась, и появился старец в белой панаме, светлых брюках, кроссовках и белой майке с портретом Че Гевары на груди.

— Кузьмич, вот из собеса.

Я издала отчаянный звук, а дед уже вовсю высказывался о президенте. Бабка только крякала и кивала головой.

Минут через пятнадцать мы вновь причалили к заветной квартире, и Василий Кузьмич сказал: