Татьяна Полякова - Чего хочет женщина

— Димочка…

— Лада, — сказал он, обняв меня, — мне ехать нужно, через час мужики ждут, дело важное.

— Так через час, — я села к нему в машину, обняла и стала целовать.

— Лада, завтра, слышишь… — прошептал он.

— Димочка, мальчик мой, два дня не виделись, извелась вся. Поехали на полчасика к нам, успеешь…

К этому моменту я уже голову на его коленях пристроила.

— О, черт, поехали, — простонал он.

Оставили машину возле дома, сумку Димка взял с собой, я к нему прижималась, тряслась от нетерпения. Он оставил сумку в прихожей, я схватила его за руку, торопливо потянула к постели.

— Димочка.

Орала я под ним, словно меня резали, а сама прислушивалась. Димка на часы взглянул, поцеловал меня.

— Пора, Ладушка, опаздываю. До завтра, слышишь?

Торопливо оделся, а я в постели лежала, смотрела на него и улыбалась. Потом пошла провожать. В прихожей Димка хватился сумки, а ее нет.

— Лада, сумка где? — спросил он испуганно.

— Сумка? — удивилась я. — Не знаю. Ты ее из машины брал?

— Лада, я с сумкой был.

— Да здесь где-нибудь, поищем.

— Лада, — Димка вдруг побледнел, посмотрел на меня, а я стала по углам шарить.

— Давай в машине проверим, — предложила я, — может, там оставил?

— Нет.

— Да что ты из-за нее так расстраиваешься, куплю я тебе сумку, чего ты?

Димка пошатнулся, глазами повел и пошел к двери.

— До завтра, — зашептала я и на его шее повисла.

— До завтра, — пошевелил он белыми губами и ушел.

Вечером мы сидели с Танькой на кухне, от страха у меня зуб на зуб не попадал.

— Догадается Аркаша. План твой дурацкий…

— Дурацкий, а сработал. Отовремся, не боись. Ты под Димкой лежала, сумку спрятать не могла. А кто в квартиру входил, неизвестно. И был ли кто, и была ли сумка. Стоим насмерть.

Услышав звонок в дверь, я в стол вцепилась, Танька полоснула меня взглядом:

— Смотри, Ладка, — и пошла открывать.

В кухню влетел Аркаша.

— Димка где? — рявкнул зло.

— Нет его, — ответила я, — завтра быть обещал. А чего?

— Чего? Или не знаешь?

— Не знаю, — нахмурилась я, чувствуя, как бледнею. — Аркаша, что с Димкой, говори.

— Стервец, мать его, курьером послал, с деньгами… Ни его, ни денег, как в воду канул…

Я за сердце схватилась.

— Аркаша, Димка не вор, что-то случилось…

Аркаша бухнулся на стул.

— Не дурак, понял. Ох, господи.

— Да жив ли он? — ахнула я.

— Не каркай, — вскинулся Аркаша. — Жив, не жив, за такие деньги и его и меня зарежут. Удружил сынок.

— Боже мой, — слезы по моему лицу катятся, зубы стучат, — да что ж ты сидишь-то? Димку спасать надо, деньги собирать. Попроси отсрочку, слышишь? Заплатим с процентами, пусть подождут. Аркаша, делать что-то надо. Машину, квартиру продавать, помоги, слышишь? Без всего останусь, а деньги соберу. Танька, поможешь?

— Да что ж я, зверь, что ли? Помогу. Соберем. Да ты что сидишь? — накинулась она на Аркашу. — Двигаться надо, выручать парня.

— Убить бы его надо, — тяжко вздохнул тот.

— Что болтаешь, что болтаешь? — заорала Танька. — Убить. И убьют, если пнем сидеть будешь. Соберем деньги, заплатим, потом разберемся. И у меня на черный день есть.

— Танька, спасибо тебе, — еще больше заревела я. — Век помнить буду.

— Свои люди, сочтемся, — ответила она.

Ночью позвонил Димка, голос дрожал.

