Евгений Сухов - Аристократ обмана

Филимонов заговорил, прервав затянувшееся молчание.

– Послушайте, Варнаховский, сейчас мы с вами поедем поездом до России. Путь не близок. Но хочу вас сразу предупредить, чтобы вы не совершали никаких глупостей и тем более не пытались бежать. Для вас это просто опасно. Не знаю, по какой причине, но вас ищут агенты Третьего отделения. Насколько мне известно, у них нет полномочий куда-то вас доставлять. Допускаю, что они просто придушат вас где-нибудь и бросят ваш труп в придорожную канаву. Так что свой арест воспринимайте как благо.

Леонид поморщился:

– «Благом» вы называете гнить заживо где-нибудь на сибирской каторге, я так понимаю?

Ландо остановилось подле перрона, на котором стояло десятка два пассажиров в ожидании поезда. Варнаховского держали под руки, на которые, скрывая наручники, набросили зеленый жакет. Спокойствием и невозмутимостью он ничем не отличался от прочих пассажиров.

Гулко стуча тоннами железа, подошел паровоз, сделав длинный предупредительный гудок.

– Нам в последний, – проговорил Филимонов, заметив, как Варнаховский проводил взглядом вагоны первого класса.

Прошли в специализированный вагон, разделенный решетками на несколько отсеков. Прежде Леонид грел себя мыслью о возможном побеге, но сейчас, перешагнув зарешеченную дверь, понял, что это невозможно. В каждом из отсеков стоял полицейский и посматривал на арестованных, сидящих на лежаках по обе стороны купе.

– Месье, вам сюда, – показал полицейский на последнее купе в конце вагона. И, открыв решетку, пропустил в конец коридора.

– Что ж, так даже будет удобнее, – согласился Филимонов. – Я буду ехать с вами по соседству, а двойная охрана вам совсем не повредит.

Варнаховский в сопровождении трех мужчин прошел в крайнее купе. Зарешеченная дверь оказалась приоткрыта, и в купе сидело двое мужчин в итальянских дорогих костюмах. На сидельцев они явно не походили не только упитанными физиономиями, но и озороватым блеском глаз.

Кто же это такие? И что они здесь делают?

Филимонов нахмурился. Один из них, тот, что был постарше и покрепче в плечах, – в щеголеватом клетчатом жакете, – произнес:

– Владимир Гаврилович, я бы не хотел вас расстраивать, но арестованного вы должны передать нам.

– Сюрприз вам удался, – хмуро сказал Филимонов. – Уж где я не ожидал вас встретить, так это в арестантской.

– Что поделаешь, дорогой Владимир Гаврилович, работа наша такая – делать людям сюрпризы, – живо ответил крепыш, весело рассмеявшись. – Так что пленника мы у вас забираем.

– Надеюсь, у вас имеется соответствующее предписание?

– А как же без него? – столь же энергично отозвался толстяк. – Ведь мы наслышаны, какой вы формалист. Так, где оно у меня, – сунул он руку в верхний карман сюртука. – Не здесь… А в другом?.. Тоже нет… Куда же оно подевалось? – Толстяк поднялся. В сравнении с Филимоновым выглядел он весьма внушительно. – Фу ты, – облегченно выдохнул он, вытащив из кармана вчетверо сложенный помятый лист. – Вот оно, предписание, – протянул он бумагу Филимонову. – Извольте взглянуть.

Развернув вчетверо сложенный лист, Филимонов прочитал, заметно нахмурившись, а потом произнес:

– Третье отделение присутствует всюду… Даже там, где его и не должно быть. Не смею более препятствовать. – Повернувшись к Варнаховскому, негромко сказал: – Вам остается только молиться и надеяться на чудо. Не думаю, что эти господа станут убивать вас при свидетелях, но вряд ли вы доберетесь до России. – Громко обратившись к здоровяку, продолжал: – Я оставляю за собой право добиваться перевода господина Варнаховского в сыск. Ему светит срок и длительное заключение. Надеюсь, что мои требования будут удовлетворены. Честь имею, господа, – развернувшись, он зашагал к двери, уводя за собой помощников.

Через несколько минут поезд тронулся. Леонид сидел на своей полке и настороженно посматривал на охрану, выглядевшую весьма добродушно. Внешне вполне симпатичные господа. Их трудно было заподозрить в чем-то законопротивном. Интересно, как они собираются его прикончить? Наверняка попытаются сделать это как-то по-особенному, чтобы не привлечь внимания охраны, находящейся снаружи. А может, попытаются задушить спящего?

Варнаховский не успел додумать свою мысль, как здоровяк с завидной проворностью вскочил со своего места и вцепился ему в горло. Леонид захрипел, пытаясь сбросить с себя многопудовое тело, но тот с перекошенным от усилия ртом все крепче вжимал его в лежак.

– Ноги держи, чтобы не брыкался!

Второй жандарм повалился на его колени, не давая возможности пошевелиться, и Варнаховский почувствовал, как стал задыхаться. Подумалось, что это, возможно, последняя минута его жизни.

Неожиданно поезд тряхнуло, как это бывает, когда кто-то дергает за стоп-кран. Толстяк откатился, и Леонид, почувствовав свободу, что есть силы ударил сцепленными в замок ладонями второго, тотчас упавшего в угол купе.

– Что здесь у вас происходит? – предстал у зарешеченной двери французский полицейский.

– Ничего особенного, господин полицейский, – ответил крепыш, потирая ушибленный затылок. – Просто у господина Варнаховского была эпилепсия. Мы его немного подержали, иначе бы он расшибся.

Покачав головой, полицейский ушел, похоже, не очень доверяя озвученной версии.

Здоровяк посмотрел в окно:

– Что за ерунда, обычно здесь поезд не останавливается.

– Наверное, подсадили какого важного пассажира.

– Господа, вы поступаете крайне неблагоразумно, – произнес Варнаховский, потирая сдавленное горло. – Как вы объясните наличие трупа в своем купе со следами удушения?

Здоровяк ядовито хмыкнул:

– А кто вам сказал, что мы будем что-то объяснять? Мы вас просто выбросим в окно, а всем объявим, что вы совершили побег, – и тут Леонид с ужасом увидел, что оконная рама крепится всего лишь на одном шурупе. – А уж там французские власти решат, как это вас так угораздило. Не думаю, что местная полиция будет обеспокоена судьбой какого-то русского преступника.

Варнаховский невольно сглотнул. Он находился в западне. И, судя по всему, жить ему оставалось каких-то несколько часов.

В коридоре раздались гулкие шаги, а еще через секунду перед дверьми предстал молодой высокий щеголеватый мужчина в длинном плаще и цилиндре.

– Откройте, месье, – распорядился мужчина на французском.

Полицейский охотно открыл зарешеченную дверь и удалился.

– Господин Раевский? – удивленно произнес здоровяк, приподнимаясь. – Но как вы здесь оказались?

– Не поверите, но я здесь по делам службы. Что же вы безобразничаете, господа?

– Но ведь вы сами…

– Вот что, снимите с этого господина наручники и выйдите за дверь.