Евгений Сухов - Блещет золото кровью алой

И все-таки он никогда не отрекался от своей прежней криминальной жизни, помнил свою воровскую специальность – домушник.

Приоткрыв глаза, Шатун скомандовал:

– Макар, останови на углу вон того дома.

Водитель послушно притер машину к тротуару и в ожидании посмотрел на него, ожидая дальнейших распоряжений.

– Сиди здесь и дожидайся меня.

– Может, помочь, Павел Петрович? – с готовностью вызвался водитель.

Хмыкнув, Шатун ответил:

– Ребра никому ломать не нужно… В этом деле я разберусь как-нибудь без посторонней помощи.

В квартире Таранникова ему приходилось бывать дважды. Первый раз тот пригласил его к себе полтора года назад, когда ему серьезно прижали хвост какие-то нахальные гастролеры, после того как он продал картину Айвазовского за полтора миллиона долларов.

А случилось это так. Два интеллигентных человека с обворожительными улыбками и большими черными пистолетами потребовали у него половину вырученных денег. В полицию Алексей Таранников не мог пойти по той простой причине, что картина, приобретенная нелегальным путем, числилась в розыске. Так что в случае заявления в полицию он, кроме денег, мог потерять и свою деловую репутацию, а также вылететь с хлебосольной службы. Пришлось обратиться к своему старинному приятелю Шатуну, с которым имелась пара совместных проектов на сумму двести пятьдесят тысяч долларов и который чувствовал себя в криминальной среде куда вольготнее, чем карась в мутной воде.

Выслушав жалостливое повествование приятеля, Шатун милостиво согласился. Разумеется, подобная любезность стоила некоторых издержек, но это куда меньше того, что запрашивали милые интеллигентные люди с замашками отпетых гангстеров.

Паше Шатуну достаточно было лишь нарисоваться в обществе Таранникова, как от залетных ухарей остались только худые воспоминания. Похоже, они достаточно были наслышаны о его тюремных подвигах и о методах разговора с недоброжелателями, а потому просто не отваживались искушать судьбу.

Во второй раз Паше Шатуну довелось побывать в квартире Таранникова две недели назад, когда ему самому потребовалась содействие: захотелось прикупить неподалеку от Москвы землицы гектаров пять, где можно было бы построить дом, на крылечке которого достойно встретить надвигающуюся старость.

О решении префекта Таранников обещал сообщить вчерашним вечером, однако звонка от него Шатун так и не дождался. Подошел вполне подходящий случай, чтобы напомнить о себе.

Поднявшись на второй этаж, где располагалась квартира Алексея Таранникова, Шатун коротко позвонил в дверь. Однако квартира встретила гробовым молчанием. Кроме этой хаты, Таранников имел еще небольшой особняк за городом, где и пребывало его немногочисленное семейство – жена с дочерью. А эту квартиру он прикупил для приватных встреч. Сегодня была пятница, время для частных визитов, и оставалось только гадать, почему же он не открыл.

Что-то здесь было не так.

Отступив на полшага, Павел Шаталов осмотрел лестничный пролет: убедился, что подъезд оставался пустым, лестница свободна, никто не сверлил его заинтересованным взглядом, не ждал, когда он вломится в чужую квартиру.

В общем, все, как и полагается.

Достав из внутреннего кармана перчатки, он аккуратно натянул их на гибкие тонкие пальцы. Затем отцепил от ремня связку отмычек. Шатун, к своему немалому удивлению, вдруг почувствовал некоторое волнение. Нет, его руки работали так же привычно, без предательской дрожи в пальцах, вот только сердечко пресильно стучало в грудную клетку, как если бы просилось наружу.

Подобрав нужную отмычку – тонкую, как шило, с тремя насечками на самом конце, Шатун просунул ее в замочную скважину и, повернув, с удовольствием отметил, что зубчики зацепились за вороток, а потом достал еще одну, столь же изящную, и просунул в отверстие. После чего с нажимом повернул. Раздался знакомый щелчок, как если бы замок поприветствовал вошедшего, и дверь мягко приоткрылась. Вытащив отмычки, Шатун вошел в темный коридор. И сразу увидел в дальнем конце прихожей распластанный на линолеуме труп.

Первое, что пришло в голову, – выскочить из квартиры и, не оглядываясь, покинуть подъезд. И вместе с тем присутствовало любопытство, не умершее в столь скверной ситуации, даже как будто бы, наоборот, подзадорившее его к очередному безрассудному шагу. Победило второе – приблизившись, Шатун приподнял окровавленную голову убитого и тотчас натолкнулся на холодный невидящий взгляд.

Это был Алексей Таранников. Все, плакали пять гектаров!

– Дьявол! – невольно выругался Шатун, отступив назад.

Осторожно приоткрыл дверь, вышел на лестничную площадку и уверенным шагом сошел по лестнице. Подъезд оставался по-прежнему безмолвным, ничто не свидетельствовало о состоявшемся убийстве. На подоконнике подъезда успокаивающе курлыкали голуби.

У самого выхода из подъезда Шатун едва не столкнулся с тучной старухой лет восьмидесяти, жидкие седые волосы были завязаны в тугой узел на затылке.

– Вы не из управления? – вцепилась она в Шатуна пытливым взглядом.

– Нет, женщина, я из горгаза, – буркнул Шатун и, приподняв воротник, скорым шагом заторопился к машине.

– Чего стоим? – плюхнулся он в мягкое кресло. – Поехали!

Макар, чувствуя скверное настроение босса, лишь кивнул и, уперев взгляд в лобовое стекло, тронулся с места.

Достав пачку сигарет, Паша Шатун почувствовал, что пальцы заметно подрагивали. Скверно, однако… В прежние годы, как бы его ни мяли обстоятельства, с какой бы силой ни тянули нервы, тело до самой последней клетки оставалось послушным.

Неужели стареет?

Вытащив из пачки сигарету, Шатун тщательно размял слежавшийся табак, потом с силой воткнул ее обратно. Для произошедшего было бы кстати что-нибудь покрепче.

– Макар, у тебя водка есть? – повернулся он к водителю.

– Водка? – невольно удивился верзила. Не так уж часто шеф спрашивал у него спиртное.

– Да. Выпить хочу.

– Водки нет… Есть вино, – ответил тот несколько сконфуженно. – К подруге собирался, сказала, возьми какого-нибудь хорошего вина, желательно итальянского. Вот и взял…

– Тормози, – распорядился Шатун.

Водитель послушно прижался к обочине.

– Доставай вино!

– Павел Петрович, может, заедем в магазин, возьмем что-нибудь подходящее.

– Не надо, – сухо сказал Шатун, – а потом, я давно не пил итальянского вина. Не переживай, до кабака доедем, я тебе подберу что-нибудь подходящее.

Пошуршав пакетами в объемной сумке, Макар извлек красивую пузатую бутылку вина со скромной серой этикеткой, на которой был нарисован средневековый замок. Похоже, настоящее качество в роскошной обертке не нуждается. Стараясь не расплескать вино, Шатун продавил отмычкой внутрь пробку, а потом жадно, как если бы изнывал от жажды, приник полными губами к узкому горлышку. Выпив вино до самого дна, он открыл дверцу и аккуратно поставил бутылку на бордюр.