Татьяна Гармаш-Роффе - Черное кружево, алый закат

– Конечно!

Что-то было не так в ее словах, в ее настроении. Но, строго говоря, его это уже не касалось.

– Спокойной ночи, Кира.

И детектив покинул ее квартиру.

Кис рулил по ночному городу к себе домой, радуясь свободе от пробок. Сейчас, ночью, невозможно было поверить, что эти широченные московские проспекты могут оказаться запруженными машинами!

…Итак, Кира не имеет никакого отношения к смерти Кости Урепкина! Откуда следует, что придется ему начинать все сначала, с ноля. Искать в окружении Костика того, кто мог быть заинтересован в его смерти. В деловом кругу и в личном.

Проще говоря, начать и кончить… Эх!

На часах было почти четыре ночи, когда он добрался до дома.

…А вставать пришлось рано.

Телефон вдовы Константина Урепкина не отвечал с утра и до трех часов пополудни, и Алексей решил больше время не терять, навести справки. Правда, не совсем понятно, у кого…

Подумав, он позвонил секретарю покойного директора.

– Ирина Вадимовна еще вчера улетела куда-то с детьми, – ответил тот. – После похорон Константина Павловича я передал ей все вещи, оставшиеся в его кабинете, – она мне тогда и сказала, что детям нужна смена впечатлений и что она повезет их куда-то за границу.

– После похорон?

– Ну да, его два дня назад похоронили. А что?

Хм. Это означало, что разрешение на похороны получено… Было ли следствие, интересно?

– У Константина Павловича какие-нибудь другие родственники есть? Родители, братья, сестры?

– Он со мной никогда не обсуждал семейные дела.

– И вы ничего даже мельком не слышали?

Алексей не раз имел дело с секретарями, хотя чаще с секретаршами. Все они проявляли повышенный интерес к личной жизни начальника, но детектив так до сих пор и не знал, отнести ли это любопытство за счет пола или за счет должности.

– Мать у него вроде в каком-то санатории… Или не в санатории, а в каком-то заведении, где ухаживают за людьми, страдающими болезнью Альцгеймера… Я слышал, как Константин Павлович по телефону обсуждал с врачом ее состояние.

– Болезнь Альцгеймера? Но Константину Павловичу, кажется, едва тридцать пять исполнилось, – так и мать его вряд ли в том возрасте, когда…

– Не знаю, что вам и ответить. Я только слышал эти разговоры, раза три-четыре, а из них было понятно, что у нее болезнь Альцгеймера…

Разъединившись, Кис поехал к родителям Александры, поиграл с малышами, попил чаю с тещей и тестем, а затем отправился в «Аську» Катаева. Время клонилось к вечеру, и детектив рассчитывал его застать в президентском кабинете.

Они пришли практически одновременно. Степан тут же потащил его на кухню к Кире: страсть, мол, как кофе хочется с бутербродом! Однако Киры на кухне не оказалось. Какая-то женщина мыла чайные чашки в раковине.

– А Кира где? – повел головой Степан.

– Заболела. Крутимся сами… – Она положила чашки в сушилку. – Давайте я вам приготовлю чаю, хотите? Или кофе…

– А что с Кирой?!

– Да я не в курсе! Позвонила и сказала, что не выйдет сегодня, заболела.

– Чем?!

– Ну откуда же мне знать?

– А кто должен знать? – сердито проговорил Катаев. – Вы вообще в каком отделе работаете?

– В бухгалтерии, – усмехнулась женщина.

– А почему Кира вам позвонила? Вы подруги?

– Она не мне, – женщине никак не удавалось спрятать улыбку: о «романе» президента с горничной знали все, ради чего они сами же постарались. – Она кому-то позвонила, а этот кто-то тут записку повесил, смотрите!

Она указала на холодильник, где магнитом была придавлена короткая записка: « Кира заболела, крутитесь сами. Грязную посуду не оставлять! »

– Черт знает что! – рявкнул Степан и вышел из кухни, набирая на ходу номер – Киры, надо полагать.

Детектив остался один, чувствуя себя немного неловко.

– Бутерброды сделать? – спросила женщина. – Тут есть сыр и ветчина. Хлеб, правда, вчерашний, но ничего, он вполне съедобный…

– Спасибо, – кивнул Алексей, – сделайте.

Степан вернулся через минуту, разъяренный.

– Не отвечает!

– Спит, может, – предположил детектив, уверенный в совершенно обратном. Она что-то затеяла, Кира, он еще вчера почувствовал… Неужто решила сбежать? Вот было бы глупо!

Он принял из рук женщины тарелку с бутербродами.

– Так вам чаю? Или кофе?

Алексей попросил чаю, Степан кофе.

– Я принесу вам в кабинет, – кивнула женщина. – Не беспокойтесь.

Степан стоял посреди кухни как истукан. Детектив потянул его за рукав:

– Пойдем в кабинет. Поговорить надо.

– Это срочно?

Алексей догадался: сейчас у Степана «срочно» только Кира и ее неожиданное отсутствие!

– У меня лишь пара вопросов, не задержу тебя.

Катаев крупно зашагал по коридору в направлении своего кабинета, Алексей за ним с тарелкой в руках. Дама из бухгалтерии не замедлила принести чай и кофе, после чего детектив самолично притянул дверь кабинета поплотнее.

– Что за секреты у тебя такие? – недовольно спросил Степан.

– Ничего особенного. Просто привычка. Не всегда заранее знаешь, что нужно хранить в тайне, а что можно обнародовать. Поэтому я предпочитаю хранить в тайне всё … Степа, я уже точно знаю, что смерть Костика не имеет отношения к тебе и твоей ассоциации. Ни к статье моей жены, разумеется. Но мне надо…

– А доказательства? – перебил его Степан. – Так-то, на воздух, говорить все горазды! Ты мне доказательства давай! – Он вдруг снова сделался крутым и начальственным.

– Потом, Степ. Не кипятись, дам я тебе доказательства. А пока мне помощь твоя нужна: максимально подробные сведения о родственниках и друзьях Кости.

– Ты впрямь думаешь, что его откуда-то со стороны…

– Со стороны, я тебе гарантирую! – Алексей надеялся, что Степан, которому явно не терпелось съездить к Кире, настаивать на объяснениях не станет. – Расскажи мне обо всех, кого знаешь или хотя бы о ком слышал.

– Так. Мать у него головой тронулась, так что с ее стороны ничего не может быть.

– Костик же молодой был совсем! Неужто его мать в таком возрасте, что…

– А она его поздно родила, лет в сорок или даже больше. Муж ее, отец Костика, намного младше ее был, когда они поженились.

– «Был»? Он умер?

– А вот чего не знаю, того не знаю. И Костик не знал. Папаня их бросил, Костику годика три стукнуло только. И с тех пор ни слуху ни духу, Костик его в глаза не видел.

– Надо полагать, Павел Урепкин он звался… Раз Костик – Павлович.

Кис прикидывал, как побыстрее, используя свои возможности, разузнать подробности об отце покойного директора.

– Отчество наверняка папанькино, а вот фамилию ему мать сменила на свою!

Опа, какая неприятность! Это серьезно усложняло задачу.

– А отцовскую знаешь?

– Не-а…

– Сестры, братья у Кости есть?