— Лада, плохи мои дела. Спрятаться надо.

— Димочка, — торопливо начала я, — все знаю, Аркаша был… Где ты? Я за тобой приеду.

Кинулась к нему со всех ног. Димка вышел ко мне, бледный, лицо отрешенное. В машину сел, я к нему прижалась, за руки схватила.

— Мальчик мой, не бойся, соберем деньги. Я тебя сейчас спрячу, ни одна живая душа не найдет.

— Лада, ты меня любишь? — спросил он, как-то странно глядя.

— Люблю, очень люблю, — заверила его я.

— Если уехать придется, поедешь со мной?

— Поеду, хоть на край света поеду. Не переживай, все сделаем, с отцом говорили, Танька поможет, соберем.

Ни машину, ни квартиру мне продавать не пришлось. Аркаша деньги нашел, обо всем договорился, в чем я ни минуты не сомневалась. Димку простили, с уговором, что он навсегда отойдет от дел. Оно и к лучшему. Аркаша через неделю ко мне приехал.

— Знаешь, где он? — спросил устало.

— Знаю.

— Пусть возвращается.

— Аркаша, — запела я, кинулась ему на шею, он меня по заднице погладил.

— Эх, Ладка. Ну на что он тебе? Оставил отца без штанов. Я теперь весь в долгах… Сколько ж надо горбиться, чтобы все вернуть.

— Аркаша, — грозно сказала я, — не греши, сын он тебе. Сын, а деньги — тьфу, наживешь. И не прибедняйся. Тебя потрясти, много чего интересного вытрясешь.

— Что хоть случилось-то? — минут через пять спросил он.

— У него спрашивай. Я не знаю. Не до расспросов было, парень едва живой.

В тот же день я съездила за Димкой. Он пошел домой мать успокоить, ну и, само собой, от отца нагоняй получить. Через неделю опять на станцию техобслуживания устроился, и все помаленьку утряслось.

— Ты чего отцу соврал? — как-то спросила я.

— О чем?

— О сумке.

— Я правду сказал: потерял. Так и было.

— Вот я и спрашиваю, зачем соврал, почему не сказал, что у меня в тот день был?

— Тебя-то зачем во все это впутывать? Ни к чему.

— Где же эта сумка? — удивилась я.

Димка посмотрел как-то туманно, пожал плечами.

— Не знаю.

Аркаша деньги давать перестал, сославшись на долги. Димкин заработок был смехотворным. Ворованные деньги мы с Танькой разделили, но трогать опасались. Жить на зарплату было невесело. Димка все на меня поглядывал, задумчивый какой-то стал.

— Лада, плохо тебе со мной?

— Дурачок, мне с тобой так хорошо, что словами не скажешь.

— Может, мне другую работу подыскать?

— Замолчи, все у нас есть, проживем.

Тут я, конечно, лукавила. Без денег было туго, и вообще жизнь не радовала. Разумеется, Димку я любила, но находиться под чьим-то неусыпным контролем двадцать четыре часа в сутки утомительно. К тебе приглядываются, присматриваются, а ты чувствуешь себя едва ли не преступницей. В общем, отсутствие доверия больно ранило мою душу.

Танька проявила понятливость. Уселась на диване, уставилась в угол, потосковала, сказала с тяжким вздохом:

— Да. Невесело.

— Куда уж веселее, — разозлилась я, садясь рядом.

— Обидно, — кивнула подружка, — баксов черт-те сколько, а ведь не попользуешься…

— Молчи уж лучше.

— На меня-то чего злиться? — Танька опять вздохнула. — Что, Аркашка денег не дает?

— Не дает. Говорит, сынок по миру пустил.

— Врет.

— Конечно.

— Это он тебя выдерживает, мол, затоскует Ладушка без денег и ко мне вернется.

— Еще чего… Я Димку люблю.

— Да я знаю, знаю… А я вчера у Петрушина на даче была. У художника. Я тебе про него рассказывала?

— Рассказывала, — проворчала я.