Юлия Волкова - ШОК-Н-ШОУ

— Похоже, Барчуку, — сказала Галка сдержанно и осторожно покосилась на Глорию, которая шла понуро и участия в разговоре не принимала.

— Зачем? — вздохнул Боб. — Из склонности к розыгрышам? Или тут что-то серьезное таится?

— Вопросы риторические, — сказал Жорик. — Пока Моню не схватим, ответа не получим. Не станешь же у Барчука спрашивать.

— Почему? — рассеянно проговорила Глория. — Я спрошу. Я обязательно спрошу.

— Не вздумай! — закричала Галка. — А вдруг он преступник? А вдруг у него еще один пистолет есть?

— Какой пистолет? — удивилась Глория. — Уж не думаешь ли ты, что он Веню убил?

— Теперь, когда я точно уверена, что розыгрыш с призраком не обошелся без его участия, я могу все предположить, — сказала Галка безапелляционным тоном.

— А мы должны решить, стоит ли нам самим Моню отловить или просто следует обо всем рассказать сотруднику правоохранительных органов, — сказал Боб.

— Лично я — за отлов, — сказал Жорик. — Прикольно за призраком погоняться. Только вот кто нас в пансионат пустит?

— Ты забыл про тропу, — сказала Галка.

— Я не забыл, — сказал Жорик. — Только на территории полно охраны. Как ты думаешь, они совсем не удивятся, если мы там всей толпой объявимся?

— А пойдемте туда прямо сейчас, — предложила Галка. — Я знаю, у них охрана ночью спит. Да, Глория?

— Я не знаю, — пробормотала Глория. — После всех событий они вроде бы бдительнее стали… Но понятно, что по территории они с собаками не гуляют. У них два поста всего — у ворот да у входа. Остальная охрана — в самом здании.

— А как же наша с вами почетная служба? Которая почетно спасательной называется? — усмехнулась здравомыслящая и трезвая Алена.

— Сегодня вода холодная, — сказал Жорик. — Народ и днем-то не очень купался. А уж ночью и подавно не будет. А если кому и суждено утопнуть без нашей помощи, то он и так утопнет.

— Оптимист, — проворчал Боб. — Я не против охоты. Только не очень понимаю, где и как мы его ловить будем.

— Ловить мы его будем на живца, — авторитетно заявил Жорик, как будто всю жизнь занимался ловлей духов.

Марфа Король разорвала вторую упаковку снотворного. Теперь она без этого снадобья не обходится. Всю жизнь обходилась, а теперь не может. Даже любовные утехи с Григорием не спасают. Да и редки стали эти утехи по вполне понятной причине. Сейчас, думая о Барчуке, она не испытывала ничего, кроме горечи и опустошения. Зачем все эти годы надо было изображать раскомплексованную особу, создавать и поддерживать имидж «циничной леди», кидаться, как в омут, в объятья к мало-мальски понравившемуся мужику, убеждать и его, и себя, что свидания в постели ничего стоящего не значат, забываться в угаре плотской страсти и давить в себе малейшие душевные порывы? Да, в их профессиональной среде так живут многие, и никого такое поведение не удивляет. Но разве это нормально? Разве так должно быть? Тем более, когда знаешь, что такое настоящая любовь… «Вот в этом все дело», — подумала Марфа и проглотила очередную таблетку. Сейчас она снова забудется тревожным сном где-то на полчаса, потом к ней придет Вениамин, разбудит ее, и она снова потянется к снотворному.

И Григория сегодня, как назло, нет. Не пришел Григорий и даже не предупредил, что не придет. Она помнила ту неловкость, с которой он обнимал ее в последний раз. Барчук тоже слывет циником и «вольным стрелком». Но оказывается, душа его вовсе не черства. Ему вовсе не все равно, как поступать с безутешной вдовой. Он считает, что постельные утехи — не лучшее утешение для женщины, недавно потерявшей мужа. Странно. Она думала о нем хуже. А ведь и правда — не стоило ложиться с ним в постель. Вот легла — и Веня не дает покоя. Легко ей было говорить вчера Григорию, что явление покойника в их снах — дело обычное, не стоящее внимания. Но на самом деле ей было очень страшно. Особенно, когда Григорий рассказал о своем сне. Значит, какие-то потусторонние силы все-таки существуют. Силы, которые позволяют Вениамину являться к ней каждую ночь.

Он давно уже не любил ее. Так зачем же приходит? Чтобы напомнить о тех страданиях, которые она приносила ему когда-то? Тогда, когда он был влюблен в нее, а она не обращала на него никакого внимания? Или тогда, когда она поняла, что ситуация изменилась на прямо противоположную? Да, именно так это и произошло. Года через три после их знакомства Марфа поняла, что жизни без него не представляет, а он… Сначала изменился его взгляд. Он смотрел на нее совершенно другими глазами, когда обнимал и ласкал ее, и стало понятно, что супружеские обязанности стали для него скучной, докучливой обязанностью. А потом он и вовсе забросил любовные утехи, объясняя это то упадком сил, то отсутствием настроения. Тогда, назло ему, она и начала собирать свою коллекцию. Может быть, в надежде вызвать в нем ревность. Но он не ревновал, а только посмеивался. Он прекрасно знал, с кем, когда и где встречается его жена — добрые люди просвещали. Потом она и сама стала «просвещать» его. На ее слова Вениамин пожимал плечами, высказывал свое мнение по поводу того или иного ее «партнера», а иногда давал небрежные советы, например такие: «Мише нужно внимание, иначе он закомплексует и рванет к менее уверенной в себе партнерше, а вот Вася любит завоевывать женщин, поэтому ты уж поломайся, моя деточка, перед ним, как следует». «Может быть, нам развестись?» — спрашивала она, со страхом ожидая от него положительного ответа. «Зачем? — спрашивал он. — Разве нам мешает брак? И потом, ты без меня пропадешь. Кто для тебя будет зарабатывать деньги? Миша или Вася? Они за всю свою жизнь не принесут тебе в клювиках и сотой доли того, что я приношу тебе за месяц». Это было правдой. Несмотря на свой совершенно «неземной» вид, Веня зарабатывал много. И вовсе не своими стихами. Он был неплохим программистом, и работа его над совершенно новыми программами приносила сногсшибательный доход. Она не вдавалась в подробности его бизнеса, поскольку ничего в нем не понимала. Но для остальных дело выглядело совсем иначе — все были уверены: Марфа Король ведет финансовые дела своего мужа, иначе он, бедненький «небожитель», давно бы был съеден алчными издателями. Ха-ха… Это он их ел, не разжевывая. Потому что у него были деньги, и он мог позволить себе ставить их в условия, выгодные для себя.

В последние дни перед смертью он стал совсем невыносим. Похоже, ее «роман» с Барчуком все-таки задевал его немного. А в тот день… «Знаешь, — сказал он, — я тут подумал на досуге, что ты права. Нам, действительно, стоит развестись. Конечно, ты лишишься всех накоплений, ибо все они находятся на моем личном счете. Но, полагаю, Гриша Барчук сможет тебя содержать так же, ну, или почти так же достойно, как и я. Кроме того, я слышал — Дема отстегнул ему долю в проекте. Если ты сделаешь из всего этого дерьма конфетку, Гриша получит неплохой барыш. Так что, старайся, детка. И выбери денек, чтобы оформить документы на развод».