Татьяна Полякова - Миллионерша желает познакомиться

Благополучно покинув жилище, я оказалась на улице, добежала до угла дома, перевела дух и лишь тогда подумала о главном: как мне добраться до этого самого кирпичного завода. Расположен он на окраине, за рекой, попасть туда, насколько мне известно, можно лишь на семнадцатом автобусе, а еще на маршрутке, но и от тех и от других сейчас толку мало, ночью ни автобусы ни маршрутки не ходят.

Остается такси. Как я объясню водителю свое желание оказаться в два часа ночи на свалке? Моя машина стоит возле нашего дома, куда я вполне способна добраться, но ключи у Стаса.

— Что же делать-то? — пробормотала я. Тут из-за угла появилось такси с зеленым огоньком, а я махнула рукой. — К речному вокзалу, — буркнула я, открыв дверь, водитель выразил удивление легким поднятием бровей, но этим и ограничился. Оказавшись возле речного вокзала, я дождалась, когда машина отъедет, и спустилась к мосту. Темень здесь была страшная, а в голову сразу же полезли мысли о маньяках, насильниках и даже людоедах. Очень захотелось вернуться, пока не поздно, но ноги сами несли меня к кирпичному заводу, где было еще темнее и страшнее.

Я попыталась утешить себя тем, что нормальному маньяку здесь просто нечего делать, жертву будешь поджидать неделю, не меньше, раз нет дураков бродить в этом месте по ночам. Маньяки должны обретаться возле вокзалов и прочих людных мест, так что я практически ничем не рискую.

Собственная логика меня успокоила, но тут сзади послышалось подозрительное шуршание, я резко повернулась, вцепившись в сумку до ломоты в пальцах, но ничего не увидела, то есть совершенно ничего, по причине тумана, который поднимался от реки. Окружающий мир был погружен в него, точно в молоко. Звук исчез, я постояла, прислушиваясь, и робко продолжила путь, звук тут же возобновился. Не помня себя от страха, я бросилась бежать и малость притормозила, лишь увидев перед собой стену из красного кирпича. Справа виднелся огромный лист фанеры, освещенный фонарем, на котором было написано: «Свалка». Я пошла уже гораздо спокойнее вдоль стены , потому что где-то неподалеку была Ритка, к тому же на машине.

Стена закончилась совершенно неожиданно, передо мной зиял пролом в стене.

Точнее, ранее здесь были ворота, одна створка висела до сих пор, покореженная, ржавая и жутко поскрипывала на петле. Я заглянула в пролом и увидела вагончики, припустилась к ним, что есть духу, не выдержала и крикнула:

— Ритка.

Мне никто не ответил, я преодолела оставшиеся сто метров, свернула за ближайший вагончик и увидела Риткин «БМВ», точнее, я решила, что это Риткина машина, раз никакой другой обнаружить здесь не предполагала, машина темной массой возникла в нескольких шагах впереди.

— Ритка, — вновь позвала я. Тишина.

Машина выглядела угрожающе, конечно, не сама машина, а ее явная необитаемость. Ничего хорошего более не ожидая от судьбы , я пританцовывала рядом, не в состоянии ни на что решиться. Зажмурилась, схватилась за дверную ручку и дернула на себя. Ритка сидела в водительском кресле, запрокинув голову.

Заорали мы одновременно, а потом невероятно обрадовались. Если честно, первой моей мыслью было, что передо мной очередной труп, вот я и заголосила, а Ритка попросту уснула, да так крепко, что меня не слышала до последнего , оттого мое появление и вызвало дикие вопли.

— Ритка, — обрадовалась я и заревела от счастья. — Живая…

— Маня… — Ритка, конечно, тоже заревела, мы обнялись, расцеловались и ненадолго затихли. Потом мачеха передвинулась на соседнее сидение, давая мне место, я захлопнула дверь и мы дружно вздохнули.

— Рассказывай, — попросила. Ритка шмыгнула носом, жалобно посмотрела на меня и начала:

— Мы с ним разругались. Вот, посмотри. — Она перегнулась к заднему сидению, достала сумку и извлекла оттуда нечто, поначалу принятое мною за записную книжку. Оказалось, это паспорт, по крайней мере так значилось на обложке.

— Это что? — спросила я.

— Паспорт. Папин.

Так и есть, на титульном листе значилось папино имя. Наличие у папы еще одного документа у меня удивления не вызвало. Как известно, он боялся конфискации ну и всего прочего, что ее обычно сопровождает, а человеком был запасливым. Я вертела в руках паспорт, Ритка заглядывала мне в глаза, точно ожидая вынесения вердикта. Я пожала плечами и, наконец, спросила:

— Ну и что?

— Как что? Зачем-то Севка его свистнул?

— Папин паспорт?

— Ну. Из-за этого и разгорелся весь сыр-бор. Я вернулась из парикмахерской и застала Севку в кабинете, но вида не подала. Смотрю, он в свою комнату — шасть и что-то прячет. Дождалась, когда он уйдет в ванную, и решила проверить, а у него в тайнике, в шкафчике, папин паспорт. Я, конечно, разволновалась, потому что дураку ясно, это он не просто так, а для чего-то. А для чего? Естественно, для наследства. Живет в моем доме, нашем, я хотела сказать, да еще норовит ограбить. Я так прямо и спросила: «зачем тебе паспорт», а он как заорет: «у тебя крыша едет, зачем мне какой-то паспорт, ты сама его и подсунула». Я отвечаю, не какой-то, а папин, и это в корне все меняет, я не потерплю аферистов в нашем доме… В общем, слово за слово и мы поскандалили. Если честно, сильнее обычного.

— Только не говори, что ты огрела его бейсбольной битой, — испугалась я.

— Они о ней знают? — схватив меня за руку, спросила Ритка в крайнем волнении.

— Знают.

— Так я и думала. А откуда они о ней знают?

— Соседка тебя видела, она с собакой гуляла. Ты выскочила из подъезда с дубиной в руках, это она так бейсбольную биту назвала.

— А она к тому моменту долго с собакой гуляла?

— Только вышла.

— Черт.. не везет. Маня, ты должна мне помочь. Мне в тюрьму никак нельзя. Ты слышишь?

— Слышу, — я с горечью кивнула, прикидывая, могла Ритка сгоряча огреть Севку битой из-за папиного паспорта? Если, к примеру, решила, что паспорт укажет путь к сокровищам? — Может, ты мне расскажешь, как оно все было? — робко осведомилась я.

— А я что делаю? Как я уже сказала, мы здорово поскандалили и я огрела Севку чайником. Чайником, — выразительно повторила она, наблюдая за моей реакцией.

— Он же пластмассовый и был без воды, то есть совсем легкий. Я огрела его чайником, потому что Севка не хотел сознаваться, а чайник оказался под рукой.

Севка заорал, что убьет меня и глаза у него были совершенно безумные, мог и взаправду убить. По крайней мере, я поверила и на всякий случай сбежала.

Выскочила из квартиры, он мне вдогонку что-то орет, а я бегу, сама не знаю куда, и только в парке, что возле цирка, до меня вдруг дошло: а с какой такой стати я должна бежать из собственного дома? И я вернулась. Прихожу, входная дверь заперта, Севки нет, то есть это я так решила, заглянула в кухню, никого, и убрать за собой… за нами не потрудился. Зову, молчит, ну, думаю, сбежал.