Артуро Перес-Реверте - Королева Юга

Его контролировал Вилли Ранхель. Они никогда не общались по телефону, за исключением экстренных случаев, а встречались раз в месяц в скромных гостиницах Масатлана и Лос-Мочиса. И вся важнейшая информация, полученная тогда ДЭА о Хуаресском картеле, включая ту, что касалась ожесточенной борьбы за власть, побудившую мексиканских наркомафиози отмежеваться от колумбийских группировок, шла из одного и того же источника. Блондина ценили на вес кокаина.

В конце концов, его убили. Формальный предлог сомнений не вызывал: обожая рисковать сверх меры, он использовал свои авиарейсы для перевозки собственных наркотиков. Ему нравилось играть в разных командах, и в этой игре был замешан также его родственник – Индеец Парра. ДЭА находился более или менее в курсе дел Блондина, но поскольку он был ценным агентом, ему не мешали. Кончилось тем, что наркомафиози с ним разобрались. Ранхель некоторое время сомневался, действительно ли это было связано с его частным наркобизнесом или же его кто-то выдал. На выяснение ушло три года. Некий кубинец, задержанный в Майами (он работал на людей из Синалоа), уцепился за возможность стать защищаемым свидетелем и восемнадцать часов диктовал на магнитофонную пленку свои признания. По его словам, Блондина Давилу убили потому, что его раскрыли. Глупейший прокол: один американский чиновник из таможенной службы Эль-Пасо случайно получил доступ к конфиденциальной информации и продал ее наркомафиози за восемьдесят тысяч долларов. Те сопоставили кое-какие факты, начали подозревать и в конце концов вышли на Блондина.

– Та история с кокаином в его самолете была лишь предлогом, – закончил Ранхель. – Они охотились на него. Самое любопытное: те, кто убрал его, не знали, что он наш агент.

Он умолк. Тереса некоторое время сидела, переваривая услышанное.

– А почему вы так уверены в этом?

Для пущей убедительности американец кивнул: мол, профессия обязывает.

– С тех пор как убили агента Камарену, – ответил он, – наркомафиози знают, что мы никогда не прощаем гибели своих людей. Мы не отступаемся, пока виновные не окажутся в земле или за решеткой. Око за око. Таково правило; а уж в правилах и кодексах они разбираются.

Он произнес это каким-то иным, более холодным тоном, казалось, говорящим: мы очень плохие враги. Которые действуют по-плохому. У которых много денег и много упорства.

– Но ведь Блондина убили.

– Да, – снова кивнул Ранхель. – Поэтому я и говорю вам: тот, кто непосредственно отдал приказ устроить засаду на Хребте дьявола, не знал, что он наш агент… Имя этого человека, возможно, вам знакомо, хотя совсем недавно вы сказали, что не знаете его: Сесар Бэтмен Гуэмес.

– Я его не помню.

– Ясно. Но все же могу вас уверить, что он всего лишь выполнял поручение. Ему сказали: этот парень толкает наркоту налево. Надо бы наказать, чтоб другим неповадно было. Нам известно, что Бэтмена Гуэмеса пришлось уговаривать. Судя по всему, он симпатизировал Блондину Давиле… Но в Синалоа обязательства есть обязательства.

– И кто же, по-вашему, заказал Блондина, да еще и настоял на этом?

Ранхель потер нос, взглянул на Эктора Тапиа, потом, с кривой улыбкой, снова на Тересу. Он сидел на краешке кресла, упершись руками в колени. Он больше не выглядел добродушным. Теперь, подумала Тереса, он ведет себя, как умная, злопамятная охотничья собака.

– Человек, которого вы наверняка тоже не помните… Нынешний депутат от Синалоа и будущий сенатор Эпифанио Варгас Ороско.

