Татьяна Полякова - Держи меня крепче

– Володя… – Дед иногда любил придать разговору задушевность, коли видел в этом выгоду, и обращался к собеседнику по имени. Особо, правда, не баловал, чтоб народ ценил и спешил прослезиться. – Я бы хотел разрешить все возможные недоразумения. Интерес к тебе и в том числе к твоей личной жизни вполне объясним: те, кто рассчитывает на тебя, должны быть уверены… в общем, чем скорее ты поймешь, что у публичности есть свои отрицательные стороны, тем лучше. И эти самые стороны следует принимать без излишней нервозности. Возможно, Ольга Сергеевна слегка перестаралась, но ею руководило желание помочь тебе и уж никак…

Вот еще одна черта Деда: начнет болтать и непременно увлечется. Наговорит с три короба, но при этом ровным счетом ничего не скажет по существу. Но на этот раз Дед был не в ударе и быстро закончил свою импровизированную речь, потом посмотрел на меня и кивнул на Корзухина.

– Владимир Сергеевич, – сказала я, кашлянула, пытаясь избавиться от чувства неловкости, а еще раскаяния, – я очень сожалею, что так получилось. И…

Я думала, он будет стоять, демонстрируя мне свою спину и вряд ли слушая мои дурацкие оправдания. Но он повернулся, смерил меня взглядом с головы до ног и переспросил, отворачиваясь:

– Вы сожалеете?

– Да. И… ваши чувства мне понятны…

– Что вы можете понять? – взорвался он. – Откуда вам знать, что это такое: потерять ребенка?

Удар был ниже пояса. Ладно, заслужила.

– Извините, – поспешила закончить я.

Он опять повернулся, в лице не было злости или неприязни, только боль.

– Я вчера наговорил лишнего… Вы тоже меня… простите.

Он уставился в окно, а Дед махнул мне рукой, мол, топай отсюда. Я вышла, Ритка поднялась со стула и шепнула:

– Чего?

Я молча постучала ребром ладони по своей шее, Ритка закатила глаза, а я выскочила из приемной.

– И заключили друг друга в братские объятия, – сердито фыркнула я, возвращаясь к себе. – Зачем Деду понадобилась эта сцена?

Раздора в рядах соратников он не терпел и периодически устраивал братания, толку от них было немного, раз в нашем серпентарии каждый пекся только о себе, но, видно, это доставляло ему моральное удовольствие. Может, я на него наговариваю, привыкнув во всем видеть коварный умысел? Корзухин чувствует себя скверно, вчера в горячке сказал лишнее, я чувствую себя не лучше, извинилась, он тоже, вполне по-человечески. Вот только один вопрос меня интересует, и касается он упомянутого Дедом «недоразумения». Должна я продолжить копаться в жизни Корзухина или Дед решил, что больше ни к чему? Может, он просто пожалел Корзухина: жена, теперь ребенок… Мне вся эта история точно без надобности, особенно теперь, когда мысли заняты Вешняковым.

Валерка отзвонился раньше, чем я предполагала, может, мысль о поллитре так его вдохновила или задание вовсе не вызвало трудностей.

– Тебе повезло, – довольно сообщил он. – Вскрытие проводил мой знакомый, с ним мы пузырь, скорее всего, и раздавим. Понятия не имею, что тебя интересует, одно знаю наверняка: то, что он мне сообщил, ничем не отличается от того, что есть в акте вскрытия. Кстати, никто и не намекал, что надобно мудрить. Никаких психотропных веществ и так далее, девчонка была вменяема и здорова, не считая застаревшего бронхита. Правда, кое-что на моего знакомого впечатление произвело.

– Не тяни, – попросила я.

– Несмотря на юный возраст, девушка вела напряженную половую жизнь.

– В смысле?

– В смысле, пользовали ее основательно и по-взрослому. Ты ж дама замужняя, наверняка знаешь, что нет пределов совершенству, а также фантазии. В общем, девица жила на всю катушку, жаль, что так недолго.

Выслушав Валеру, я повесила трубку и задумалась. Взгляд упал на тетрадь Вики. Что в словах Валерки меня так покоробило? К его манерам я давно привыкла, словесные обороты краски стыда на моем девичьем лице не вызывают, но что-то резануло… У нее был приятель, но у родителей данное обстоятельство восторга не вызывало, учитывая юный возраст девочки. И они отправили ее к Фельцману на витамины и свежий воздух.

Я порылась в сумке в поисках записанного на клочке бумаги номера домашнего телефона Марии Игнатьевны. Вчера она дежурила, значит, сейчас, скорее всего, дома. Двадцатиминутный разговор с ней ничего не дал. Я еще раз спросила, работали ли с девочкой психологи, и получила отрицательный ответ. Вика находилась в клинике на особом положении. По сути, просто жила под присмотром, большую часть времени предоставленная самой себе. Читала, гуляла в парке, ни с кем из пациентов не общалась и исписывала тетрадь, повторяя одно и то же: «Я люблю тебя». Выходит, девчонку просто изолировали, чтобы она не имела возможности встретиться со своим любовником. Придется его найти.

Через полчаса ко мне заглянул Луганский.

– Привет, – сказал он, устраиваясь на стуле. – Приехал к Деду кое-что обсудить, а у него Корзухин. – Я молча кивнула. – Ты слышала? – Вопрос ответа не требовал, и он продолжил: – Просто какая-то черная полоса у мужика. Удивляюсь, как он еще держится. Вчера мы как раз ужинали вместе. Вот жизнь, не думал, не гадал человек, и вдруг такое. Девочка ему вечером при мне звонила. Все было нормально. Он собирался забрать ее на следующей неделе из клиники. Что вдруг на нее нашло? – Этот вопрос тоже остался без ответа. – Н-да… Почему хорошим людям так не везет?

«У моего друга сегодня день риторических вопросов», – решила я и устыдилась. К Корзухину он хорошо относится, а я вместо того, чтобы поддержать человека, по обыкновению язвлю.

– Ты спрашивал у него, почему он отправил девочку в клинику? – подала я голос.

– Он сам сказал после ее звонка.

– Что сказал?

– Ну, что после смерти матери ребенок сам не свой, лучше, если побудет под присмотром опытных специалистов. Честно говоря, я тему не развивал, неудобно как-то. Потом в ресторане появился его приятель, и разговор перешел в другую область.

– Какой приятель? – Я задала вопрос только с целью поддержать разговор, Луганский, чего доброго, решит, что я не рада его видеть, оттого и помалкиваю.

– Грузнев.

– Это который Грузнев? – насторожилась я.

– Юрий Маркович.

У меня пробудился внезапный интерес к беседе.

– У мужика на подбородке большая родинка?

Луганский пожал плечами.

– Не обратил внимания.

– Он ведь из Москвы? – не отставала я.

– Ну, да.

– И с Корзухиным они друзья?

– Так Грузнев и перетащил его сюда из района. Они начинали вместе бизнес, потом разошлись, цивилизованно, кстати, потом не раз по делам пересекались.

– Так Грузнев бизнесмен?

– Ну, да. Я, честно, не знаю, чем конкретно он сейчас занимается, но ведь не на печи же лежит. Он мужик со связями и средствами, это точно.