Тома Нарсежак - Буало-Нарсежак. Том 2. Из страны мертвых. Инженер слишком любил цифры. Дурной глаз

— Благодарю вас.

— На всякий случай я приказал обыскать завод. В настоящий момент охрана патрулирует во всех зданиях. В самое ближайшее время поступят донесения…

— Превосходно.

И на лице директора, словно у примерного ученика, промелькнула довольная улыбка. Марей бросил сигарету в пустую корзину для бумаг и снова подошел к убитому.

— Каждого свидетеля я допрошу в отдельности. А мои люди тем временем займутся телом, отпечатками пальцев… в общем, обычная процедура! Я был бы счастлив, если бы вы, господин директор, остались здесь. А ты, Роже, сходи, пожалуйста, за Леживром, а потом подожди внизу, хорошо?

Отдавая свои распоряжения властным тоном, он смягчал его улыбкой. Бельяр метнул в сторону Обертэ взгляд, означавший: «Ага! Что я вам говорил? С ним дело пойдет!» Перед тем как выйти из комнаты, он показал комиссару гильзу.

— Мы нашли ее у картотеки.

И быстрыми шагами удалился.

— Калибр шесть тридцать пять, — определил Марей.

Он положил гильзу в карман и остановился возле убитого.

— Печально, — прошептал он. — Пожалуй, это самый умный человек, которого мне довелось знать… И такой добрый, несмотря на то, что внешне, казалось, весь ушел в свои цифры.

— Знаю, — проговорил Обертэ.

— Я не был с ним близок, — продолжал Марей, — но я восхищался им. Я встречался с ним у друзей, страстных любителей бриджа. Стоит ли говорить, что он всех нас обыгрывал, даже такого аса, как Бельяр.

Марей спустился на одно колено и с неожиданной нежностью коснулся пальцами век покойного, закрыл их, потом, словно дав Сорбье какое-то обещание, сжал его плечо.

— Я сразу же решил, что здесь замешан шпион, — сказал Обертэ.

— Да… Конечно.

Ясно было, что Марей думает о чем-то другом. Он изучал карманы Сорбье, бросая на ковер рядом с собой мелкие монеты, зажигалку, автобусные билеты, начатую пачку «Житан», носовой платок, ручку. Он открыл бумажник. Там было двести десять франков, водительские права с техталоном и налоговой квитанцией и фотография.

— Госпожа Сорбье, — сказал комиссар.

— Я ее знаю, — заметил Обертэ.

Они склонились над квадратиком тонкого картона. Это была фотография, сделанная для удостоверения личности в фотоминутке, но даже она не смогла скрыть удивительной красоты молодой женщины.

— Она, по-моему, датчанка? — сказал Обертэ.

— Нет, шведка. Дочь судовладельца. Ей двадцать восемь лет. Улыбающееся нежное лицо, светлые волосы зачесаны назад и уложены короной вокруг головы. Прозрачные глаза мечтательно смотрят вдаль.

— Он называл ее «Девушкой с Льняными Волосами», — сказал Марей. — Я знаю об этом от Бельяра, он у них часто бывал… Линда, Девушка с Льняными Волосами… Несчастная, когда она узнает…

Марей собрал все предметы в носовой платок и положил на письменный стол.

— Ну что ж, начнем, — молвил он.

Марей прошел мимо Обертэ в кабинет Сорбье, выглянул в окно и подал знак своим людям подняться. Небо заволокло тучами. На западе, точно горы в сиреневом ореоле, громоздились облака; от пота пощипывало кожу. Марей обернулся, издали взглянул на сейф, потом быстро прикинул расстояние от подоконника до земли. Около двух с половиной метров. Прекрасно. Он выдвинул ящики письменного стола, увидел папки, уложенные со свойственной Сорбье методичной аккуратностью.

— Так, так…

В корзинке для бумаг лежал помятый конверт. Марей взял его двумя пальцами в том месте, где были наклеены марки. Конверт был адресован «Г-ну Жоржу Сорбье, главному инженеру. Генеральная компания по производству проперголя, Курбвуа». Обратного адреса не было.

— Письмо заказное, — отметил комиссар. — Отправлено вчера вечером из Парижа. В котором часу приходит почта?

— Обычная почта — в девять и в четыре часа. Ее разносит служащий, но заказное письмо требует расписки, значит, почтальон приходил сам. Вероятно, между одиннадцатью и двенадцатью часами. Это легко проверить.

— Письмо исчезло, — сказал Марей. — Его нет ни в бумажнике, ни в карманах Сорбье.

Он сунул конверт себе в карман, дружески взял директора под руку и показал на сейф.

— А теперь расскажите мне об этой краже. Я уже знаю в общих чертах, что предмет этот весьма опасен. Уточните.

— Вы в курсе ядерных исследований? — спросил Обертэ.

— Откровенно говоря, нет. Как и все, я изучал элементарную математику. Вместе со всеми читал научно-популярные статьи. Но что касается протонов, нейтронов, электронов, мезонов… тут я плаваю.

— И тем не менее вы это легко поймете, — сказал Обертэ. — Прежде всего несколько слов о самом заводе… Мы работаем над проперголем… Это вещество используется в ракетных двигателях. Дело в том, что обычное ракетное топливо предназначено для больших ракет…

— Я видел кое-что в кино, — перебил его Марей. — Продолжайте, я вас слушаю.

— Поэтому во всем мире стали вестись изыскания в области использования атомного топлива, — продолжал Обертэ. — Но главная трудность в настоящее время состоит в том, чтобы взять под контроль ядерную реакцию, освобождая атомную энергию постепенно. Сорбье же в результате державшихся в тайне изысканий совсем недавно изобрел новую форму кумулятивного заряда. Его изобретение — это своего рода линза, зеркало, которое до такой степени концентрирует силу обычного взрыва, что ядерная энергия высвобождается благодаря весьма незначительному количеству обогащенного урана, несравнимо меньшему, чем в атомной бомбе.

— Понимаю. И похищенный предмет — это..?

— Модель кумулятивного заряда Сорбье вместе с необходимым количеством обогащенного урана.

— Дальше. Это не по моей части.

— Подождите!.. Аппарат покрыт слоем свинца и снабжен двойным завинчивающимся колпачком, наподобие термоса. Если вы отвинтите первый колпачок, цилиндр начнет испускать радиоактивные лучи. Но если, паче чаяния, вы, не приняв специальных мер предосторожности, отвинтите и второй, все взлетит на воздух, так как замедлитель не сработает.

Далекий удар грома заставил обоих мужчин вздрогнуть. Они прислушивались к его раскатам, от которых дрожали стекла в окне. В это время зазвонил телефон. Обертэ нервно схватил трубку.

— Алло… да… Хорошо… Продолжайте поиски. Спасибо.

Он повесил трубку.

— Разумеется, они ничего не нашли, — сказал он. — На чем я остановился?

— Вы объяснили мне, что цилиндр — это все равно что бомба.

— Ах да… Все взлетает на воздух…

Люди Марея работали в кабинете Бельяра. Один из них все измерял, мелом чертил на ковре контуры тела. Сверкали вспышки, щелкали затворы фотоаппаратов.

— Вы полагаете, взрыв будет мощный? — спросил Марей.

— Мощный? Это не то слово. Он уничтожит целый квартал, и половина Парижа будет заражена радиоактивностью по меньшей мере лет на десять. Вся подземная сеть метро окажется засыпанной… И это лишь приблизительные масштабы бедствия, я ограничиваюсь разумными пределами.