Кирилл Казанцев - Реанимация закона

Но больше всего Антона шокировал цинизм властей и органов дознания. То, что в отношении полицейских не возбуждено уголовное дело и они не признаны в результате проверки виновными, еще кое в какие «ворота лезло». Не лезло в них другое. «Добрые» дяди или тети из Следственного управления смилостивились и отказали в возбуждении уголовного дела в отношении самой Ирки. А просилась там статья «Причинение тяжких телесных повреждений по неосторожности».

– Значит, вот так, – раздраженно проговорил Антон вслух, нащупывая в кармане телефон. – Значит, облагодетельствовали. Это сколько же нужно иметь наглости, подлости и гнусности в душе, чтобы выставлять виновной мать пострадавшего ребенка. Сами же сбили и ее же виноватой сделали! Это как же люди должны жить в собственной стране, когда защиты от государства ни на грош!

– Что случилось? – Голос Быкова прозвучал, как всегда, с нотками недовольства.

– Алексей Алексеевич, у меня просьба к вам…

– А здороваться тебя не учили? – проворчал Быков, видимо, забыв, что сам он тоже приветствия проигнорировал.

– Извините, – буркнул Антон. – Просто я весь на нервах, злой как собака. У меня соседку с мальчиком машина сбила. Она-то ничего, а вот пацан в реанимации…

– Ты себе женщину завел? Ты спятил, что ли?

– Я…

– Да еще соседку! – Голос Быкова крепчал. – Мы тут разрабатываем меры безопасности, исхитряемся, чтобы ты по ночам мог спать спокойно, а он на соседку полез. Да еще с ребенком. У тебя на этой почве проблемы? Шлюху на улице сними, в гостиничный номер отвези, если зарплата позволяет… А еще лучше, зажми свои проблемы в кулак…

– Фу-у! Алексей Алексеевич! – возмутился Антон, поняв намек насчет кулака. – Что вы кричите? Все совсем не так!

Ему удалось сбивчиво рассказать Быкову о том, что за отношения сложились у него с соседкой и ее сынишкой. Однако ни рассказ, ни объяснения полковника не удовлетворили, потому что он понял, куда клонит его подчиненный.

– Так что ты от меня хочешь? – перебил он наконец Антона.

– Подробностей. Узнайте по своим каналам, как там все было на самом деле. Я ведь ролик в Интернете видел, там все яснее ясного. Там хорошо видно, что она шла на зеленый свет, а машина выскочила на красный. Не с потолка же в первые часы просквозила информация, что двое полицейских в машине были пьяными?

– Допустим, узнаю. И что? Ты собираешься этим делом заниматься или Сливой?

– Алексей Алексеевич…

– Я спрашиваю, каким образом ты собираешься распорядиться полученной от меня информацией? Рожу бить пойдешь, митинг соберешь под окнами Управления или рапорта писать станешь? Какова цель? Молчишь? У всякого действия или бездействия должна быть четкая цель. А если цели нет, тогда информация бессмысленна, как бессмысленны усилия на ее получение. У тебя есть задание. Сложное, важное задание! Ради него я тебя держу чуть ли не на нелегальном положении. И зачем тебе такой риск, зачем ты ставишь под удар работу десятков человек, которые обеспечивают твое внедрение, которые трудились над ним, собирали информацию? Ты не солнышко, и всех не обогреешь. Не надо хвататься за все, если всего сделать не можешь. И мне твою соседку и ее сына жалко, только какая от этого польза твоей работе? Никакой. Тогда заткнись и займись делом. Все, что могу, я и так делаю. Без твоих звонков и «наводок». Тоже мне, Зорро выискался!

Антон пришел в клинику только вечером. Слишком много в этот день у него было дел, и это даже хорошо. Хорошо, что вечер, а это значит, нет такого количества посетителей к больным, это значит, что большинство медицинского персонала уже ушло домой. Хорошо даже то, что Антон чувствовал себя уставшим.

Большой холл с пустыми лавками вдоль стен встретил Антона глухим эхом собственных шагов. Неприятная пустота, когда осознаешь, что сюда попадают больные люди, которых часто спасают от смерти. Гулкая пустота и смерть, и все рядом, в одних стенах, в одном замкнутом пространстве.

За следующей дверью Антон увидел за столиком молодую женщину. Первые врата, за которыми или ад, или рай.

– Здравствуйте, – приветливо улыбнувшись, обратился он к ней. – У вас тут лежит мальчик, Слава Максимов. В реанимации. Мне нужно его навестить.

– Простите, а вы… – опешила дежурная медсестра. – Вы знаете, сколько сейчас времени? Вы вообще ему кто?

– Вы меня просто проводите наверх, а там я сам объяснюсь с дежурным врачом, или кто там в это время главный?

– Не сходите с ума, молодой человек! Никто вас к мальчику в реанимационное отделение не пустит. Это вообще категорически запрещено. Туда даже родителей не пускают… – Девушка в белом халате немного замялась: – Или вы… отец?

Антону стоило большого напряжения, чтобы ни один мускул на его лице не дрогнул. Он использовал последний свой козырь – служебное удостоверение офицера полиции. Медсестра ничего не смыслила в названиях, и «Управление собственной безопасности» ей ничего не сказало. Однако она проводила Антона наверх, где очень даже счастливо выяснилось, что Славика из реанимации уже перевели в отделение интенсивной терапии. Молодой, но заметно полысевший врач оказался контактным, улыбчивым человеком. Он воспринял слово «надо» очень правильно, только заметил, что мальчик сейчас спит. После комы он напичкан лекарствами и ничего не соображает, даже когда не спит. Но если полицейскому надо на мальчика посмотреть, то почему же не разрешить.

Антону накинули на плечи белый халат, на ноги заставили надеть бахилы и проводили в отдельную небольшую палату, где вся стена была заставлена блистающей стеклом и никелем аппаратурой. Славик лежал слева, ближе к окну, укрытый под самый подбородок легким одеялом. Маленький, тщедушный на большой кровати, рассчитанной на рост пациентов выше метра восьмидесяти. Больно смотреть на лицо мальчишки, которое всегда светилось мыслью, а теперь, бледное, осунувшееся, торчало над подушкой. И не видеть глазенок, всегда таких задумчивых, а иногда вспыхивающих эмоциями, короткой радостью.

Антон пододвинул стул и сел возле кровати. Вот и нашлось время поразмыслить, заглянуть в себя. И чего тебе этот соседский мальчик, что ты так о нем печешься? Ладно, хахаль Серега, вон и Быков не понял. Первым делом оба предположили, что у них с Иркой отношения. А может, и правда? Антон вызвал из памяти образ соседки. Внешне она ничего, можно назвать и симпатичной. И фигурка… нормальная фигурка. Но симпатии к ней не хватает.