Евгений Сухов - Аристократ обмана

Николай Константинович повесил на плечики шинель и прошел в спальную комнату, где под темно-зеленым балдахином пряталась широкая кровать. Еще совсем недавно он предавался на ней с Элиз разным чудачествам, а сейчас она казалась ему невероятно широкой.

Деньги следовало раздобыть как можно быстрее. А там – в Париж! Вот где его никто не достанет. Ежели этого не сделать в ближайшее время, то кредиторы пожалуются на него императору, а уж тот найдет способ наказать своего племянника и крестника.

Впрочем, существовало одно решение, которое могло мгновенно поправить его финансовые дела, но Николай Константинович попытался тотчас отогнать пришедшую мысль. Уж слишком памятны были недавние события…

Дело произошло три года назад, когда он, чтобы покрыть карточные долги, забрал из будуара матери алмазные подвески (свадебный подарок мужа), а из Малинового кабинета императрицы (расположенного в Зимнем дворце, где нередко проходили семейные чаепития) вынес целый чемодан разного рода безделушек из слоновой кости и посуду севрского фарфора.

Пропажи хватились тотчас и немедленно провели тихое домашнее расследование, в котором вспомнили о том, что Николя накануне интересовался фарфором и его стоимостью. Кто-то из прислуги видел, что он на некоторое время вошел в столовую, где обычно хранилась наиболее ценная посуда. А солдат, стоявший в карауле, заприметил, что великий князь Николай выходил из Зимнего дворца с большим дорожным чемоданом, в котором якобы позвякивала посуда. Вскоре одна из исчезнувших статуэток из слоновой кости обнаружилась в Павловске, в его кабинете, где он проживал с младшим братом.

Императрица Мария Александровна (вместе с Александрой Иосифовной, матерью Николя) подошла к своему племяннику и потребовала объяснений. А когда тот стал отпираться, заявляя, что не причастен к краже, пригрозила, что об этом его проступке расскажет не только его отцу, но и Александру Второму, скорому на расправу. Николай Константинович искренне покаялся, пообещав вернуть похищенное.

Отходчивая женщина простила племянника, поцеловав его в покаянную голову, на том и забылось.

В тот раз ему удалось не только погасить свой долг, но еще и сэкономить сотню тысяч рублей на «веселый дом» и на подарки женщинам. А подарки, как и подобает человеку царской крови, Николя делал щедрые, не считаясь с тратами. Так что этих денег у него хватило на пару месяцев, после чего, не сдержав данное себе обещание, он вновь начал залезать в долги.

Не найдя другого выхода, Николя после долгих сомнений решил осуществить задуманное. Переодевшись в гражданское платье, он направился в комнаты матери. Александра Иосифовна была единственная женщина, которую он любил по-настоящему. Прощая ему мелкие шалости, она неизменно выделяла его среди остальных сыновей. Возможно, это было оттого, что рожала она первенца в больших муках, едва не лишившись жизни; и даже сейчас, будучи взрослым, он, в отличие от остальных детей, неизменно доставлял ей одни страдания. Всякий раз Александра Иосифовна желала видеть Николя тотчас, едва он переступал порог Мраморного дворца, и если он все-таки задерживался, то непременно отправляла за ним одну из своих горничных.

Собственно, в этот раз так и произошло: едва он вышел из кабинета, как к нему поспешила одна из матушкиных прислуг, прехорошенькая барышня Настя.

– Великая княгиня хотела с вами поговорить, – несколько робея перед Николаем, произнесла она.

– Я как раз направляюсь к ней.

Девушка развернулась и хотела было уйти, но Николай попридержал ее вопросом:

– Настенька, а почему бы нам с вами как-нибудь не провести время вдвоем? Для вас я отыщу бутылку хорошего французского вина. Уверяю, вы со мной не заскучаете.

– Я всегда занята, ваше высочество. А потом, я думаю, что ни мне, ни вам этого не нужно. А еще я слышала, что у вас скоро состоится помолвка.

Всякий раз, когда ему напоминали о предстоящей помолвке, великий князь морщился, будто от зубной боли. Не дожидаясь ответа, Настенька живо развернулась и заторопилась дальше по коридору, соблазнительно шурша шелковыми тканями.

Ее предшественница была не столь взыскательна – он провел с ней три незабываемых ночи. Однако роман не имел продолжения – через неделю на ее месте уже работала другая. Возможно, именно это маленькое приключение и послужило причиной увольнения бедной барышни. Строгая маман отчего-то считала, что все девицы вокруг только тем и озабочены, чтобы растлить ее великовозрастного сына. Николай Константинович невольно улыбнулся: «Право, все матери одинаковы. Что великие княгини, что обыкновенные крестьянки».

Поднявшись на третий этаж, Николя миновал две смежные комнаты и прошел в будуар матери, созданный в стиле рококо. Потолок выглядел нарядным, с высоченными позолоченными розетками, повторяющими узоры паркета. Резные деревянные панели с орнаментами покрывали дверные полотна, карнизы и даже штофные рамы. Стены обиты венецианским шелком, а окна драпированы китайским, что лишь усиливало игры волокон ткани при искусственном освещении.

Великая княгиня Александра стояла у камина из черного мрамора, с резными пилястрами в форме цветов, выполненных из розовой яшмы с тонкими белыми прожилками. На камине было закреплено зеркало в рамке из золоченой бронзы. На полке камина стояла любимая икона великой княгини – Божия Матерь, которую Николай I подарил своему сыну на день свадьбы.

На какое-то время Николя задержал взгляд на грустных глазах Богородицы, а потому не сразу заметил, как великая княгиня, развернувшись, с любопытством разглядывала сына.

А когда он повернулся, почувствовав ее взгляд, лишь чуть смутился; шагнув вперед, поцеловал желтоватую ладонь матери.

– Где же ты ходишь, мой родной? – Александра Иосифовна поцеловала сына в лоб. – Ты обещал прийти еще вчера. Я уже начала беспокоиться и хотела, чтобы твоими поисками занялся полицмейстер.

– Матушка, ты же знаешь, что со мной ничего не случится. Просто в последнее время у меня было очень много работы. Я стараюсь всегда ночевать во дворце.

Великая княгиня лишь отмахнулась:

– Знаю я твою работу. Все бегаешь за этой американкой. Как там ее звать… Элиз Руше. Кстати, почему у нее французское имя?

– Просто ее отец приехал из Франции. Уверяю тебя, она невероятно мила.

Александра Иосифовна лишь тяжело вздохнула:

– Николай, что же ты делаешь? Да еще в канун помолвки! Ну в кого же ты такой уродился?

Николай Константинович улыбнулся:

– Очевидно, в Романовых. Почему-то нам всем нравятся балерины, включая императора.

Улыбка мгновенно сошла с лица великой княгини.

– Тише ты… Одно дело – нравятся, и совсем другое дело – любить, – строго заметила она. – Есть устои, которые никому не дозволено нарушать. Я надеюсь, ты не собираешься на ней жениться?