Татьяна Гармаш-Роффе - Черное кружево, алый закат

– …И мне так это надоело, что я решила бросить все к черту! – радостно заявила ему Ксюша, и Кис с ужасом понял, что прослушал ее предыдущие слова. И чтó ей «так надоело», и чтó она «решила бросить», он совершенно не представлял!

– Да? И что теперь? – спросил он, чтобы хоть как-то продемонстрировать свой интерес к жизни своей… как ее… снохи? невестки? Черт ногу сломит в этих определениях!

– А теперь я роман решила написать! – сообщила ему доверительно Ксюха. – Алеш, детективный роман, слышишь?!

– Как здорово… – попытался придать энтузиазма своему голосу Кис. – И о чем же?

– Так детективный же, ты что, не слышишь?! Я не могу тебе сказать, о чем, он же детективный!!!

– А, ну да, убийца – портье…

– Да ну тебя, издеваешься, что ли?

– Ты что! Я просто имел в виду, что разгадка… хм… что она сложная…

– Конечно, сложная! Я по нашим приключения в замке Барбен пишу! [10]

– О, тогда я готов стать твоим консультантом! – любезно предложил Алексей. – Как лицо, которое полностью владеет материалом!

– Я и сама владею материалом! – обиделась Ксюша.

«Ремишка, тут Алеша на скайпе!» – услышал вдруг детектив.

– Алеш, Реми пришел, я тебе его передаю!

Через пять минут судьба Андрэ Ковалева была вручена в руки Реми, и Алексей отключился, успокоенный: Реми немедленно взялся за работу.

Время подкатило к девяти вечера, а его «молодежная бригада» до сих пор не отчиталась. Ничего не нашли? Но дергать своих помощников Алексей не хотел: будет что сказать, сами позвонят. Как, собственно, и условлено.

Он сделал еще два звонка, семейных. Сначала справился о малышах у Сашиных родителей – все в порядке! Потом набрал номер Александры.

Она ему показалась грустной, но Саша его заверила, что она просто сосредоточенна: пишет очередную статью, которую задолжала.

– А твой этот… Твой одноклассник, он тебе… Он тебя не отвлекает? – спросил он, раздражаясь своему вопросу, совершенно лишнему.

– Нет, Алеш, он вел себя очень деликатно… И он уже улетел, – добавила она.

Уж не поэтому ли у Саши такая грусть в голосе?

Но он не стал спрашивать. Это Сашины чувства, ей и решать, как с ними управляться.

Алексей приблизился к окну. День еще не успел умереть – июнь, короткие ночи, долгие светлые закаты. Небольшой кусочек природы, обрамленный рамкой двора, – каким он ни был маленьким, этот кусочек, а все же он являлся частью большой природы, и глаз Алексея отдыхал на деревьях и кустах, на том фрагменте нежно позолоченного неба, который уместился в кадр. Хорошо бы поехать в лес, где природа существует без рамочного обрамления – где она на свободе. Где буйно теснятся стволы и травы, где можно полежать на земле, наблюдая за букашками или устремив взгляд в безграничное небо – в простор, столь необходимый глазу… Столь необходимый душе и телу.

Но такой возможности пока не предвиделось, приходилось довольствоваться рамкой двора. Не страшно, он давно научился видеть в малом – большое. В кусочке неба – всю его безграничность, в нескольких деревьях – всю необъятную природу, в нескольких фразах – целое мировоззрение, в беглых выражениях лица – характер, а в едва обозначенных эмоциях – истинные чувства.

Алексис Кисанов – друг Реми, а также его «бо-фрер» [11]– предпочитал являться к жертвам своего сыщицкого интереса без звонка. «Так легче застать человека врасплох, так ему труднее врать, а мне легче понять, когда он врет», – пояснял свой метод Кис. Но Реми никак не мог воспользоваться методом друга: во Франции в дверь звонит без предупреждения только полиция. Ну, еще почтальон.

Месье Ковалев был, конечно, русским… Проблема, однако, в том, что Реми был французом. И не мог себе позволить подобной фамильярности. Отчего он первым делом позвонил по номеру, который дал ему Кис.

Узнав, что Константин Урепкин, друг его детства, убит, месье Андрэ Ковалев согласился немедленно принять Реми Деллье, частного детектива.

Реми, который, по правде сказать, в данный момент собирался поужинать в спокойной домашней обстановке, решил времени не терять и воспользоваться приглашением.

Ксюша хотела непременно ехать с мужем на встречу. Она пишет детективный роман, ей нужно набираться опыта! – заявила женушка.

«К тому же я могу послужить вам переводчиком!» – добавила она еще один аргумент.

– Ксьюша, но он вполне прилично говорит по-французски!

– Он тебе сказал только несколько вежливых фраз, это совсем не значит, что он и впрямь хорошо говорит! – упрямилась Ксюша.

– Твое присутствие будет его смущать, – не соглашался Реми. – Откровенные разговоры нужно вести с глазу на глаз!

– Ремиша, ты до сих пор так и не понял: в присутствии хорошенькой женщины русский мужчина становится галантным! И ему хочется быть на высоте! Так что он постарается вспомнить даже то, что напрочь забыл!

– Ты – великорусская шовинистка, – хмыкнул Реми. – Тебя послушать, так все русские мужчины – рыцари! А этот журналист, которого мы принимали год назад, вел себя, как последняя свинья! И только гадости тебе говорил!

– Ну-у-у… – протянула Ксюша. – Это исключение. Он просто от зависти.

– Ах, исключение! А если этот Ковалев тоже исключение?

– Реми, ну, пожалуйста… Если я увижу, что он ко мне враждебно отнесся, то я сразу уйду, ладно?

Он ей, конечно, уступил. Он уж точно был рыцарем. И что бы ни говорила его «Ксьюша» о русских мужчинах – вышла замуж она за него, Реми!

Шел дождь. Дворники методично очищали стекла машины, и Париж то размывался, то вновь возвращался в свои стройные контуры.

Реми находил, что Париж необыкновенно хорош летом, когда солнце вылизывает сухим языком черепичные антрацитовые крыши, когда играет зелень и бушуют всеми красками витрины.

Ксюше Париж нравился всегда, в любое время года, при любой освещенности – даже в пасмурные дни, даже заштрихованный бледной сеткой дождя. Если в солнечные дни Париж был живописью, то в пасмурные он становился графикой, где особенно ясно проступала поразительная гармония его линий… Это талантливый город, а талант проявляет себя во всем, в любом жанре!

Андрэ Ковалев жил в о-о-очень престижном местечке: в районе Трокадеро – террасы, полукругло обрамленной двумя музейными комплексами, что напротив Эйфелевой башни.

Ковалев, простоватый русый мужичок, невысокий и крепкий, хоть и с брюшком, встретил их в спортивном костюме, по-домашнему. Было достаточно одного взгляда на его лицо, чтобы понять, что известие о смерти Кости его по-настоящему взволновало.

– Проходите, проходите, – захлопотал он.

– Моя жена Ксения, – церемонно представил ее Реми. – Мы приехали вместе, если вы не возражаете, поскольку она может нам помочь, если возникнут проблемы с французским…