Тереса прислонилась спиной к стене и обвела взглядом немногочисленных в этот час посетителей за столиками в «Олд Рок». Ей часто думалось лучше, когда она была среди незнакомых людей и наблюдала за ними – вместо того, чтобы оставаться наедине с той, другой женщиной, всюду сопровождавшей ее. Уже подъехав к своему дому в Гуадальмине, она вдруг велела Поте Гальвесу ехать в Гибралтар, а когда они оказались за решетчатой оградой, стала подсказывать ему путь среди узких улочек, пока не приказала остановить «чероки» перед белым фасадом небольшого английского бара, где в прежние времена – в прежней жизни – частенько бывала вместе с Сантьяго Фистеррой. Внутри все было как раньше: кувшины, подвешенные к потолочным балкам, стены, увешанные фотографиями кораблей, картинами на исторические темы и сувенирами от моряков. Она заказала у стойки «Фостерз» пиво, которое всегда пил Сантьяго, когда они заходили сюда, и, даже не пригубив его, пошла и села за их всегдашний столик у двери, под картиной, изображающей гибель английского адмирала; теперь она знала, кто был Нельсон и как ему досталось при Трафальгаре. Та, другая Тереса Мендоса издали внимательно следила за ней. Ожидая выводов. Реакции на все, что ей только что рассказали, что понемногу складывалось в общую картину, объясняющую и ее саму, и ту, другую, и, наконец, что истолковывало все события, приведшие ее к этой вехе жизни. И теперь она знала даже больше, чем думала сама. Было очень приятно, ответила она. Именно это – дословно – сказала она, когда человек из ДЭА и человек из посольства закончили рассказывать ей то, что пришли рассказать, и оба воззрились на нее в ожидании реакции. Вы сошли с ума, было очень приятно, прощайте. Тереса видела, что они уходят обескураженными. Возможно, ожидали комментариев, обещаний. Обязательств. Но ее бесстрастное лицо, ее равнодушие оставили им мало надежды. Никакой. В общем-то, она просто послала нас к такой-то матери, тихо сказал Эктор Тапиа, когда они уходили, однако не настолько тихо, чтобы Тереса не расслышала. Несмотря на всю свою выучку, дипломат выглядел подавленным. А тот, другой, сказал: подумайте как следует. Они попрощались. Не понимаю, ответила она, когда они уже закрывали за собой дверь, о чем я должна подумать. Синалоа очень далеко. С вашего разрешения.

И вот теперь она сидела в гибралтарском баре и думала. Вспоминала крупицу за крупицей, по порядку выстраивая в голове все сказанное Вилли Ранхелем. Историю дона Эпифанио Варгаса. Историю Блондина Давилы. Свою собственную историю. Сам шеф Блондина, сказал этот гринго, сам дон Эпифанио узнал обо всем связанном с ДЭА. Став владельцем «Нортенья де Авиасьон», Варгас на первых порах сдавал свои самолеты в аренду «Сазерн Эйр Транспорт», компании-ширме правительства США, для перевозок оружия и кокаина, посредством которых ЦРУ финансировало контрреволюционное партизанское движение в Никарагуа.

Блондин Давила, в то время уже агент ДЭА, был одним из тех летчиков, что выгружали оружие и боеприпасы в аэропорту города Лос-Льянос в Коста-Рике, а потом возвращались во флоридский Форт-Лодердейл с грузом наркотиков от Медельинского картеля. Когда все это закончилось, Эпифанио Варгас сохранил неплохие связи на той стороне, и именно так ему впоследствии стало известно о находке того американского таможенника, что выдал Блондина. Заплатив доносчику, Варгас некоторое время держал информацию при себе, не принимая никаких решений. Хозяин гор, в прошлом терпеливый крестьянин из Сан-Мигель-де-лос-Орнос, был из тех, кто никогда не торопится. Он уже почти отошел от непосредственного участия в наркобизнесе, намечал себе иные цели, у фармацевтической компании, которой он руководил издали, дела шли хорошо, а недавние государственные приватизации позволили ему отмыть крупные суммы денег. Его семья жила на огромном ранчо в окрестностях Эль-Лимона, на которое он сменил дом в кульяканском районе Чапультепек, а его любовница, в свое время известная фотомодель и диктор телевидения, – в роскошной квартире в Масатлане. Ему было ни к чему осложнять себе жизнь решениями, которые сделали бы его объектом мести. Блондин Давила работал теперь на Бэтмена Гуэмеса, следовательно, Эпифанио Варгаса это дело не касалось.