Татьяна Полякова - Миллионерша желает познакомиться

— Ничем, иду по своей квартире.

— Да? Дышишь как-то странно, точно мешок волокешь.

— У меня была открыта дверь. Это меня тревожит и дышу я так от волнения.

— Что? — рявкнул он мне в ухо. — В квартире кто-нибудь есть?

— Откуда мне знать? Я стою в холле, холл у нас большой и я ничего кроме него не вижу.

— А позвонить в дверь ты не догадалась?

— Нет.

— А позвать мачеху?

— Ритка, — заголосила я. В ответ ни звука. — По-моему, тут ни души, — заметила я с печалью.

— Дальше ни шагу, — заорал Стас, — я сейчас приеду. Набери на трубке 02 и в случае чего, звони. — Он отключился, я замерла соляным столбом, постояла так некоторое время, а потом начала злиться. Ну, вызову я милицию, и что? Скажу, что у меня дверь была открыта, а Ритка с Севкой отсутствуют. «А если рванет?» испуганно подумала я, но все же заглянула в кухню.

Первое, что я увидела: разбитую чашку, она валялась в нескольких шагах от меня, любимая Риткина чашка, синяя с желтыми треугольниками. Перевернутое блюдце лежало на стуле, на столе опрокинутый чайник, заварка растеклась по мраморной столешнице, а на плитке пола образовалась лужица.

— Опять скандалили, — сделала я неутешительный вывод, но вздохнула с облегчением.

Ритка в сердцах покинула квартиру и Севка тоже, должно быть из вредности, не заперев дверь. Взгляд мой внезапно остановился на ярком цветовом пятне: на рыжей плитке пола выделялся красный тапок, красный в мелкую зеленую клетку. И тапок валялся не просто так, он был на ноге, подозреваю, Севкиной, раз это папин тапок и Севка его давно облюбовал. Выходило, что сам Севка зачем-то улегся за барной стойкой, из-за которой и торчит нога. Он что там, спрятался? Нет, это форменный сумасшедший дом. Пора разъезжаться.

Я решительно направилась к стойке, заглянула за нее и почувствовала, что с меня хватит. На сегодня, вне всякого сомнения, потому что это даже с моим невезением никуда не годится.

Севка лежал, лицом вниз, вытянув перед собой руки, затылок его был похож на треснувший арбуз, кровь разлилась вокруг головы, точно Севка устроился в клюквенном сиропе.

— Мама моя, — сказала я с отчаянием и грохнулась на пол.

Я категорически не хотела открывать глаза, но пришлось, потому что Стас бил меня по щекам, весьма невежливо, да к тому же больно.

— Маня… Маня, посмотри на меня, — звал он жалобно, но по щекам продолжал колошматить. Пришлось очнуться.

— Он здесь? — спросила я, по-прежнему не открывая глаз.

— Здесь, — ответил Стас со вздохом.

— Мертвый?

— Ты ведь никогда не испытывала к нему родственных чувств. Верно?

— Это не я его, — поторопилась заверить я.

— Конечно не ты, я сказал в том смысле, что особо горевать тебе не из-за чего.

— С ума сошел? — возмутилась я. — Человека убили.

— Ты, главное, береги нервы. Убили и убили, чего теперь…

— Как-то странно ты рассуждаешь.

— Я беспокоюсь за твое душевное здоровье. Два трупа с интервалом в полтора часа слишком даже для моих нервов, а ты такая хрупкая… Не смотри туда, смотри на меня.

— Ты милицию вызвал?

— Пока нет.

— Почему?

— Потому что не знал, что произошло.

— А теперь знаешь? — съязвила я.

— Парень лежит здесь довольно давно, кровь уже запеклась. Выходит, убить его ты никак не могла, значит улики уничтожать не надо и можно смело звонить в милицию. — С этими словами он набрал 02, стал изъясняться с дежурным и тут раздался топот и милиция, как по-волшебству, возникла в нашей кухне, вызвав у меня прилив гордости за родные органы. Прибыли они в рекордно короткие сроки, не иначе как на ракете. Но гордость тут же сменилась другими чувствами, потому что дюжий дядька заорал:

— Руки за голову, быстро.

Двое прибывших с ним тоже заорали, а я только покачала головой , луже догадываясь, что нас ожидает.

— Я звонил в милицию, — добросовестно держа руки над головой, заявил Стас.

Ваш дежурный все еще нас слышит. Сделайте что-нибудь, — рявкнул он в трубку.

Эти психи тычут в нас оружием, еще пристрелят, чего доброго.

Что мог сделать дежурный, для меня было не ясно, как должно быть и для него, однако, вопль имел положительный результат, злобный дядька выхватил у Стаса из рук телефон, гаркнул:

— Да… — После чего страсти пошли на убыль, ему что-то сказали, он что-то ответил, посмотрел на нас, потом махнул рукой, буркнул:

— Хорошо. — И вернул телефон Стасу. — Рассказывайте, — предложил он без всякого к тому желания.

И Стас начал изложение, а я залпом выпила два стакана воды, после чего присоединилась к нему , я имею ввиду свой рассказ.

К моменту, когда мы закончили, в квартире появились еще люди, в основном мужчины, по виду очень деятельные. Приехала так же женщина, наклонилась к Севке, произнесла мудреную фразу и отбыла восвояси. А нас вновь начали расспрашивать, мне достался молодой человек лет двадцати восьми, высокий, худой и ослепительно рыжий. Веснушки сияли на его физиономии, а шевелюра рождала ассоциации с костром в ночи.

Я подробно рассказала ему о том, как приехала, как обнаружила незапертую дверь, как позвонил Стас и как я увидела Севку. К моему удивлению я его интересовала мало, спрашивал он в основном о Ритке. Как долго они были знакомы с убитым, дружно ли жили, ссорились и если да, то доходило ли у них до драки. Через двадцать минут я почувствовала беспокойство, а еще через полчаса настоящую панику. Не зря они Риткой интересовались. Самое плачевное, помочь ей я ничем не могла. Соврать, что жили они с Севкой душа в душу и то не могла, от их воплей у соседей стены дрожали.

Меня оставили в покое, разрешив посидеть в гостиной, но стало даже хуже, потому что внимания на меня они не обращали, говорили откровенно, а то, что я узнала, меня совсем не порадовало.

В 14.15 соседка услышала дикие вопли из нашей квартиры. Время она помнит точно, потому что смотрела телевизор, фильм только-только начался. Кричали минут пятнадцать, она сделала звук погромче, потом все стихло, но стоило ей убавить громкость, как вновь заорали. Сколько это продолжалось, сказать не может, со звуком она больше не экспериментировала, и только когда фильм закончился, выключила телевизор и смогла констатировать, что у соседей затишье. Она вышла во двор с собакой, не успела отойти от подъезда, как оттуда выскочила Ритка с «совершенно безумным выражением лица», как заявила Нина Филипповна (так звали соседку, само собой, милиционеры сообщить мне об этом не потрудились, но собака в подъезде только у нее, так что догадаться не трудно). Нина Филипповна поздоровалась с Риткой , но та не ответила, судя по всему, даже не слышала, что к ней обращаются, бросилась к машине, а в руках у Ритки, по словам соседки, была дубина, причем окровавленная. Как следует она ее не рассмотрела, дубину, то есть, однако предполагает, что это дубина, а на ней кровь. Ритка забросила ее в машину, села за руль и на бешеной скорости покинула двор.