Владимир Колычев - Человек из зеркала

Ее затолкали в «Мерседес» к Чупракову, на заднее сиденье, сам он сел рядом с ним.

– Чего ты трепыхаешься, девочка? – с интересом и удивлением спросил он.

– Я не девочка, – огрызнулась она, отряхивая руки от грязных мужских прикосновений.

– Ты девочка-зажигалка. Так, кажется, называют тех, кто танцует «гоу-гоу».

– Я уже не танцую.

– Ну да, ты вдруг медсестрой стала.

– Почему вдруг? Я работала медсестрой. А танцевала, потому что люблю танцевать.

– Любишь танцевать… Причем совершенно бескорыстно, – усмехнулся он.

– Почему бескорыстно? Я получала за это деньги. А что здесь такого?

– Ничего. Ничего, кроме того, что мне понравилось, как ты танцуешь.

– Я это уже поняла, – сардонически усмехнулась Диана.

– А дерзить мне не надо, – угрожающе нахмурился Чупраков.

– Хорошо, не буду.

Это со своим Василием она могла куражиться и капризничать, а с этим лучше не шутить. Это действительно бандитский авторитет, настоящий мафиози, который и задушить за неповиновение может, и в асфальт закатать.

Диана вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, столкнувшейся на узкой тропинке со взрослым хулиганом, который еще не знал, что с ней делать – поглумиться или пройти мимо.

– Отпустите меня, пожалуйста! – со слезами на глазах попросила она.

– Куда я тебя отпущу?

– Домой. К маме.

– К маме?.. А чем я тебя не устраиваю?

– Я вас боюсь.

– Зачем же тогда замуж выходила?

– Я за вас замуж не выходила.

– Ну как же не выходила? – Чупраков приложил руку к своему животу, вскинул голову и гортанно хохотнул. – Ты за Чупракова замуж вышла, за его миллионы.

– Мне ваши миллионы не нужны.

– А чьи нужны?

– Мне Василий был нужен.

– Я Василий.

Чупраков недоуменно смотрел на нее. Он, казалось, не мог поверить, что Диане не нужны деньги…

Да, ей нужно было материальное благополучие, именно к этому она и стремилась. Но ведь она хотела этого от своего Василия, а не от чужого.

– Да, но я любила другого Василия.

А ведь она действительно его любила. Себе она в том стеснялась признаться, зато с легкостью раскрылась перед чужим человеком. Значит, это все-таки любовь…

– А меня что, не любишь?

– Вас я боюсь.

– Боишься? Значит, уважаешь. А если уважаешь, значит, любишь. Помнишь, как мы с тобой в клубе зажигали?

Диана все помнила, поэтому брезгливо скривила губы, и это не укрылось от его внимания.

– Тебе же понравилось. Я знаю, что понравилось. Поэтому ты снова прыгнула ко мне в койку. То есть к Борьке.

– К Борьке? Значит, его Борисом звали? – чуть ли не с благоговением произнесла она.

– Ты что, правда в него влюбилась? – с недобрым удивлением и как будто даже с завистью спросил он.

– Это уже все равно, – покачала она головой.

– Почему?

– Потому что его больше нет, – скорбно и с надрывом вздохнула она.

– Борьки нет, но я-то есть! – Чупраков сделал движение, будто собирался ударить себя кулаком в грудь.

– Это совсем другое…

– Да, но штамп о браке стоит в моем паспорте! – разошелся он. – В моем настоящем паспорте! И паспорт настоящий, и штамп настоящий!

– Как расписали, так и разведут… Если нужно заявление, я напишу…

– Хорошо, поехали писать заявление!

Все это время машины стояли на дороге, и Чупракова это нисколько не беспокоило. Ну да, его враги уже как бы расправились с ним, так что покушения можно не бояться. Можно спокойно жить в свое удовольствие, а Борис будет гнить в земле вместо него…

Охранник на воротах вытянулся в струнку и даже щелкнул каблуками, когда вереница машин промчалась мимо ворот. Чупраков велел остановиться у лестницы, что вела на верхнюю площадку перед крыльцом дома. А ведь он мог заехать в гараж и уже оттуда подняться в дом. Но ему действительно некого бояться, поэтому он мог вздохнуть полной грудью, осматривая двор.

Он подошел к березе, любовно провел по белому с желтизной стволу, сорвал еще не снятый осенью листик, растер его в ладонях, понюхал.

– У нас во дворе дома береза росла, – обращаясь к Диане, мажорным голосом сказал он. – Я, когда родной дом хочу вспомнить, всегда так делаю…

Он, похоже, напрашивался на разговор, но Диана с угрюмым видом промолчала. Хотя где-то в глубине души шевельнулся интерес к Чупракову. Человек радовался возвращению в обжитые места, с теплотой при этом вспоминал отчий дом. Сейчас он не казался ей страшным, жестоким и грубым. Хотя она по-прежнему боялась его. И слишком тонка показанная им овечья шкура, чтобы не увидеть под ней матерого волка

– Дом у нас маленький был, крыша постоянно текла. Да, было время…

Он запнулся, глянув на Диану. Ему явно не понравилось, что его откровения не нашли у нее отклика. Он обиженно поджал губы и направился к лестнице.

Чупраков уже поднялся на открытую террасу перед домом, когда наконец повернулся к Диане. И нахмурил брови, глядя на нее. Ведь она даже и не думала идти за ним.

Он махнул рукой, подзывая ее к себе, но девушка даже не шелохнулась.

– Не надо его злить, – сказал стоявший неподалеку Андрей.

Он осуждающе кивал головой, глядя на нее, но злости в глазах не было. И за руку ее хватать не собирался, как будто знал, что хозяину это не понравится.

Диана пожала плечами и последовала за Чупраковым.

Он ждал ее в холле, где перед ним, раболепно склонив голову, стоял Валерьян. И не было на лице мажордома той бесстрастности, которую можно было принять за вышколенность. Он уже не казался тем классическим дворецким, каких показывают в голливудских и английских фильмах. Скажи ему хозяин пасть ниц, он сделал бы это, не задумываясь.

Перед Борисом он так не стелился, и это наводило на размышления.

– Валерьян, ты все знал? – спросила она.

Мажордом вздрогнул, услышав голос, растерянно посмотрел на нее

– То, что Бориска был самозванцем? – усмехнулся Чупраков. – Конечно, знал… Валерьяну можно довериться.

Дворецкий расплылся в холуйской улыбке, как же, сам хозяин по холке погладил. Но тут же он попал под холодный душ и сошел с лица.

– Только вот непонятно, почему Диана от нас пешком уходила? – сурово смотрел на него Чупраков.

– Так она сама уйти захотела, я ее не выгонял, – жалко проблеял Валерьян.

Диана смотрела на него как на последнее ничтожество, но его это не трогало. Он боялся сейчас только одного – немилости своего хозяина.

– Я не спрашиваю, выгонял ты ее или нет? Я спрашиваю, почему ты не предоставил ей машину?

– Э-э… Вы же сказали…

– Что я сказал? – Чупраков так посмотрел на своего дворецкого, что у того ноги согнулись в коленях.

– Ничего.

– Ты уволен, Валерьян. Собирай свои манатки и пошел к черту!

С выражением тихого ужаса на лице, на полусогнутых мажордом попятился и скрылся в дверях подсобной комнаты.