Виктория Платова - Куколка для монстра

– Что здесь происходит? – спросила я Виталика. Он ухмыльнулся и приложил палец к губам.

– Сейчас увидишь одного парнишку. Думаю, он тебе понравится.

А спустя секунду появился тот самый парнишка, о появлении которого возвестил Виталик. В первую минуту я узнала его: черные длинные волосы, забранные в хвост, пластилиновая, гнущаяся во все стороны фигура. Я видела его в проеме дверей в спортзал – там, на даче, – именно его кидал через голову флегматичный Игнат. Именно после него я стреляла в тире, его мишени были образцово-показательными, гораздо лучше моих…

Теперь он был одет в блестящий испанский костюм: белые короткие штаны, рубашка-апаш с пышными рукавами и жабо, расшитая золотом жилетка, широкополая шляпа, болтающаяся за спиной, широкий белый плащ. Через плечо у него висела сумка, в тон жилетке, тоже расшитая золотом. Вставной театральный номер, с неожиданной неприязнью подумала я, нижние чины развлекаются, следующим номером программы будет кордебалет мюзик-холла со страусовыми перьями в тощих задницах… А потом…

Но додумать я не успела. Это была отличная имитация фламенко – без всякого сопровождения, только стук каблуков, мастерски выбивающих ритм. Вставной номер, который завораживал своей красотой, кончился в тот самый момент, когда я подумала: отличный танцор. Но это не было финалом. Выгибаясь в разные стороны, оседлав стоящий рядом стул, парень заговорил. Сначала тихо, перекатывая слова в горле, потом громче:

– «Я был на краю отчаяния, мне сосватали было одно местечко, но, к несчастью, я не вполне к нему подходил. Требовался счетчик, и посему на это место взяли танцора. Оставалось идти воровать. Я пошел в банкометы. И вот тут-то, изволите видеть, со мной начинают носиться, и так называемые порядочные люди гостеприимно открывают передо мной двери своих домов, удерживая, однако ж, в свою пользу три четверти барышей. Я мог бы отлично опериться, я уже начал понимать, что для того, чтобы нажить состояние, не нужно проходить курс наук, а нужно развить в себе ловкость рук. Но так как все вокруг меня хапали, а честности требовали от меня одного, то пришлось погибать вторично…»

Это был кусок из монолога Фигаро, Боже мой, я знала даже это, умная девочка, но не мое знание потрясло меня. Парень с тривиальным хвостом оказался великолепным актером: каждое слово, которое он произносил, эхом возвращалось к нему самому, он издевался над собой, он выворачивал себя наизнанку с таким отчаянием, что я даже испугалась за него. Реплики должны были хлестать сидящих за столами, как плети, от них становилось неуютно и сосало под ложечкой. Актер то пропадал, то исчезал в полосах света: они делили его лицо и фигуру на две неравноправные части, – кто-то из людей Лапицкого выставил свет, и выставил довольно удачно…

Он был талантлив, дьявольски талантлив, это было видно невооруженным взглядом. А потом драма превратилась в фарс. Не прекращая монолога, парень достал из сумки несколько предметов, завернутых в разноцветную фольгу, клоунски огромных, чтобы быть настоящими: стилизованный бритвенный прибор, ремень, несколько старинных пистолетов. Он поочередно разворачивал их – внутри они были шоколадными. С видимым удовольствием, урча между репликами, он сожрал сначала бритвенный прибор (бедный, бедный цирюльник Фигаро!), затем разломил на части ремень и добрался до пистолетов. Пятна фольги мелькали в его руках, завораживали своим упорядоченным движением – от этого нельзя было отвести глаз. Фигаро подходил все ближе и ближе к столику, за которым сидели Лапицкий и Валентина, полы его плаща развевались в бликах света – теперь он играл в матадора и быка…

И когда дошла очередь до последнего пистолета и Фигаро, блестя зубами, надломил шоколадное дуло, произошло невероятное: в шоколадном пистолете оказался настоящий, и Фигаро спустил курок. Он выстрелил несколько раз, я даже не поняла, куда же он целился, скорее всего в Лапицкого. И бросился бежать, петляя, как заяц, между столиками. Парни за спиной Лапицкого синхронно выхватили пистолеты; в направлении бегущего Фигаро зазвучали резкие хлопки.

Лапицкий откинулся на стуле и, по своему обыкновению, заложил руки за голову.

– Хреново! – резким голосом сказал он; таким же резким, как холостые выстрелы. – Ты уже семь секунд как покойник. Соберись, Олег, времени осталось три дня.

Тот, кого назвали Олегом, остановился, тяжело дыша, он подошел к стулу, который еще несколько минут назад был живым в его руках, сел на него и посмотрел на Лапицкого.

– Я устал, – сказал он.

Я видела темные пятна пота на жилетке и рубашке, от напрягшейся спины актера веяло безысходностью. И я подумала, что, стоит мне сейчас подойти к зеркалу, вместо своего обычного отражения я увижу этого парня…

– Что это за спектакль? – снова спросила я Виталика.

– Не спектакль, а репетиция, – пояснил он.

– Хорошо сделано.

– Конец заваливает полностью, сопляк, – не согласился со мной Виталик.

– А по-моему, он классный актер.

– Полный мудила. Угробили три недели, а дела ни к черту, – мы говорили с Виталиком на разных языках. – Лапицкий поднял голову, увидел нас и приветливо помахал рукой. Я отвернулась, а Виталик радостно присвистнул.

– Спустимся к боссу.

– Может быть, отложим до утра? – безнадежно спросила я у Виталика.

Но он уже не слушал меня:

– Давай, давай, ты и так спишь больше, чем положено. Мы спустились вниз, в холл. Капитан сидел, вытянув ноги к камину, и позевывал.

– Ну что, понравился наш мальчик? – не оборачиваясь ко мне, спросил он. – Присаживайся, поболтаем. Люблю с тобой лясы поточить в свободное от работы время.

– А я не очень, – ответила я, но все-таки взяла стул, на котором еще несколько минут назад сидела Валентина, и присела рядом.

– Человек может бесконечно смотреть только на две вещи – на воду и на огонь, – задумчиво произнес Лапицкий.

От удручающей банальности этого тезиса меня передернуло.

– Да вы, оказывается, последний романтик, капитан, – насмешливо сказала я.

– Что есть, то есть, – сегодня капитан был настроен благодушно. – Как тебе представление? Есть на что посмотреть?

– Что это за парень?

– Заинтриговал?

– Мне кажется – он талантливый актер. Только вот что он делает в этом паучьем гнезде?

– Развлекает личный состав. Не голых же девок приглашать, в самом деле, – капитан уже научился не реагировать на мои беззубые немощные подколки. – Считаешь, что талантливый?

– Мне так показалось.

– Может понравиться? Ты как думаешь, Анна?

– Смотря кому.

– Ну, например, большому любителю традиционного театра. Никаких тебе Беккетов с Мрожеками, никаких лысых певиц, академическое исполнение на хорошем нерве. Я не прав?