Владимир Колычев - Человек из зеркала

– Не надо, – усмехнулся Круча.

– А мы столько труда в нашу с Борей легенду вложили.

– Например, нападение на улице Радищева? Нападение, которого не было?

– Не было, – кивнул Чупраков. – Не было там ничего. И амнезии не было. Просто у Бори могла возникнуть встреча в деловых кругах, о которых он ничего не знает. Ну, чтобы никто ничего не заподозрил, придумали эту сказку с амнезией…

– Врача купили.

– Поверь, командир, это было нетрудно. Все сделали, но из-за Дианы все могло рухнуть. Поэтому ее пришлось приручить. Смысл такой, если у нее с Борей шашни, значит, и в «Карамболе» все было по взаимному согласию…

– Я это понял. Только непонятно, зачем Бережанов женился на ней. Совсем не обязательно было так далеко заходить.

– А это он мне назло сделал, – без всякого ожесточения усмехнулся Чупраков. – После того, что у нас было с Дианой в «Карамболе», я должен был на ней жениться. Ну, я и женился. Через него…

– И ты его за это отругал?

– Когда?

– Перед самой его смертью…

– Ну, было дело. Я не для того ему свой паспорт оставил, чтобы он туда нагадил.

– Бережанов, между прочим, в машину собирался садиться, когда ты на него наехал. Он не хотел, чтобы Диана тебя слышала, задержался. А снайпер этим воспользовался…

– Он бы все равно его убил. Рано или поздно, но убил… С первого раза не попал, второй раз бы не промахнулся…

– Первый раз – это когда твоему двойнику в руку попали?

– Ну да.

Круча нахмурился. Упустил он этот момент, когда в первый раз допрашивал Федоскина. Тогда неважно было, кто ранил Чупракова. Но ведь за первым допросом последовал второй, более подробный, и Федоскин слово в слово повторил свои прежние показания. Только вот не сознался в том, что это он стрелял на Глубоком озере. Степан и так его крутил, и эдак, но все бесполезно – не взял он на себя тот выстрел. И дело не в том, что Федоскин боялся усугубить свою вину. Для него этот эпизод – мелочь по сравнению с двумя трупами, которые он оставил после себя. Ведь он не только Бережанова застрелил, но и Вяземцева, когда уходил от погони…

– Что-то не так? – подозрительно покосился на него Чупраков.

– Да нет, все так…

Федоскин мог врать, но так ведь и Константинов отрицал участие в этом эпизоде. Все признал, а выстрел на Глубоком озере – нет… Хотя и он мог быть неискренним в своих показаниях. Так что нечего будоражить Чупракова возможным существованием третьей стороны, откуда ему грозит опасность. Вдруг снова вместо себя кого-то подставит. Уж лучше сам пусть отправляется на тот свет.

Разыгралась непогода, всю ночь ураган гнул деревья, швыряя сломанные ветки на крышу дома, к утру буря успокоилась, но хлынул холодный дождь. Озеро совсем рядом, но казалось, что на нем разлеглась туча, затянув ближний берег зыбкой, дымчатой, колышущейся на ветру пеленой. Нужно было знать, где находится пристань, чтобы угадать ее очертания. Диана искала ее взглядом через окропленное дождем окно, и вот ей показалось, что она видит и ее, и стоящего на ней Бориса. Он ждет яхту, которую готовит для него Жовкин, и она сейчас должна бросить все и бежать к нему…

Но нет, не побежит она к нему. Потому что нет там причала, где она его видит. Есть только вода, которая поглотит ее без шанса на возвращение. Она понимает, что Борис зовет и манит ее к себе на тот свет. Нет его здесь, но он хочет быть с ней там, в царстве вечных теней. Но ей это не нужно. Она любила его, но не до такой же степени… Она еще молодая, у нее впереди целая жизнь. И она не собирается тонуть в холодной пучине озера…

Нет, ей лучше остаться здесь, в этом теплом и светлом даже в непроглядное ненастье доме. Диана снова хочет быть в нем хозяйкой. И она уже готова принимать от Чупракова подарки. Пусть он оденет ее в кутюрный гламур, она совсем не против. И от шубы песцовой не откажется, и от «Порше». Только не станет она рвать из-за этого жилы. И к Чупракову ластиться не будет. И если он ее прогонит… Нет, этому она уже рада не будет, но и в петлю с горя точно не полезет…

В дверь тихонько постучались. Возможно, это был Чупраков, но ей от этого ни холодно ни жарко. Она понимала, что должна быть с ним любезной, но и заискивать перед ним нисколько не хотелось. Она уже готова была его терпеть, но теплых чувств к нему не будет никогда. Не тот он человек, которого она могла бы простить в полной мере за тот случай в клубе. И уж точно она не забудет, что из-за него погиб Борис…

– Да!

В комнату вошла Алла. Поднос в руке, чашечка с кофе дымится, горячие рогалики с джемом на блюдечке.

– Я знаю, что вы уже проснулись, Диана Павловна! – угодливо и неискренне улыбнулась горничная. – Вот, легкий завтрак, если желаете. Василий Георгиевич проснется поздно, завтрак задержится, но можно перекусить…

– И с каких это пор я стала для тебя Дианой Павловной? – не удержалась от сарказма она.

Алла потупила глазки, щеки ее запылали.

– Ладно, расслабься. Я не злопамятная. Просто память хорошая, – снисходительно усмехнулась Диана.

Раззадорила она Чупракова, сыпанула ему перца под хвост своим равнодушием, вчера он петухом перед ней скакал. Сам лично приходил, чтобы на ужин позвать. Она отказалась, потому что не хотела подниматься с постели. Пластом вчера весь вечер лежала, придавленная махровой апатией. Чупраков ужинал вчера без нее, крепко выпил. И понесло его на хмельном духу, поздно вечером он вломился к ней, в сауну позвал. И снова получил отказ. Но надо отдать ему должное, язык он не распускал и рукам воли не давал. Чем он там в одиночестве занимался, Диана не знала, но больше он к ней не приходил. Но интерес к ней он выразил явно и на весь дом, поэтому сегодня и лебезит перед ней Алла. Да и вчера на задних лапках перед ней вытягивалась, когда ужин принесла. У обслуги на хозяйскую прихоть нюх особый.

– Вы угощайтесь, Диана Павловна, Валерьян лично выпекал. Он круассаны не признает, не наше, говорит, это, не русское. Да и рогалики, говорит, вкусней. У него особый рецепт…

– И что там в рогаликах, цианид или просто крысиный яд?

– Диана Павловна! – с любезным возмущением закатила глазки девушка.

– Ладно, шучу… А что, разве Валерьяна не уволили?

– Сначала уволили, потом обратно взяли. Но если вы будете настаивать…

– Зачем это мне? Я здесь не хозяйка…

– Ну как же! Василий Георгиевич сказал, что вы его жена.

– А что он до этого говорил? Почему вы с Валерьяном гнали меня отсюда? Только давай без балды, а то разговора не будет.

– Ну, он говорил, что вы никто и звать вас никак. Ну, когда по телефону Валерьяну звонил. Но это он со зла так говорил. А вчера увидел, какая вы красивая, и запрыгал, – смущенно улыбнулась Алла.

– А чего ты за Валерьяна хлопочешь?