Татьяна Гармаш-Роффе - Тайна моего отражения

– Умерла?! – не выдержала я.

– Нет, слава богу. Уехала в Америку. К детям. Вроде бы давно собиралась, а в конце октября уехала.

Ах, какая досада! Что же теперь делать? Она нам позарез нужна, эта Колесникова!

– Не знаете, что за дети там у нее в Штатах?

– У нее дочка замужем за профессором математики, его пригласили работать в какой-то американский университет. Это нам сама Наталья Семеновна рассказывала, на поминках… Но я даже не помню, как его звать, профессора этого…

Людмила нам сочувствовала. Сочувствовала изо всех сил, и в ее миловидном лице, в ее влажных, круглых карих глазах отражались одновременно готовность нам помочь и огорчение, что не удается.

– Знаете что… Нельзя ли перезвонить еще раз и спросить адрес? Колесникова должна была оставить его своей подруге!

– Да, но только что я скажу? Я же не могу сделать вид, что собираюсь написать письмо едва знакомому мне человеку?

Следовало что-то придумать. Помог Джонатан:

– Во время поминок никто не делал снимки?

– Как же, Костя снимал всех! Он так рад был, что пришло столько людей… Он еще сказал тогда: «Так редко бывает при жизни, чтобы все друзья собрались разом, а вот на похороны пришли все…»

Как просто сказано и как верно, подумала я. И как грустно…

– Это удачно для нас… – сказала я вслух. – Тогда можно попросить адрес Колесниковой в Штатах под тем предлогом, что вы хотите разослать фотографии всем подругам вашей свекрови. Придется действительно размножить эти фотографии и разослать их. Дубли можно сделать за один день, мы вам оплатим… Позвоните этой Марии Николаевне, Люда! Скажите, что вы забыли спросить у нее ее адрес, и, между прочим, спросите адрес Колесниковой в Америке.

Но моя гениальная идея не сработала. Мария Николаевна объяснила, что Колесникова адреса не оставила, сославшись на то, что не знает пока, где будет жить.

– Спросите адрес детей, – шепнула я.

Но и их адреса у Марии Николаевны не было.

– А вот у меня тут есть фотография, где мама в гостях у Колесниковой, – проявила инициативу Людмила. – Там и ее дочка с мужем. Он профессором был, да? Не помните фамилию, а то я подпись хочу сделать: профессор такой-то…

Повесив трубку, она развела руками.

– Все, чем я могу вам помочь – это фамилию профессора вам дать: Печатников. Может, его легче найти, он человек известный… Во всяком случае, тут, когда они в Москве жили, он был важной шишкой… А вы в Америку хотите поехать?

Хороший вопрос. Я посмотрела на Джонатана.

– Мы не хотим. Нам нужно поехать в Америку и повидать эту даму.

Едва мы вышли от Людмилы, как Джонатан потащил меня в агентство «Дельта Эрлайнз» за билетами.

Надо сказать, я обалдела от такой скорости принятия решения. Живя в моей стране, я привыкла считать выезд за границу чем-то сложным, требующим длительной подготовки и обдумывания, заполнения кучи анкет, ожидания виз и немалого бюджета, который далеко не у всех водился.

Но Мэри Сандерс, англичанке, не требовалась виза, и бюджет Джонатана, кажется, был ничем не ограничен – во всяком случае, деньги на меня или на мои дела он тратил с легкостью, хотя я ни разу не видела, чтобы он что-то покупал себе. Он не был озабочен шмотками – его одежда и парфюмерия ограничивались необходимым, хоть и дорогим минимумом, в еде он не был ни капризен, ни избирателен – короче, деньги ему не жгли карман, и он их тратил по необходимости, но не жалея.

– Почему Нью-Йорк? – поинтересовалась я по дороге.

– Надо же с чего-то начать, – был ответ. – Там по крайней мере есть Брайтон-Бич. Хотя если информация верна и ее зятя, профессора, действительно пригласили на работу, то вряд ли он живет на Брайтон-Бич. Это местечко не самое подходящее для людей, имеющих приличную зарплату.

– Уверяю тебя, там живет немало русских, получающих большие доходы! Я читала про них в газетах.

– Это, как мне представляется, несколько специфическая категория… Как и доходы, впрочем.

– Хорошо, а как ты собираешься действовать?

– Оля, у нас же есть целых две фамилии! Что же, по-твоему, в Америке справочных служб нет? К тому же они эмигранты, и существуют эмигрантские службы… Впрочем, будет быстрее, если я побеспокою дядю.

Билеты нам смогли предложить только на послезавтра. Что Джонатана явно не устраивало.

– Поставьте нас в список ожидания, начиная с ближайшего рейса, – обратился он к девушке с белозубой улыбкой.

– Ближайший рейс через три с половиной часа. Посмотреть, есть ли там места?

Джонатан глянул на часы, посоображал мгновение и ответил утвердительно. Девушка склонилась к экрану компьютера.

– Есть. Будете оформлять?

Я запаниковала. Как это, прямо сейчас взять и улететь? А собраться? А сложить чемодан? Я не успею!

– Оформляйте.

И, повернувшись ко мне, Джонатан произнес внятно:

– Ты сказала, что надо торопиться.

Побросав кое-как минимум вещей в чемодан, схватив документы, я выскочила из номера бегом. Джонатан, который за это время успел позвонить дяде и договориться с администратором о том, что номера остаются за нами, ждал меня внизу. Ждало и такси, и уже через час мы проходили пограничный контроль.

Едва живая после бесконечного перелета, в котором к тому же не разрешалось курить, огорошенная сменой часового пояса, я вяло разглядывала из окна желтого такси какие-то одноэтажные домишки-бараки, тянувшиеся вдоль дороги.

– Мы разве не в Нью-Йорк едем?

– Вы имеете в виду город Нью-Йорк или штат, мэм? – обернулся шофер-афроамериканец.

– Город!

– Так мы в нем и находимся.

– Это Нью-Йорк? – не верила я своим глазам. – Это, наверное, пригород!

– Нет, мэм, это город Нью-Йорк.

– А где же небоскребы?

– Это на Манхэттене, мэм. А мы проезжаем Квинс.

За окном промелькнуло несколько кварталов, похожих на наши типовые застройки, только грязные до невозможности и до невозможности убогие. Манхэттен только мелькнул вдалеке небоскребами.

– Хочешь посмотреть Манхэттен? – спросил Джонатан. – Если у нас останется время, съездим.

– А сейчас мы едем куда?

– В направлении Бруклина, поближе к Брайтон-Бич.

Пейзаж за окном, к счастью, сменился, и мы теперь ехали по чистым и вполне симпатичным улицам. Шофер остановился перед каким-то отелем, Джонатан зашел внутрь и выяснил, что свободные номера имеются. Мы рассчитались и отпустили такси.

У конторки Джонатан поинтересовался, не возражаю ли я разделить один номер с ним. Я не знала, почему он решил взять один на двоих. Возможно, просто потому, что все номера здесь двухместные и один ты или вас двое – ты платишь ту же цену. Но я не возражала. С нашими платоническими взаимоотношениями я ничем не рисковала, разве что еще одним массажем.