Евгений Сухов - Из шпаны – в паханы

– Да чего ты паникуешь? Ни одна собака не знает, что ты здесь. Лучше поди, укройся.

Но Графин не последовал совету. Все так же придерживая Федула за плечо и держась немного за его спиной, он вместе с ним прошел в сени. Пальто гостя висело на вешалке, и он попутно выудил из кармана старенький потертый «наган». Стук в дверь повторился.

– Накинь цепочку и спроси, кто там, – шепотом распорядился Графин.

– Да перестань...

– Делай, что тебе говорят. Если узнаю, что ты меня продал, сука, сдохнешь первым. Давай!

Федул вынужден был подчиниться. Скрюченными старческими пальцами он накинул цепочку и тут же прошамкал:

– Кто там?

Ответа не последовало. Графин навел дуло «нагана» на дверь.

– Ну, чего молчать-то? – Федул добавил в голос сердитых интонаций. – Раз пришли, откликайтесь. Кто пожаловал-то?

И вновь ответом на его вопрос была полная тишина. Графин отчетливо мог слышать гулкие удары своего сердца. Палец, лежащий на спусковом крючке, побелел от напряжения. В глазах старого уркагана появилось что-то волчье, звериное...

Федул невыразительно пожал плечами, и в эту самую минуту тишину разрезал звон разлетевшегося стекла внутри помещения. Графин дважды выстрелил в закрытую дверь, затем что было силы толкнул на нее Федула и резко развернулся. С улицы бахнул ответный выстрел. Хозяин дома схватился двумя руками за простреленную грудь. Сквозь пальцы засочилась алая кровь. Глаза Федула превратились в два огромных чайных блюдца. Губы пытались произнести что-то, но слова не давались смертельно раненному человеку.

– Ты сам получил, что хотел, Иуда!

Графин сделал шаг в сторону, держа под прицелом вход из дома в сени. В дверь выстрелили еще раз. Затем еще и еще... Раскуроченный пулей замок с глухим стуком брякнулся на дощатый пол. Графин перевел дуло «нагана». Дверь распахнулась под натиском незваных визитеров, и уркаган немедленно спустил курок. Фигура показавшегося на пороге человека моментально нырнула вниз. Графин выругался. Вторично спустил курок, но опять промахнулся. Неприятель успел сместиться с линии огня.

Краем глаза Графин заметил, как с противоположной стороны появилась еще одна фигура. Тот, кто проник в дом Федула через окно, уже шагнул в сени. Графин дернулся, но перевести дуло в обратном направлении не успел. Вспышка выстрела ослепила его. Правое плечо вспыхнуло, словно охваченное огнем. Пальцы Графина рефлекторно разжались, и оружие упало к его ногам. В отчаянной попытке он нагнулся за ним, но очередная пуля, выпущенная из «нагана» стоящего в проеме человека, ужалила уркагана в бедро. Он покачнулся, потерял равновесие и, привалившись спиной к холодной стене, беспомощно сполз вниз. Левая рука Графина все еще пыталась дотянуться до оружия, но расстояние было слишком большим. Из горла опального хозяина Хитровки вырвался нечеловеческий вой.

Тот, кто стрелял в него, шагнул вперед и зажег в сенях свет. Графин не мог не узнать Рекрута. С улицы вошел еще один человек, но его лицо не было уркагану знакомо. Он снова перевел взгляд на Рекрута.

– Ну, здравствуй, Графин, – казанец опустил дуло «нагана», и на его лице обозначилась саркастическая усмешка. – Отбегался? Сколько веревочке не виться, а конец все равно виден. Верно? Или ты думал, что фартить тебе будет вечно?

Второй из визитеров тем временем склонился над распростертым телом хозяина дома.

– Эх, жалко Федула! – с чувством изрек он. – Хороший старик был. С понятиями. А я, вишь, сам его...

Рекрут не обратил внимания на слова подельника. Он поднял с пола оброненный Графином «наган» и сунул его в карман собственного пальто. Вновь перевел взгляд на раненого.

– Чего молчишь, уркач? Нечего сказать тебе?

– А чего тебе скажешь? – через силу откликнулся Графин.

– Если бы моя жизнь висела на волоске, я бы нашел что сказать, – криво ухмыльнулся Рекрут. – Ранен ты не смертельно, Графин. Сейчас свезем тебя к лепиле, он тебя подштопает, и будешь как новенький. Одним словом, жить будешь, Графин. Но только если признаешь мою власть. Безоговорочно. Как и все остальные столичные уркаганы.

– Да пошел ты, Рекрут!

Казанец поднял дуло «нагана». Глаза его недобро блеснули.

– Откуда такое упрямство, Графин?

– Тебе не понять, – боль в ноге и в плече помешала Графину вложить в свои слова столько презрения, сколько ему хотелось. – Я глубоко почитаю старые традиции, и не могу позволить себе отказаться от них даже перед лицом смерти. А ты, Рекрут... Ты все равно долго не протянешь.

Жиган не счел нужным отвечать. Вместо этого он просто хладнокровно спустил курок. Пуля ударила Графина в грудь. Рекрут выстрелил еще раз, но уже целясь уркагану в голову.

– Все, уходим, Крокус, – мрачно бросил казанец и первым направился к выходу из дома.

Москва. Перед зданием Бутырской тюрьмы

До автомобиля оставалось не более пяти метров. Резо на мгновение остановился и в ту же секунду получил болезненный тычок прикладом промеж лопаток.

– Шевелись! – недовольно гаркнул идущий позади него красноармеец.

Тот, что возглавлял их шествие, даже не обернулся. Не говоря о том, чтобы замедлить шаг. Камаев не обманул жигана. На сопровождение заключенного в лазарет Тимошин выделил всего двух конвойных. Причем, как отметил для себя Резо, не самых крепких и далеко не самых опытных. Оба красноармейца выглядели как вчерашние гимназисты. Это облегчало задачу грузина. Хотя молодость, как известно, рука об руку ходит с безрассудством и неуемной отвагой.

Резо сделал вид, что тычок получился гораздо сильнее, нежели он ожидал, вскинул руки и картинно упал на колени. Обе ладони уперлись в промерзлую землю.

– Поднимайся! – скомандовал все тот же красноармеец.

Его напарник уже стоял рядом с автомобилем. Отомкнул дверцу со стороны водителя, а затем распахнул заднюю.

Пальцы Резо скользнули за отворот сапога, и заранее припрятанный стилет перекочевал в рукав казенной телогрейки. Красноармеец снова ткнул его прикладом в спину, но уже не так агрессивно.

Жиган прошел к машине.

– Садись, – последовала очередная команда.

Но садиться Резо не стал. Вместо этого он ловко сместился в сторону, ухватил дожидавшегося его красноармейца за ворот шинели и одним резким движением притянул к себе. Парень не успел толком сообразить, что же произошло, как острый холодный клинок стилета коснулся его кадыка. Второй красноармеец вскинул винтовку. Резо сместился за спину своей жертвы. Давление клинка на кадык усилилось.

– Бросай винтовку! – жестко отчеканил жиган, не спуская глаз с вооруженного противника. – Бросай или ему конец. Ну!

Красноармеец явно колебался. «А что если не бросит? – забилась у грузина шальная мысль. – Расстреляет сейчас в упор и меня, и своего товарища? Черт его знает, что у него в голове».