Вячеслав Денисов - Жестокий наезд

Если судить по одеянию, оба мужчины относились к тому социальному срезу населения, у которых только одна забота – как мотивировать в декларациях о доходах суммы, которыми они вынуждены одаривать государство. Костюмы от модельеров загнивающей Европы, сорочки по полста долларов и галстуки по сотне. Обоим было около сорока лет, однако они выглядели лет на десять старше меня. Все дело в отношении к спорту. Когда нет времени на дела, тут не до футбола или пробежек. Груз ответственности за взятые финансовые обязательства давит сверху, как пресс. Психику при этом обычно восстанавливают не физическими занятиями, а дорогим алкоголем и сигаретами. Плюс вынужденные сауны, бессонницы и длительные перелеты. Нувориши всегда стареют прямо на глазах.

Их внимательные доброжелательные взгляды профессионально обшаривали каждый закоулок моего лица, пытаясь в моей мимике и реакциях угадать правильный стиль своего дальнейшего поведения.

С момента моего появления в гостиной прошла всего секунда, и ее мне хватило с лихвой, чтобы сделать эти выводы. Им же секунда потребовалась для того, чтобы встать и одернуть пиджаки. Они встали и одернули пиджаки.

Вот что смутило Сашу и насторожило меня! Повадки. Женщины способны мыслить дедуктивно – от общего к частному. Но когда доходит дело до индукции, то есть спроецировать отдельные проявления на общие понятия, они часто попадают в тупик. Жене, чтобы напрячься, потребовалось четверть часа. Не уверен, что она до сих пор нашла правильный ответ на вопрос – «кто гости?». Я же потерял сомнения за одну секунду.

Вы когда-нибудь видели, чтобы мужчины одергивали пиджаки? Люди, привыкшие их носить постоянно? Деловые, привыкшие к этикету, да и вообще к удобству, редко сядут за стол, в свободной обстановке, не расстегнув пиджак. Понятно, что в противном случае он замнется. Я всегда расстегну пуговицу и сяду. А когда поднимусь, застегну ее. Все.

Но есть организации, в которых не принято садиться за стол в расстегнутых пиджаках. Это организации, в которых пиджаки именуются кителями. И, если расстегивать на кителе все четыре пуговицы, то это будет напоминать скорее затяжной стриптиз, нежели незаметный жест. Поэтому там, садясь, и не расстегивают кителей. Во-первых, устав не позволяет, во-вторых, так удобнее. Но если встать со стула и не одернуть китель, будешь выглядеть, как чмо...

– Честь имею, господа офицеры. – Я улыбнулся своей неотразимой улыбкой и прошел в угол комнаты. Там стоял мой черный пластиковый кейс. Уложив в него дела, я щелкнул кнопками и вернулся к столу. Сел на принесенный Сашей из кухни стул. Сел, расстегнув на пиджаке пуговицу.

– Как вы догадались? – Лица человека, которого я мгновенно определил в ведущие, даже не коснулась тень удивления.

– У вас ботинки в прихожей стоят, как в курсантской казарме. Пятки вместе, носки врозь, на ширину стопы. Налицо исполнение требований Строевого устава Вооруженных сил. – Я дотянулся до вазы и оторвал от кисти виноградину. – Меня другое удивляет. Призывной возраст у меня давно прошел, на учете состою.

Гости улыбнулись, и «ведомый» даже фыркнул. Шутка им понравилась.

– Сашенька, дорогая, налей нам кофе, – попросил я. – В наказание за то, что продолжаешь открывать двери незнакомым людям. – Я повернулся к посетителям. – С этими женщинами бороться бесполезно. Вы не работаете в милиции, поэтому даже не представляете, сколько за день регистрируется квартирных грабежей и разбоев!

– Почему вы решили, что мы не работаем в милиции? – теперь уже с добродушной улыбкой осведомился старший.

– Потому что ни у одного мента, какой бы он тупой ни был, не хватит ума выдумать причину, по которой он мог бы вот так войти в квартиру федерального судьи. Даже в состоянии тяжелейшего алкогольного опьянения он так не сделает. – Я вздохнул и тяжелым взглядом обвел присутствующих. – Друзья... Позвольте мне называть вас «друзья». – Я не спрашивал, поэтому и не ждал ответа. – Друзья, сегодня был очень трудный день, один из многих. С девяти утра до шести вечера я слушал перебранку скандалистов, полчаса назад мне едва не удалили селезенку. После этого рассказывал милиционерам, что делать с задержанным с ножом в руках наркоманом. Я устал, поэтому не сочтите меня негостеприимным, когда я попрошу вас излагать коротко, просить мало и уходить быстро.

Взгляды гостей слегка потускнели. И я знаю почему. В этот момент они наверняка догадались о том, что если еще раз им придет в голову добиваться желаемого для себя результата подобным способом, они будут сброшены с лестницы.

Сам себе я мысленно прикрепил на лацкан орден «Мастер такта и долготерпения». Самым логичным мне представлялось вытолкать пинками двоих мужиков за дверь. Однако в который раз любопытство победило во мне здравый смысл. Применить пинки никогда не будет поздно. И вряд ли «ведомый» в данной ситуации решится лезть за пазуху за своей «волыной». Еще одна причина, по которой следовало расстегнуть пиджак. Этот «торч» под мышкой не может увидеть только слепой. «Ведущий» приперся ко мне без «пушки». Значит, чин высокий, таким «стволы» без надобности.

– Антон Павлович, мы просим прощение за бесцеремонное вторжение. – Он покачал головой, словно раскаивался в смертных грехах. – Возможно, это не совсем тактично, но так выглядит более пристойно, нежели мы останавливали бы вас на улице.

– Это совсем не тактично. Это просто по-хамски. Как я понимаю, вы прибыли по делу, которое находится у меня в производстве, то есть по своей служебной либо своей личной причине. То есть это я был волен выбирать способ общения с вами. Еще более удивительно в этом свете выглядит ваша фраза о том, что меня кто-то останавливал бы на улице. Ладно, хватит рассыпаться в любезностях. Лично мне надоело быть хорошим парнем. Кто вы такие и что вам нужно?

Тот, что был без табельного оружия, вынул удостоверение и представился...

Наверное, я на самом деле устал. В противном случае я бы удивился, узнав, что понадобился сотрудникам российского отделения Международной полиции.

– Никто не знает, что мы в Тернове, – на всякий случай предупредил он меня.

«Никто не знает, что мы существуем», – послышалось мне. В силу реализации различных задач, поставленных перед ними государством, некоторые представители некоторых организаций полагают, что они засекречены до беспредела. Как-то мне пришлось побывать в нашей Терновской оперативной таможне. Народу на первом этаже, где был установлен телефон внутренней связи для вызова сотрудников, было великое множество. Я прикинул, что очереди ждать придется около четверти часа. Меня это не устраивало, я вынул сотовый и стал клацать кнопками. Мне позарез нужен был заместитель начальника.