Татьяна Степанова - Тот, кто придет за тобой

Утром в одиннадцатом часу, как следует выспавшись и плотно позавтракав, Анфиса Берг, вернувшаяся из Питера, примчалась к гаражу-ракушке с намерением выкатить оттуда чудо-машинку и отправиться на ней колесить по делам. Когда глаза Анфисы узрели непоправимый (или все же поправимый?) ущерб, нанесенный новенькому кожаному салону, в виде жутких пятен... Это что, кровь?! Ноги Анфисы подкосились.

Она ведь не звонила Кате все эти дни... столько дел навалилось в Питере: фотосъемки, приятели-болтуны, посиделки в кафе на Невском, Мариинский театр и снова фотосъемки дневные и ночные...

Она дрожащими руками вытащила мобильный. Уже трезвоня, снова сунулась в ракушку – нет, машина не повреждена, значит, это не автокатастрофа... Но кровь... чья она? И телефон Катин не отвечает...

Сердце Анфисы ушло в пятки от страха: что с Катей, где она?!

– Алло!

– Катька!!

– Анфис, привет, ты что это?

– Кать, ты как? С тобой все хорошо?

– Я на работе, в архиве. – Катя вдруг поняла. – Ты наш гараж открыла, да?

– Открыла. Я тут чуть концы не отдала. – Анфиса всхлипнула. – Думала, что-то с тобой случилось... пока я там в Питере... и не звонила тебе, дура такая...

«Дура такая» относилось к обеим...

– Анфис, мне Полину раненную пришлось везти в больницу с места убийства.

– Ой, а что с ней?

– Я тебе все расскажу. А с машиной нашей...

– Да плевать на нее. – Анфиса высморкала нос. – Главное – с тобой все в порядке. А это... это тряпкой ототрем, а не ототрем, то химчистку салона закажем.

Катя, стоя перед дверями архива ГУВД, чувствовала, как в груди у нее разливается тепло.

– Это снова вы? – спросил ее сотрудник архива, когда она вошла.

– Это снова я, мы уточнили данные. Мне нужно уголовное дело четырнадцатилетней давности, фамилия обвиняемого Прохоров Виталий.

Вчера на обратном пути с виллы адвоката они со следователем Чаловым договорились, что Катя начнет изучать дело в архиве прямо с утра, а Чалов подготовит все необходимые документы, получит все подписи на изъятие его из архива и приедет в главк уже во всеоружии.

– Прохоров Виталий... Так, есть результат. Сейчас найдем, можете ознакомиться. А знаете, в прошлый раз ведь был еще вариант – по фамилии потерпевшего, я забыл вам сказать. Совпала только фамилия, но не имя. Вот я записал, взгляните.

Он протянул Кате листок бумаги, а сам скрылся между стеллажами, уставленными картонными коробками, в которых хранились уголовные дела. Катя взглянула на запись: фамилия потерпевшего – Гаврилов Петр Валентинович, уголовное дело № ..., возбужденное по статье «Клевета» прокуратурой города Ясногорска.

– Идите сюда, я вам положил дело на стол и свет зажег, можете работать, – позвал Катю архивариус.

Между стеллажами в тесноте приткнулся стол со старинной лампой под зеленым колпаком и на мраморной подставке.

– А вы не могли бы мне найти и это дело тоже? – попросила Катя, указывая на запись.

– Все в наших руках. Какой это у нас год? Девяносто четвертый... Сейчас найду, посидите.

Катя достала из коробки два толстых тома в затрепанных картонных папках. Во втором томе шуршали подшитые листы кальки – копия приговора. Вид у томов такой, что сразу ясно – дело побывало в суде. Хорошо, что вернулось оттуда в главковский архив, а не «затерялось в судебных анналах».

Катя открыла первый том: телефонограмма, постановление о возбуждении... протокол осмотра места... плотные листы схемы места происшествия и... вот то, на что она хочет взглянуть в первую очередь. Не на их лица, а на снимки места происшествия.

Фотография забора...

Снимок дачного крыльца...

Гамак перекрученный, висящий между двух толстых лип...

Фотография дачной улицы...

Летний пейзаж...

Все снимки черно-белые и пожелтевшие от времени, но очень четкие, потому что сняты профессионалом – экспертом-криминалистом.

Еще одна фотография дачного участка с гамаком между двух деревьев – только другой ракурс.

Фотография крупным планом следов на земле – рядом для наглядности положена линейка.

Фотография автомобиля «Жигули» девятой модели с открытым багажником.

Фотография багажника крупным планом.

Фотография проселочной дороги...

Развалины фермы...

Колодец...

На следующем снимке возле колодца были засняты члены следственно-оперативной группы, сотрудники милиции в форме и человек в водолазном костюме, но без шлема.

И еще около десятка фотографий запечатлели в разных ракурсах, чтобы наглядно представить впоследствии суду то, что из колодца достали.

Это был мальчик...

Никакой женщины, съеденной заживо...

Никакого чудовища...

Это был подросток. Кате он показался намного моложе своих шестнадцати лет.

Утопленник с ужасными колотыми ранами на теле.

Следователь Чалов приехал в главк только к обеду, но зато со всеми нужными бумагами для изъятия уголовного дела из архива. Катя к тому времени успела просмотреть все два тома, да еще и дело о клевете. В некоторые протоколы она вчитывалась с особой тщательностью. Но метод Чалова знакомиться с документами ее поразил. Когда они поднялись в кабинет пресс-центра, Чалов попросил себе полчаса. За эти полчаса в кабинет постоянно заходили сотрудники розыска с вопросами: «Скоро вы, Валерий Викентьевич?» В розыске по ясногорским результатам шла оперативка. И все время трезвонил мобильный. Чалов всем отвечал: минуту, я знакомлюсь с делом. И пролистывал тома быстро, читая как-то странно – наискосок.

– Как вы это делаете? – спросила Катя.

– Метод скорочтения. У меня это с детства. Одну минуту.

Потом он собрался в розыск, а Катю оставил с делом.

– Там на оперативке мы сами разберемся, а вы пока суммируйте, что, на ваш взгляд, самое главное и на что следует обратить внимание.

Естественно, Катя чувствовала себя польщенной. Но, кроме этого, было и еще какое-то чувство. Странное... Словно тебя обманули, устроили фокус. В общем-то, банальное уголовное дело об убийстве и сокрытии трупа, неплохо доказанное и гладко прошедшее в суде.

А что ты хотела? Хотела узнать про колодец, в котором живет нечто... настолько ужасное, что... Что свидетельница описала его так, как и в кошмарном сне не приснится, а свидетель полез в петлю, испугавшись...

Она долго смотрела на снимки с места происшествия. Итак, его убили на Юбилейной улице – на той самой улице, куда ехал похоронный агент по кличке Гермес и где раньше стояла старая дача Ковнацких, а теперь там этого дома нет, вместо него новый, но это неважно, потому что согласно их показаниям все произошло во дворе. Возле гамака. Было уже поздно, второй час ночи, а во дворе разорялся магнитофон – не тот ли самый, допотопный, что Каротеева до сих пор бережет вместе с кассетами? Японские вещи долго работают и порой переживают людей...